– Мужчина?! Да, ты ведь оглянулась! Может, хоть что-нибудь заметила и запомнила?
– Запомнила. Перчатки.
– Какие перчатки?
– Его перчатки. Единственное, что заметила – его руки на руле. В перчатках. Могу описать.
– Ну так опиши! Наконец будут приметы преступника!
– Темно-серые, очень темные. Почти маренго. Автомобильные перчатки, такие, знаете, с дырой на тыльной стороне руки и маленькими дырочками вокруг. Толстые швы прошиты черной ниткой. Коротенький манжет застегивается на пуговичку. Черную. Их я опознаю, если надо.
– Гениально! – выдохнул Павел. Мы тоже были поражены.
– Как ты сумела их так хорошо разглядеть?
– Сама не знаю. Только их и видела. Впечатление было такое, что на меня мчатся перчатки. До сих пор стоят перед глазами. Он двумя руками ухватил баранку с левой стороны. Если вам очень хочется, могу дать показания.
– Обязательно! – крикнула Алиция, вскакивая с места. – Сейчас позвоню в полицию.
Через полчаса прибыл герр Мульдгорд в обществе двух сотрудников полиции, записал показания Эльжбеты, осмотрел место происшествия, покачал головой и определил характер повреждений, которые, по его мнению, получила машина. Только после его отъезда мы вспомнили о свертке Херберта.
– Херберт забыл его на работе, – безнадежно махнула Алиция рукой. – Он помнил о том, что надо забрать его из машины, на которой ездит жена, и забрал, а потом забыл на работе. Я встретилась с Хербертом у адвоката, и мне совсем не улыбалось ехать после всего к нему в контору. Мы с ним договорились, что завтра он мне его завезет.
– Никаких нервов с вами не хватит! – простонала Зося и, чтобы отвести душу, набросилась на Павла: – Ты зачем крикнул нам в окно, что идет Алиция?
– Так ведь шляпа же! – отбивался Павел. – Когда я вчера отправлялся спать, вы как раз постановили, что Алиция должна ее носить. Я еще в первый момент не мог понять, откуда тут Эльжбета, я был уверен, что Алиция…
– Убийца тоже был уверен, – бестактно радовалась Алиция.
Поскольку Эльжбета все-таки здорово пострадала – была вся разбита и передвигалась с большим трудом, мы решили, что ночевать она останется у нас.
Мы долго думали, где бы ее устроить на ночь, чтобы больше не подвергать опасности покушения. И совершенно напрасно тратили время, знали ведь, преступник не предпримет никаких новых акций, пока не убедится, что опять напал не на того, на кого хотел. В конце концов мы уложили ее в комнате, где до этого размещались Владя с Марианной, потом Агнешка, потом Бобусь с Глистой. На кровать Алиции положили куклу, а сама Алиция постелила себе на диване. Все двери и окна мы старательно заперли. Теперь можно было спать спокойно.
Как всегда, я последняя воспользовалась ванной, погасила свет и тоже собиралась лечь в постель, но раздумала – очень хотелось пить, в горле совсем пересохло от эмоций. Задернув занавеску, чтобы свет не разбудил Алицию, которая уже тихонько похрапывала, я протянула руку, чтобы зажечь в кухне свет, но вместо выключателя угодила в банку с солью, стоящую на полочке. Инстинктивно отдернув руку – терпеть не могу брать соль пальцами, вечно забивается под ногти, – я столкнула банку, которая свалилась на пол, по дороге задев висящую сковородку и свалив ее тоже.
Через полминуты в кухне были все, за исключением Эльжбеты. Зося с Павлом выбежали из коридорчика, Алиция запуталась в занавеске. Я наконец нашла выключатель и зажгла свет.
– Совести у тебя нет! – стонала Зося, держась за голову. – Что ты вытворяешь?
Ей вторила Алиция:
– Ты решила всех нас прикончить?
– Не прикончить, а всего-навсего выпить чашку чаю, – виновато ответила я. – Идите к черту спать, я тут сама приберу. Не нашли другого места для соли?
Они разошлись, я навела в кухне порядок, выпила чашку чаю и на цыпочках пошла к себе в мастерскую, проверив по дороге, дышат ли Алиция и Эльжбета. Дышали.
Только я заснула, как тут же меня разбудил страшный шум – какой-то треск, скрежет железа, звон разбитого стекла. Адский шум доносился вроде бы из комнаты Зоси. Кубарем скатившись с катафалка, я промчалась через соседнюю комнату, отметив, что Эльжбета проснулась и села на постели, столкнулась в коридорчике с Алицией и Павлом и рванула дверь Зосиной комнаты. В слабом свете ночника я увидела Зосю, которая, чертыхаясь, пыталась освободиться от каких-то веревок, опутавших ее.
– Жива! – только и могла я произнести.
– Черт бы побрал все эти меры безопасности! – Зося чуть не плакала от ярости.
Включив свет, я увидела на полу у кровати безобразную кучу – разбитое стекло (в основном бутылочное), какие-то железки и консервные банки. Зося пыталась распутать на ногах бечевку.
– В чем дело? – изумленно допытывалась я. – Что ты делаешь?
– Ничего! – раздраженно проворчала Зося. – Будят меня всякие среди ночи, шум поднимают!
– Так это от шума побилось? – заинтересовался Павел.
– А ты помолчи! Я не могу спать при закрытом окне, вот и сделала себе сигнальную установку, чтобы в окно не влезли. Из-за тебя забыла и сама в нее влезла!
– А как? Сама полезла к себе через окно? – удивилась Алиция. – Зачем?
– Отпуск называется! – бушевала Зося. – Следующий я проведу, запершись в погребе! И ничего красного я не брала, никакой чертовой краски, только вот эти бутылки, обвязала их бечевкой, а ее прикрепила к окну, если кто попробует влезть, бутылки свалятся прямо на железки. Специально их подложила, чтобы больше шума было. Захотела попить, встала и запуталась в бечевке! И вообще, пошли вы к черту! Ложитесь спать! Лучше посмотрите, что там с Эльжбетой.
Когда Зося в таком состоянии, можно нарваться на грубости, поэтому мы послушно оставили ее одну и отправились по своим комнатам, по пути объяснив Эльжбете, что случилось.
– А какие в вашем доме еще сигнальные установки? – невозмутимо поинтересовалась Эльжбета. – Меня интересуют прежде всего те, которые перед ванной и туалетом. Не исключено, что мне понадобится пойти туда… Так чего мне не пугаться – когда завоет, зазвонит или еще чего?
– Бог с тобой, ничего не завоет и не зазвонит! – заверила ее Алиция. – Хотя, кто знает… Вы там ничего не устанавливали?
– Ничего, лопни мои глаза! – поклялся Павел.
– Отстань! – проворчала я, взбираясь на катафалк.
Прошло не больше пяти минут, когда отчаянный крик снова заставил нас вскочить. Вроде бы Алиция… Один короткий отчаянный крик – и ничего больше. И тишина!
Я чуть не вывихнула руки, когда искала выключатель под картиной. Диван был пуст! Где Алиция? Из коридорчика слышались встревоженные голоса бегущих Зоси и Павла. Я не успела как следует испугаться, ибо разглядела Алицию в темной прихожей.
– Ох, извините меня, пожалуйста, – сокрушенно вымолвила Алиция, – я немного ошиблась…
Зося не могла вымолвить ни слова. Ноги ее не держали, она беспомощно пыталась нащупать рукой какую-нибудь опору. Павел подхватил ее и бережно усадил в кресло. Я упала в соседнее.
– Что значит ошиблась? Вместо того, чтобы лечъ спать, начала вопить? Перепутала процессы?
– Да нет… Я забыла, где сплю. Немного поговорила с Эльжбетой и пошла… Да, кстати, как Эльжбета?
– Спасибо, ничего, – вежливо отозвалась стоявшая в дверях Эльжбета.
– Слава богу! Потом, значит, сходила в ванную, потом попила воды – еще подождала, пока пойдет холодная, а потом пошла прямиком в свою комнату и села на постель. То есть, вообразите только, уселась на кого-то!
– На куклу, на кого же еще!
– Ну да, но я-то о ней забыла! А вы представляете, что такое сесть в собственной постели на кого-то! И что за идиотская выдумка с этой куклой! Кажется, я слегка вскрикнула…
– Слегка! – возмущенно фыркнула Зося, а Павел добавил:
– Я уж думал – ну, на сей раз уж точно убили кого-то! Так еще никто не кричал!
– Никто еще не садился на куклу…
– Нас здесь пятеро, – уныло произнесла Эльжбета. – Похоже, каждый по очереди должен поднять шум. Когда моя очередь и что именно я должна делать?
