Леони присела в реверансе перед герцогиней де ла Рок, и тут де Стенвиль заметил леди Фанни.
— Значит, Аластер захватил свою очаровательную сестру! Мадам, votre serviteur[107]!
Леди Фанни обернулась.
— А, это вы, месье. — Она протянула руку. — Я вас не видела целую вечность!
— Мадам, глядя на вас, вспоминаешь былые годы, — де Стенвиль поцеловал ручку ее светлости. — Но тогда вы называли меня Этьен, а не месье.
Ее светлость взмахнула веером.
— Вот как? Я этого не помню! Впрочем, в те далекие времена я не отличалась умом!
Де Стенвиль подхватил леди Фанни под локоток, увлек в сторону, и они предались воспоминаниям о минувших днях. Заметив, что ее светлость увлечена беседой, Эйвон вызволил Леони из плотной толпы ухажеров и представил графу д'Ю, который со скучающим видом прохаживался по галерее. Вскоре к ним присоединилась и леди Фанни. Граф поклонился ее светлости.
— Мадам, позвольте поздравить вас с вашей подопечной! — Он повел в сторону Леони тонкой рукой, украшенной бесчисленными перстнями.
Леди Фанни довольно кивнула.
— Мадемуазель де Боннар вам понравилась, месье?
— Как может быть иначе, мадам? Она éclatante[108]! Какие волосы, какие глаза! Уверен, ее ждет succès enorme[109]! — Граф еще раз поклонился и удалился.
Леони вернулась к Эйвону.
— Монсеньор, мне кажется, все молодые люди ужасно глупы, — глубокомысленно заметила она.
— Вне всякого сомнения, дитя мое. А кто имел несчастье вызвать твое неудовольствие?
— Месье де Танкевиль, Монсеньор. Он называет меня жестокой. Но ведь я вовсе не жестокая, правда?
— Конечно, ты жестока, дитя мое! — наставительно сказала ее светлость. — Все юные дамы должны быть жестоки! Это de rigueur[110]!
— Ба! — недовольно воскликнула Леони. — Монсеньор, а где король?
— У камина, дитя мое. Фанни, отведи дитя к королю.
Ее светлость решительно раскрыла веер.
— Ты все устроил, Джастин?
— Конечно, дорогая. Вас уже ждут.
Ее светлость приосанилась и, сделав знак Леони следовать за ней, поплыла в дальний конец залы. Достигнув трона, леди Фанни присела в реверансе, его величество радушно качнул напудренными буклями. Леони подумала, что с момента их последней встречи букли немного увеличились в размерах. Подле короля стоял принц Конде. Леони встретилась с принцем взглядом, и на ее щеках появились озорные ямочки. Его величество еще раз кивнул и разразился невнятным панегириком красоте мадемуазель де Боннар. Королева слабым голосом поддержала супруга, и ее светлость с довольной улыбкой откланялась.
— Ба! — прошептала Леони. — Я поговорила с королем! — Она порхнула к Эйвону, стоявшему в сторонке. Глаза девушки проказливо блеснули. — Монсеньор, я была права! Он выглядит в точности, как на монетах.
К ним приблизился принц Конде, леди Фанни вежливо удалилась.
— Волшебная принцесса, сегодня вы воспламенили наши сердца!
Леони коснулась волос.
— Весьма нелюбезно с вашей стороны напоминать о моих рыжих волосах!
— Рыжих? — оскорбленно вскричал Конде. — Они медного цвета, принцесса! А глаза ваши, как две лесные фиалки! В прошлый раз вы были белой розой и очаровали меня, сейчас вы золотая роза и окончательно пленили мое бедное сердце.
— Месье, — возмущению Леони не было границ, — то же самое говорит месье де Танкевиль. Мне это совсем не нравится.
— Мадемуазель, я у ваших ног! Скажите, что мне сделать, чтобы завоевать ваше расположение!
Леони задумчиво взглянула на принца. Он рассмеялся.
— Так какой подвиг я должен совершить? На щеках Леони заиграли ямочки.
— Ничего особенного, месье, просто меня мучит жажда, — жалобно сказала она.
Стоявший неподалеку господин вскинул на нее изумленный взгляд.
— Mon Dieu, Луи, ты слышал? Кто эта красавица, что осмеливается посылать за напитками самого Конде?
— А ты не знаешь? Мадемуазель де Боннар, подопечная английского герцога! Эта особа ни на кого не похожа, и Конде просто без ума от ее манер.
Принц подал Леони руку. Они прошли в соседнюю гостиную, где Конде поднес девушке бокал миндального ликера. Четверть часа спустя леди Фанни обнаружила парочку в весьма приподнятом настроении. Конде пытался показать какой-то фехтовальный прием, используя вместо шпаги лорнет.
— Дитя мое! — ее светлость едва не лишилась сознания от увиденного. Она низко присела перед Конде. — Месье, не позволяйте ей утомлять вас.
— Но я вовсе не утомляю принца, мадам, честное слово! — вспылила Леони. — Он тоже испытывал жажду! О, здесь и Руперт!
Руперт наслаждался обществом шевалье д'Анво. Заметив Леони, он сдвинул брови, что не укрылось от глаз принца.
— M'sieur, on vous demande![111] — Конде жестом отослал Руперта прочь. — Мадемуазель, как насчет обещанной награды?
Леони отцепила от платья букетик фиалок и с милой улыбкой протянула. Конде поцеловал пальцы девушки, прикрепил цветы к отвороту камзола, поклонился и вернулся в галерею. К Леони подкрался Руперт.
— Вот это да! Вот так-так!
— Идем, Руперт! — приказала Леони. — Отведи меня к мадам де Помпадур.
— И не подумаю! — любезно откликнулся его светлость. — Я только-только вырвался из твоих лап, а теперь ты снова хочешь навязать мне какую-то скукоту! Ну уж нет.
— Дитя мое, ты мне нужна. — Это вернулась леди Фанни.
Она отконвоировала Леони к окну, где препоручила девушку заботам престарелой мадам де Воваллон, а сама отправилась на поиски Эйвона.
Его милость обнаружился неподалеку от Оружейной залы в компании Ришелье и герцога де Ноай. Заметив ее светлость, Эйвон извинился и подошел к сестре.
— Фанни, а где дитя?
— С Клотильдой де Воваллон. Джастин, она подарила Конде свои фиалки, и тот нацепил их себе на грудь! К чему это приведет?
— Ни к чему, дорогая, — невозмутимо ответил его милость.
— Но, Джастин, нельзя же так кокетничать с членом королевской семьи! Избыток расположения не менее опасен, чем его недостаток.
— Прошу тебя, дорогая, не преувеличивай. Конде вовсе не влюблен в дитя, равно как и она в него.
— Влюблен?! Боже, об этом я даже боюсь думать. Но этот флирт…
— Фанни, иногда ты бываешь поразительно слепа. Конде просто развлекается.
— Ну хорошо! — пожала плечами ее светлость. — А что теперь?
Его милость осмотрел галерею сквозь лорнет.
— А теперь, дорогая, я желал бы, чтобы ты представила Леони мадам де Сен-Вир.
— Зачем? — леди Фанни недоуменно уставилась на Эйвона.
— Мне кажется, наше дитя может заинтересовать графиню! — его милость чуть заметно улыбнулся.
Леди Фанни пожала плечами и отправилась выполнять распоряжение его милости. Увидев Леони, мадам де Сен-Вир смертельно побледнела.
— Мадам! — Леди Фанни изумленно смотрела на графиню. — Мы так давно не виделись! Надеюсь, вы здоровы?
— Со мной все в порядке, мадам. А вы в Париже со своим братом? — Графиня де Сен-Вир с трудом выговаривала слова.
— Да, я здесь в качестве дуэньи! Правда, забавно? Позвольте представить воспитанницу моего брата. Мадемуазель де Боннар, мадам де Сен-Вир! — Ее светлость посторонилась.
Графиня невольно протянула руку.
— Дитя, — голос ее дрогнул. — Прошу вас, посидите со мной. — Она повернулась к леди Фанни. — Мадам, я присмотрю за вашей подопечной. Я хотела бы… хотела бы поговорить с мадемуазель де Боннар.
— Разумеется! — ее светлость снова пожала плечами и удалилась вне себя от удивления.
Леони осталась наедине с мадам де Сен-Вир. Графиня боязливо коснулась руки девушки.
— Пойдемте, дитя мое! — прошептала она дрожащим голосом. — Там у стены есть диван.
— Хорошо, мадам, — вежливо согласилась Леони, недоумевая, почему эта невзрачная женщина вдруг пришла в такое возбуждение. Девушке не понравилось, что ее оставили с женой Сен-Вира, но она послушно последовала за графиней.
Мадам де Сен-Вир, казалось, потеряла дар речи. Она лишь держала Леони за руку и не сводила с девушки глаз.
— Скажите, chérie, — пролепетала она наконец. — Вы… вы счастливы?
Леони удивленно взглянула на странную женщину.
— Да, мадам. Конечно, я счастлива, очень счастлива!
— Этот человек… — Мадам прижала к губам платок. — Этот человек добр к вам?
— Вы говорите о Монсеньоре, мадам, о моем опекуне? — холодно спросила Леони.
— Да, petite, о нем. — Рука графини предательски дрожала.
— Naturallement[112], он добр ко мне, — надменно ответила девушка.
— Вы обиделись, но… Дитя мое, вы еще так юны! Я могла бы быть вашей матерью! — Мадам де Сен-Вир нервно рассмеялась. — Вы не станете возражать, если я кое-что скажу вам? Он… ваш опекун человек недобрый, а вы… вы…
— Мадам, — Леони решительно отдернула руку. — Мне не хотелось бы выглядеть грубой, но вы должны понять: я не желаю слушать, как чернят Монсеньора.
