К приезду Вики будет полная чистота.
Теперь нам надо было быстро забрать тетю Вику от подруги и рвать когти из города.
Я еще раз осмотрела квартиру, проверила газ, краны и электричество. Все было отключено.
— Ну с богом, — сказала я и взялась за ручку двери. Но тут Вероника Матвеевна совершенно не к месту вспомнила про милицию, которая дважды уже приходила и спрашивала про двух девушек из Москвы на джипе.
— Так что им сказать, когда они опять придут? — спросила она с невинным выражением лица.
Я посмотрела на потолок и вздохнула.
Интересно, а откуда эта самая милиция вообще узнала про двух каких-то девушек из Москвы? Кто ей мог об этом напеть?
Я строго посмотрела на Веронику Матвеевну. Но та, сразу меня поняв, быстро пробасила:
— Не я, не я. Вот те крест, не я. Никому ни полслова.
Я махнула рукой. Скорее всего про нас в милиции рассказала Максова компаньонша, Зоя Адамовна. Наверняка ее вызывали в связи с убийством ее сотрудника (зятя, кстати). Ну а она, естественно, рассказала про то, что тот отправился за документами, которые привезли из Москвы. Правда, откуда она узнала про то, что нас двое, ну в смысле, что две девушки. Впрочем, это не загадка. Когда мы с Лялькой загружались в машину, чтобы отправиться на поиски Фиры, нас провожали тетя Вика и Вероника Матвеевна, и это видел весь двор. Так что рассказать про нас в милиции могла любая бабулька из дома.
— Вероника Матвеевна, — сказала я, — надеюсь, вы не думаете, что убийство в подъезде как-то связано с нами, то есть я хотела сказать, что мы к этому имеем отношение?
Соседка испуганно вытаращила глазки и неуверенно кивнула.
— Мы сами еще пока ничего не понимаем, — продолжила я, — но, возможно, и нам угрожает опасность... — После этих слов Вероника Матвеевна снова мелко закрестилась и чему-то быстро-быстро закивала. — Поэтому будет лучше, если вы никому не расскажете о нашем визите, и я очень вас прошу не открывайте незнакомым людям дверь, особенно по ночам. Ваш Лорд — пес, конечно же, внушительный, но если что... даже он не сможет вас защитить.
Вероника Матвеевна заметно сбледнула с лица и снова закрестилась. Так она и крестилась, пока семенила к своей двери, пес трусил следом. Мы подождали, пока за ними закроется дверь, и спустились вниз. Лялькина «судзука» стояла возле дома за углом.
— Ты ж оставляла машину в соседнем дворе, — удивилась я. — Как она здесь оказалась?
Лялька, засовывая в багажник последние баулы, которые мы притащили из тетушкиной квартиры, проворчала:
— А как бы мы перетаскали туда двадцать трехлитровых банок? — Она кивнула в сторону Фиры. — Он за эти банки удавиться готов...
Фира подскочил сбоку и стал проворно помогать Ляльке запихивать никак не поддающийся укладке тюк с тетушкиными платьями.
— А как же Лялечка, — заискивающе загнусил он, — Викуся так старалась, так готовила... И все для своих родных, все для своих любимых. Знаешь, как бы она расстроилась, если бы мы ничего не прихватили. Впрочем, она все равно расстроится, — добавил он и с усилием надавил на тюк. Внутри что-то хрустнуло.
— Ой! — Фира отскочил от машины и с испугом оглянулся на меня.
Я только рукой махнула. Обычное дело. Маленький, сухонький Фира вечно все крушит вокруг, точно слон в посудной лавке.
Наконец мы загрузились в машину и вырулили на проспект. Отсюда до тетушкиной подруги было рукой подать.
Тетя Вика ждала нас, будучи в полной боевой готовности. Она открыла дверь сразу же, как только я прикоснулась к звонку, и даже не спросила, кто звонит. Вот же беспечные бабки. Мало ли кто может звонить среди ночи. И что, теперь всем двери открывать? Но отчитывать тетушку я не стала — некогда было. Мы только поздоровались с ее подругой (я, кстати, ее уже видела когда-то, вот только забыла, как зовут) и, тут же попрощавшись, быстро спустились вниз к машине.
Тетушка с Фирой расположились на заднем сиденье среди тюков, я — впереди, едва найдя место для ног, поскольку на полу батареей стояли банки с помидорами и огурцами, а Лялька — за рулем. Ей повезло больше других. Она сидела свободно, ничем не стиснутая, не то что мы. Но мы не жаловались. Мы так рвались душой в Москву, что готовы были терпеть любые телесные неудобства. Я ужасно соскучилась по дому, по родным. Очень хотелось позвонить Степке и отцу. Но за окнами была ночь, а ночью все спят. Впрочем, даже если бы сейчас был день, позвонить все равно было бы невозможно — телефоны-то не работают.
«Вот же гад, этот дядя Жора, — мысленно выругалась я. — Из-за него мы теперь до самой Москвы будем ехать без связи. А если с машиной что-нибудь случится? Мы же даже не сможем вызвать аварийку!»
Впрочем, раньше, до изобретения сотовой связи, мы как-то без нее обходились. Ну, значит, и теперь обойдемся.
Я сложила руки на груди, засунула кисти поглубже в рукава свитера и, поелозив задом на сиденье, приготовилась к многочасовой езде.
«Надо будет Ляльку сменить на полпути», — подумала я и благополучно заснула.
Проснулась я от толчка. Я открыла глаза и посмотрела в окно. Ничего особенного там не было — темень, лес, дорога.
Я повернулась к Ляльке.
— Что случилось? — спросила я.
Лялька вышла из машины и, обойдя ее спереди, открыла дверь с моей стороны.
— Меняемся, — устало бросила она. — Не могу больше. Чуть не уснула за рулем. — Эй, на корме! — вдруг крикнула она Фире и тете Вике. — Спать дома будете. Давай, Фира, трави свои байки, да погромче и посмешнее, чтобы Марьяшка за рулем не уснула.
Фира спросонок не сразу понял, что от него требуется, а когда разобрался, очень обрадовался. Не часто ему доводится насладиться всеобщим вниманием, обычно предлагают прекратить врать и замолчать. И, как бравый солдат Швейк, которого, если просили, ни минуты не раздумывая, с полуоборота начинал рассказывать какую-нибудь историю, Фира тут же стал врать про свои удивительные похождения в славном городе Париже на прошлое Рождество. Потом он как-то гладко перепрыгнул на историю своего рождения и так заврался, что вскоре стало понятно, что он в популярном виде пересказывает библейскую историю рождения аж самого Христа (его, дескать, Фиру, мамаша тоже в хлеву родила), которую он
