Ознакомительная версия.
– Ты привез ее в этот дом?! – перебил мага Борис и потряс Ревазова за плечо.
– Ну да, – кивнул Томас, – а куда же еще? Когда она нажралась таблеток, ей по фигу стало, куда ее везут. Я ей чуть больше дозу дал, чтобы ее легче кончать было. Дотартал я Инку до дома, в спальню занес, на кровать положил и пацанам отзвонился, что все к «налету» готово. Они должны были через десять минут нагрянуть и покрошить все в стружку. Короче, начальник, – обратился он вдруг к Борису, – ты где-нибудь запиши, что я сам лично Инку пальцем не тронул!
– Вот, собственно, и вся картина убийства, – развел руками Борис. – Пришли парни с автоматами и сделали свое черное дело.
– Минуточку! – возмущенно заорал маг. – Но ведь у Покровской было перерезано горло! Неужели вы думаете, что бандиты, у которых в руках огнестрельное оружие, будут пачкать руки, орудуя ножом?!!
– Почему бы и нет? – пожал плечами Борис. – На то они и бандиты.
– А я вам скажу, что это неправда! – особенно громко завопил Андрейкин. – Не может человек, держащий в руках автомат, схватиться за нож! Это… это… беллетристика, – выдал он непонятное сравнение. – Короче, этого не может быть.
– Браво!!! – вдруг раздался голос в дверях, и высоченный седой человек в длинном плаще широкими шагами прошел в гостиную. – Браво! – захлопал он, обращаясь к Андрейкину. – Я все слышал, господа! Я все слышал, но устал стоять в прихожей. Вы позволите сесть?
Андрейкин быстро выдвинул стул, жестом приглашая гостя садиться.
– Здрасьте, Андрей Андреич, – почтительно привстал Клим, не спуская Нору с колен. – Какими судьбами? – задал он глупый вопрос.
– Это я позвонил Гнедулину и пригласил его приехать сюда, – скромно потупился маг. – В конце концов, Андрея Андреевича это дело касается больше всех!
– В конце концов, да, – согласился Титов.
– Согласен, – зачем-то кивнул Левин.
– Господи, чтоб я еще раз, в такой неформальной обстановке… – схватился за голову Борис. – Ладно уж, присаживайтесь, Андрей Андреевич, – вздохнув, согласился он.
Гнедулин усмехнулся и сел.
В нем было, наверное, метра два роста и самомнения тонны две.
Когда он занял за столом место, показалось, что в гостиной стало темно, тесно и душно.
– Так что вы там говорили про нож? – обратился Гнедулин к Андрейкину.
– Поедем, красо-отка, ката-аться! Давно я тебя-я не вида-ал!
– Оп! Оп! Пляши, Верка, у тебя ноги здоровые!
– Дрянное шампанское! Газу много, а вкусу нет!
– Это у тебя после рыжиков рецепторы не работают.
– Чего у меня не работает?!
– Сосочки на языке.
– Дура ты, Кларунь. Откуда на языке сосочки?
– Два тебе по анатомии, биологии и математике.
– А математика тут при чем?
– Точные науки всегда при чем. Дважды два – шестнадцать, трижды три – шестьдесят шесть…
– Ужас… Как ты в магазине расплачиваешься? Пое-едем, кра-асотка… Ты думаешь, он придет?!
– Кто?
– Полковник Бурмак!
– Прибежит. Вон, видишь, как он потратился – цветы, шампанское, письмо. Если мужик тратит на тебя хоть копейку, он обязательно прибежит!
– Вообще-то, Верунь, мне Кобзон нравится.
– Ну-у, это ты не в те магазины ходишь. Кларка, пошли обратно в подпол, что-то мне наверху неуютно как-то. Бери букет, бутылку и пошли!
– И мне тут неуютно. Света много, воздуха много и пространства, как в космосе! Я чувствую себя грязной пылинкой. Пошли в подземелье, моя дорогая!
– Поедем, красо-отка, кататься! Клар, глянь в окно! Он идет! Сюда! Ой!
– Кто, Кобзон?!
– Бурмак, старая ты калоша! Где расческа? Где пудра?! Зеркало где?
– Зачем тебе зеркало, крокодилица?! Он ко мне идет!
– Ты Кобзона жди, а мне – зеркало, расческу и пудру!!!
Андрейкин весело оглядел всех и вдруг обратился к служанке.
– Сколько лет вы работаете в этом доме? – спросил он у нее.
Лена, глядя в пол, промолчала.
– Отвечайте! – повысил голос Андрейкин.
– Кремень тетка, – похвалил служанку Титов. – Мне б такую в услужение. А то вся прислуга болтливая, как диджеи на радио, убить готов!
– Вам придется ответить, – мягко надавил на Лену Андрейкин. – Вы же понимаете, что, если я задаю этот вопрос, значит, мне многое известно.
– Давно, – прошептала служанка. – Я работаю в этом доме давно!
– Ни фига себе, – удивился Титов. – Это что же, Инка дом уже с прислугой купила?!
– На мою жену это не похоже, – громовым голосом произнес Гнедулин. – Она предпочитает сама нанимать людей и очень капризна в отношении прислуги.
– Я сейчас все объясню, – поспешно вступил Андрейкин. – Лена осталась от прежних хозяев дома. А знаете почему? Это было условием продажи этого роскошного особняка. Его продали за сущие копейки, но с нагрузкой!
– Стойте! – выкрикнула вдруг Дуська. – Я, кажется, знаю, с какой!
– Да, у прежних хозяев дома существовала тайна. Их старший сын был очень болен. В его бедной голове не присутствовало ни капли разума, и родители скрывали сумасшедшего парня от посторонних глаз. Потом у них родились нормальные дети, но этот мальчик был как бельмо на глазу. Лечить его не имело смысла, поэтому родители решили не тратиться на клинику. Они поселили сына в доме, отведя для него несколько комнат, в которые никому не было доступа, кроме его няньки. Нянька была единственным человеком, которого он любил и слушался. Больше с безумным ребенком никто не справлялся. Когда безумцу исполнилось восемнадцать лет, его родители решили уехать жить за границу. Везти с собой проклятие всей семьи, естественно, никто не захотел. И тогда они придумали странную и даже страшную вещь…
– Продать дом за копейки вместе с ненормальным сыном и его нянькой?! – выпучил глаза Борис.
– И как это вы догадались, товарищ старший оперуполномоченный?! Наверняка вы сообразили также, что нянька – это не кто иная, как Лена?!
– Сообразил! – огрызнулся Борис.
– Так вот, дом продавался за сущие гроши, но с условием, что несколько комнат в нем будет занимать безумец со своей служанкой и этого безумца некоторое время придется содержать. Дело в том, что врачи предрекали парню не очень долгую жизнь…
– Не верю, что моя жена могла пойти на такие условия, – сказал Гнедулин. – Она очень брезгливый человек и не потерпела бы сумасшедшего в своем доме.
– Смогла! – воскликнул Андрейкин. – Ваша жена пошла на такие условия и смогла терпеть сумасшедшего в доме, потому что у нее возник гениальный план…
– Офигеть, – пробормотал Титов и внимательно осмотрел Нору, словно отыскивая на ней следы женского коварства.
– Какой план? – подался вперед Гнедулин. – Какой у этой ведьмы был план?!
– А мы сейчас у Ревазова спросим, – усмехнулся Андрейкин. – Как расплатился с ним Григ за убийство любимого продюсера?!
– Никак, – буркнул Ревазов. – Этот гад не дал мне денег!
– Это я расплатилась за убийство Покровской! – вскочив, закричала Дуська. – Мои деньги он отдал бандитам! Мои кровные восемьсот тысяч!!
– Заткнись, Дульсинея, – одернул ее Фил.
– Правильно, – удовлетворенно улыбнулся Андрейкин. – Игорь Григ не расплатился с Ревазовым, потому что свои деньги он платить не хотел, а к деньгам Покровской у него не было доступа. Он пообещал Ревазову огромное наследство, но…
– Но все сеструхины деньги оказались положены на имя Громова Ильи Антоновича! – заорал Ревазов и дернулся в наручниках так, что стол поехал. – На этого сумасшедшего! И дом на него оформлен! И все ее квартиры, и машины, и недвижимость за рубежом!!! Все! Никакого наследства, которое обещал мне этот драный педераст Григ! И Гнедулину фиг с маслом! – выкинул он вперед кукиш. – Инка сделала всех! Увела свои деньги у всех нахлебников и наследников из-под носа! Сука мозговитая…
– Покровская обезопасила свое имущество, ведь впереди маячил развод и раздел всего нажитого в совместном браке добра, – объяснил маг. – Она оформила опекунство над сумасшедшим Громовым, все свои сбережения складывала на его имя и недвижимость на него оформляла. Так что при разводе ее имущество осталось бы неделимым.
Гнедулин захохотал. Его гогот заставил звенеть оконные стекла и колыхаться портьеры на окнах.
– Ну Инка! – давясь смехом, выдавил он. – Ну, стервозина! Ой, все, не женюсь, не женюсь больше никогда! На шизика она все бабки записывала! Ой, не могу…
– Так вот, Инна решила свои проблемы, но не выполнила условия договора с хозяевами дома. Их больной сын не должен был ни в чем нуждаться, за ним должен был быть хороший уход, в его распоряжении должны были остаться несколько комнат. Но Покровская посадила парня в клетку, заточила в подвал, а из еды распорядилась давать только собачий корм. Лену она заставила работать на себя, ухаживать за пленником служанка могла только в строго отведенное время. Лена любила сумасшедшего парня. Она вырастила его, лечила, ухаживала за ним, у них выработался свой язык жестов. Простите, Лена, я подслушал, как вы молились в церкви, рассказывая богу самые сокровенные мысли. Как вы думаете, какие чувства испытывала служанка к Покровской?!
Ознакомительная версия.
