* * *
Ситуация осложнилась: утром Вадим никуда не ушел, наоборот, вопреки своим последним привычкам не исчез из квартиры, чуть только утренняя заря коснулась гардин. Он разбудил Алену поцелуем, сам сварил кофе, приготовил омлет, которым они на пару плевались, потому что он не только пережарил его, но еще и умудрился пересолить. Словом, вел себя Вадим так, словно между ними не было четырех месяцев разрыва и последующего странного, непонятного примирения.
Ей бы только радоваться, но почему-то к девяти она начала слегка нервничать, то и дело поглядывая на часы, с надеждой услышать фразу: «Мне пора, дорогая!» Фраза не прозвучала и к половине десятого, когда Алена уже откровенно ерзала на стуле. К десяти она принялась задавать осторожные вопросы, типа:
«Как у тебя дела на работе? Что нового? Есть ли какое-нибудь интересное расследование в производстве?» Тщетно. Терещенко будто бы забыл, что служит в милиции, что по улицам бродят тысячи пока еще не посаженных преступников и что его святой долг бежать и ловить этих самых душегубов, а не нежиться в теплых лучах ее — Алениного — обаяния. «Как некстати он приперся со своей большой любовью именно вчера! — раздраженно подумала она к половине одиннадцатого. — Ну почему бы ему не подождать хотя бы недельку?!»
А к одиннадцати в ее душу закралось нехорошее подозрение, которое она решила незамедлительно проверить. Она подошла к нему в тот момент, когда он тщательно вытирал со стола, обняла и ласково промурлыкала:
— Знаешь, мне к двенадцати нужно быть в редакции.
Он посмотрел на часы и поцеловал ее в лоб:
— У меня совещание только в час, так что я тебя провожу. Ты не против?
Предположение подтвердилось — Вадим решил остаться рядом с ней навсегда. Ну почему это революционное решение должно воплотиться в жизнь именно сегодня?!
Она стиснула зубы, но ничего ему не ответила. Лишь одарила его ласковой, благодарной улыбкой. К двенадцати ей необходимо явиться в «Останкино» на последнюю перед съемками летучку, на которую, кстати, придут и представители двух враждующих партий. Там нужно будет вести тонкие дипломатические игры, дабы никто из партии Горина ни о чем не догадался. Ей бы сесть и продумать все заранее, а она тут ломает комедию с Вадимом. «Хоть бы только никто не позвонил, — взмолилась она. — Если Вадим узнает…»
* * *
— Куда ты так бежишь, тебе ведь только к двенадцати?! — изумился Вадим, переходя на рысцу, поскольку Алена продиралась сквозь толпу к выходу из метро с необычайной скоростью.
«К двенадцати! — Она его уже почти ненавидела. — Только в „Останкино“, а не на „Сокол“, идиот!»
— Ты знаешь, у меня тут случай интересный был…
— Да? — Она обернулась на ходу, изображая жуткую заинтересованность.
— Приехали мы на место преступления… «Значит, десять минут (если перейти на бег) от метро до здания редакции, пять минут на нежное прощание, еще пять — подождать, пока он уйдет, потом схватить машину… Нет, сейчас в центре пробки. А если через МКАД?»
— …Ты меня слушаешь? — Он дернул ее за рукав.
— Ну разумеется, вы приехали на место преступления…
— Да нет, — он ухмыльнулся (кривенько так, мерзко), — с места преступления к этому моменту мы уже уехали.
— Да, да, я поняла.
«Как же быстрее добраться? Может, все-таки на метро? Но от „Алексеевской“ ждать маршрутку — это минут десять, в лучшем случае. Или позвонить, предупредить, что опоздаю и чтоб начинали без меня? В конце концов, на кой черт я им там сдалась?»
— …Ты слышишь? — Он снова дернул ее за рукав. «До чего же навязчивый тип!»
— А почему ты спрашиваешь? — Она повернулась к нему, едва успев смести с лица следы раздражения.
— У тебя такой отсутствующий вид… «А у тебя вид полного кретина, который мучает девушку своими занудными рассказами!» Она растянула губы в улыбке:
— Хочешь, перескажу все в мельчайших подробностях?
— Не стоит, — буркнул он. — Я думал, тебе это интересно.
Тут ей пришлось остановиться, дабы не подрубить росток нового счастья под самый корень. Она обхватила его лицо ладонями и заглянула в его глаза с влажной нежностью (с такой, на которую только была способна, и в лучшем расположении духа):
— Милый мой! Я тебя очень люблю. Мне безумно интересно, что у тебя происходит на работе. Просто я ужасно спешу и в основном думаю о том, как объяснить своему главному редактору, почему у меня статья до сих пор не готова.
— Да? — совершенно некстати усомнился Вадим.
— Точно, — ей показалось, что разыгранная сцена выглядела необычайно правдиво. «Мне нужно идти в актрисы, — в который раз повторила она себе. — Причем сразу в великие!» — И если бы ты попрощался со мной прямо сейчас, то я перешла бы на спринтерский аллюр.
— Хочешь намекнуть, что я тебе мешаю? — Он только что оттаял и тут же снова приготовился обидеться.
— Ну что ты! — слишком горячо запротестовала Алена. — Мы можем понестись вместе. Как два гнедых в одной упряжке.
— И все-таки я доведу тебя до редакции. — Он решительно потянул ее за руку.
Странно он себя ведет. Определенно! Неужели подозревает?! Но откуда…
И вчера так неожиданно появился, словно знал, когда самое время. Аккурат под съемки! Интересно, а все ли прослушивающие устройства сняли с ее телефона, когда поймали того маньяка в ее квартире. Или кое-какие оставили? Тогда бы все объяснялось просто. В этом случае стало бы понятно, почему Вадим появляется всегда в тот момент, когда ему нужно.
У проходной она слегка притормозила, повернулась к нему и постаралась вложить во взгляд как можно больше трогательной надежды:
— Увидимся сегодня? — «Скажи, нет! Скажи, что у тебя дела, что ты никак не можешь!»
— Конечно. Когда тебя встретить? «Черт! Тысячу раз — черт! Да что у тебя, своих дел нет?!»
— В шесть… А знаешь, давай лучше созвонимся. Может быть, я дам тебе ключи от дома?
«Господи, а если позвонит Налимов и Терещенко ему ответит? А если Катька или Леха Коновалов, которому вообще ничего не стоит рассказать о съемках первому встречному?!»
— А вторые у тебя есть?
— Нет.
— Тогда лучше созвонимся. Но мне бы хотелось тебя встретить. У меня на вечер большие планы. Я хочу пойти в кино.
— В кино?! — Она поперхнулась и побледнела.
— Я думал, ты тоже хочешь пойти в кино.
— Давай созвонимся, — сил на продолжение спектакля у нее не осталось.
Да и времени тоже. Алена чмокнула его в щеку, сделала было шаг вперед, но потом раздумала, вернулась и на радость охранникам прильнула к его губам долгим чувственным поцелуем.
Теперь у него не останется сомнений в ее искренности. Он не забудет их прощание и весь день проживет в ожидании новой встречи. И, будем надеяться, не станет звонить ей каждые пять минут в редакцию дабы узнать, как у нее дела.
«Интересно, пяти минут достаточно, чтобы он скрылся за поворотом?» Алена осторожно приблизилась к большому окну вестибюля. Вадима она не увидела.
Поэтому понеслась что было сил к дверям, чуть не сбив вертушку проходной со стальной основы, вырвалась на свободу, глубоко вдохнула… а выдохнуть уже не смогла, потому что натолкнулась на знакомый взгляд ехидных глаз. Вадим стоял рядом с дверями, так что из окон здания его видно не было.
— Ну? — Он развел руками, видимо, предлагая упасть в его объятия, и усмехнулся. — Тебе все еще требуется провожатый?
— Ах ты лживый, изворотливый, хитроумный сукин сын! — Она выдавила кислую улыбку, подошла и легонько стукнула его кулачком в грудь.
— На себя посмотри! — Он поймал ее руку и галантно тронул ее пальцы губами.
— Хочешь сказать, что знал все заранее?
— Я и сейчас ничего не знаю. Только предполагаю.
— Предполагаешь что? — Ее глаза наполнились паническим ужасом, но Алена уже ничего не могла с этим поделать.
— Предполагаю, что тебе не нужно в редакцию. А куда тебе на самом деле нужно — для меня секрет. А у меня, как у всякого следователя, сама знаешь, какое отношение к чужим секретам.
— Значит… — Алена потянула паузу, причем уже не нарочно. — Все, что было до этого, совершалось только для того, чтобы разгадать мой секрет?
Он открыл рот. Потом закрыл, потом покраснел как рак и неловко усмехнулся:
— Ну знаешь! Вот это женская логика!
— Отвечай! — сурово потребовала она.
— Да кто ж в таком признается? — Он постарался стать веселым.
— Перестань! — Алена резко повернулась и пошла прочь по направлению к дороге.
— Эй! — Разумеется, он кинулся следом. Когда догнал, то схватил за плечи и развернул к себе. — Ты не представляешь, что у меня был за месяц. Я столько узнал…
— И для полной картины тебе не хватало только моей маленькой тайны?!
Поэтому ты устроил всю эту комедию со сложными отношениями, страстным признанием в любви и хризантемами. Ты даже был готов сочинять стихи! Вадим, неужели тебе непонятно, как это мелко?!
