Ознакомительная версия.
Я поняла, что если Бизя сейчас не выбьет дверь, я потеряю сознание и на этот раз уже навсегда. Карина опять натянула волосы на лицо, сделав из них маску. Она не вынесла бездействия и стала дергать Костяна за ноги, пытаясь освободить проход на чердак. Я бросилась ей помогать, но Костян, зацепившись локтями за доски, торчал в потолке прочно, как пробка в шампанском.
Бизя снова разбежался и вложил в удар всю силу стокилограммового тела и отчаянье гибнущего человека. За долю секунды до того, как его плечо коснулось войлока, которым была обтянута дверь, я увидела, как она открылась.
Бизя вылетел из дома с целенаправленностью реактивного самолета. Я выскочила за ним и увидела, как сила инерции несет его прямиком в ветхий сарай, размером чуть больше собачьей конуры.
— Тормози! — на выдохе заорала я, но он уже влетел в сараюшку, где давным-давно, наверное, держали кур. Сарай рухнул с грохотом, который трудно было ожидать от такой развалюхи. Из под груды гнилых деревяшек послышалась тирада, непозволительная для человека, который небесплатно учит детей.
— Вылезай, гад! Я тебя поймала! — послышался в клубах дыма знакомый Бэлкин голос. Она возникла возле руин в образе жгучей брюнетки с алыми губами. По обе стороны от нее возвышались гренадерского роста парни с палками, сильно смахивающими на автоматы. Доски зашевелились, появилась широкая спина Бизи, его крепкий зад, он замер на четвереньках, но тут же получил от Бэлки сильный пинок и рухнул лицом в гнилые доски.
— Запишите, парни! Это я его поймала! Вылезай, казанское рыло! — и Бэлка снова занесла ногу в ажурном чулке для пинка.
— Эй, Бэлка! — крикнула я, хватая ртом свежий воздух. — Это не то рыло! Не казанское!
Забыв про пинок, Бэлка уставилась на меня, будто перед ней был черт из преисподней.
— Я тебя спасла… — то ли спросила, то ли заверила она.
Только теперь я заметила, что на улице много машин и людей. Ближе к дому стояли два огромных джипа и Бэлкин «Мерседес», чуть дальше я разглядела две «Скорые» с синими мигалками, возле которых толпился полураздетый народ. С воем сирены подъехали две пожарных машины и люди в касках стали тянуть длинные шланги к дому. Зарево от пожара освещало всю улицу, тени от пламени плясали на небе, но самым страшным в этом дурном сне был не огонь и не смерть, а злорадное любопытство на лицах зевак. У меня подкосились ноги, я схватилась за низкую калитку, подумав, что впервые в жизни не отказалась бы от помощи врача: какую-нибудь бы мне кислородную подушечку, или хотя бы ватку с нашатырем.
Командовала всеми почему-то Бэлка, она даже выругала пожарных за нерасторопность и те забегали быстрее.
— Там человек! — крикнула я, но не услышала сама себя.
— Там человек! — зычно повторила Бэлка, но никто не двинулся с места.
Тогда Бизя стартанул с четверенек, нацелившись обратно в дом. Что-то заклинило у него в голове: он решил вытащить Гогота. Или Никитина. Не знаю, кем он для него был, когда единственный из толпы, Бизя бросился в пламя. Уже нельзя, уже поздно. Да и не к чему. Я хотела крикнуть ему это, но кончился голос, кончились силы. Никто и не думал его останавливать, даже Бэлка. Я видела, что он успеет только вбежать в горящую хибару: перекрытия почти перегорели и должны вот-вот рухнуть грудой головешек. Я обнаружила, что держу в руках свою сумку, которую не забыла прихватить, выбираясь из ада.
Я метнула сумку ему под ноги, он запутался в длинном ремне своими новыми остроносыми ботинками и упал — который раз за ночь! — одновременно с прогоревшей крышей, поднявшей высокие и красивые столбы искр. Толпа зевак громко выдохнула то ли удовлетворенно, то ли разочарованно. Я тупо отметила, что Бизя порвал мою сумку, на которую я копила три месяца. Он лежал и смотрел на большой костер. Пожарные шланги зашевелились и выпустили вялую, неуверенную струю воды. Пожарище зашипело громко и страшно, как гнойная рана, на которую плеснули перекисью.
И тут я увидела Карину. Она неслась через огород, и длинный светлый хвост из волос мешал ей, болтаясь за спиной и цепляясь за кустарники. «В Казани мало блондинок», — подумала я, а вслух сказала:
— Держите ее!
Но опять себя не услышала.
— Держите ее! — завопила Бэлка. Никто не двинулся с места, только Бэлкины парни вскинули свои палки, похожие на автоматы.
— По ногам! — крикнула Бэлка, но они не успели даже прицелиться. Бизя обрушился на них, подмяв под себя вместе с оружием.
— Да это что за голубь хитровы…ый? — что есть мочи завизжала Бэлка.
— Почему голубь? — вставая, нашел силы удивиться Бизя.
— Он кто? Он что? Он чей? — бесновала хозяйка всех ночных клубов города.
— Мой! — успокоила я ее, скинула туфли и побежала.
Я всегда бегала лучше всех. Меня зазывали во все городские секции легкой атлетики, но я никогда не хотела быть похожей на плоскогрудых жилистых дылд, которые потея, несутся к финишу. Если честно, я всегда хотела быть пышногрудой блондинкой, такой, которую сейчас догоняла. Расстояние между нами быстро сокращалось. Голенастые дылды бегают лучше грудастых блондинок. Мы перемахнули через пару заборов, размолотили ногами какие-то грядки, вслед нам громко брехали собаки, а мы все неслись по огородам и темным улицам.
Я почти догнала ее, она выдохлась, тяжело дышала, зато у меня проветрились легкие и нашатырь мне был уже ни к чему. Ее длинный хвост мотался у меня перед носом — тяжелые, сильные, светлые волосы, о которых втайне мечтает каждая женщина. Я схватила ее за хвост. Она рванулась как дикое животное, готовое вырваться из капкана ценой потери любой части тела. Послышалось смачное «чпок», будто штопор выдернул пробку из бутылки. Роскошные волосы остались у меня в руках. Она замерла, я тоже, в ужасе, что сняла с нее скальп. На меня испуганно смотрела незнакомая женщина с короткими темными волосами. Такую не заметишь в толпе, не запомнишь. Я вдоволь успела налюбоваться на эту серую мышь. Она опять побежала, сначала медленно, потом быстрее, потом, поняв, что я не собираюсь ее догонять, еще быстрее.
Я зажала трофей в руке. Пусть убегает, пусть затеряется в толпе, лично мне она не больше не страшна. Я поняла, что в ней было не то. Природа любит гармонию, а она была недостаточно хороша для таких волос. Я рассмеялась, напялила парик на себя, и пошла обратно к догорающему дому. Теперь я тоже блондинка.
Это был очень хороший и, видимо, дорогой парик. Он плотно обхватывал голову специальной сеткой, но при этом не давил и давал дышать коже. Зря я тогда в театре не догадалась хорошенько подергать эту куклу за волосы. Знаю теперь, чьи короткие темные волосы я обнаружила на подушке в хибаре Гогота. Он, наверное, был единственным человеком, знавшим ее истинное лицо.
Внезапно пошел дождь. Впервые за все время, которое я пробыла в этом городе, небо расщедрилось на большие, сильные капли, которые били меня по щекам, приводя в чувство. Я шла по пыльной дороге босиком, у меня были длинные светлые волосы до пояса, разбитая щека и уставшее сердце. Да, и еще губы без помады. Я подумала, а не пореветь ли — ведь все равно идет дождь и лишняя вода не будет заметна — но как ни старалась, ничего не получилось. Пришлось снять очки, капли на стеклах сделали их бесполезными. В темноте без очков я совсем плохо видела, дома и деревья потеряли свои очертания. Я шла, ощущая приятную тяжесть волос на затылке, и размышляя о том, остынут ли чувства Бизона, когда он узнает, что его синеглазая и светловолосая мечта оказалась совсем не такой. Мне даже пришла в голову мысль, что если как следует потрясти Карину вниз головой, то можно вытрясти контактные линзы чудного синего цвета. И окажется она типичной татарочкой, темноглазой, темноволосой, с фамилией Кадырова…
Впереди, посреди дороги маячило дерево, и я хотела его обойти, но оно вдруг зашевелилось, задышало, пошло мне навстречу и стало Бизоном. Он держал в руках мои туфли и растерянно рассматривал меня в новом обличье. Он потрогал мои новые волосы, понюхал, потом подергал.
— Ну ни фига себе! — сказал Бизя.
— Теперь я тоже блондинка!
— Мечта идиотки.
— Идиота.
— Что?
— Идиота мечта.
— Да, — согласился он, содрал с меня парик и натянул на себя. — Мечта!
Я забрала у него туфли и сунула в них мокрые ноги. Мы пошли молча и медленно, как каторжники в кандалах. У моего напарника была чересчур роскошная шевелюра и окровавленная рука.
— Как ты оказался в городе? — спросила я.
— Я же говорил, — забубнил он, — попросил Ритку пробить адрес в Казани, она сказала, что такого нет, я забеспокоился… ведь ты должна была за помощью обратиться к Гоготу, а он — отрицательный герой…
— И ты за меня испугался! — засмеялась я.
— Да! — заорал он. — Испугался! Особенно, когда увидел вот это!
Из заднего кармана джинсов он вытащил смятую газету. Я развернула ее и в тусклом свете одинокого фонаря увидела на первой полосе свою фотографию в форме одежды трусы-ботинки.
Ознакомительная версия.
