Служащий ответил, пожав плечами:
– Я не могу вам обещать этого, но все позволяет надеяться, что переход через Ла-Манш удастся.
Потом прибыла группа туристов с детьми, нагруженных вещами и очень удивленных необычным оживлением. Тут они обрадовались, узнав, что не опоздали на поезд, и принялись в свою очередь теребить двух контролеров:
– Разве море так штормит, что нельзя переплыть в Англию?
Старший из них ответил устало, как человек, уже сто раз повторивший одно и то же:
– Дело не в море, оно, конечно, тоже неспокойно, но не очень. Все дело в забастовке.
– Это в какой еще забастовке? – спросил один из туристов.
Пока ему стали объяснять суть дела, вокруг тотчас образовалось плотное кольцо людей, ловивших новости. Все узнали, что забастовку начал накануне вечером личный состав кораблей.
Моряки отказывались выходить в море, требуя немедленного повышения заработной платы. С раннего утра их представители вели переговоры со служащими компании. Тлела надежда, что вот-вот будет достигнуто согласие, но пока сохранялась неопределенность.
Один англичанин изрек:
– Если французские моряки не хотят выполнить свой долг, то не остается ничего иного, как обратиться к английским морякам и пригласить их корабль в Кале, за нами.
Железнодорожный служащий парировал:
– Речь идет, сударь, о международной забастовке, англичане оказались солидарны с нашими. И, учтите, заводилы здесь бельгийцы. Так, нам известно, что со вчерашнего дня прекратилась работа в Остенде…
И он добавил:
– Поэтому сегодня ночью переправа осуществлялась в Антверпене, чем и объясняются все задержки.
Но тут раздались звонки, и пассажирам было объявлено, что через несколько минут поезд все же отправится в Кале, а там уж будет видно. К переполненным донельзя вагонам кинулись те, кто еще не успел занять свои места.
Среди пассажиров, пытавшихся протолкнуться в вагон второго класса, можно было видеть три скромные фигуры вполне благопристойного вида. Но если бы кто-то пригляделся к ним внимательно, то лица их показались бы странными и не внушающими доверия. Они тихо переговаривались между собой.
Это были двое мужчин и женщина. Один из мужчин обратился к ней:
– Пошевеливайся, Адель, жми вперед! Ты что, слепая, поезд уже смывается.
Женщина лишь пожала плечами и без всякой спешки ответила:
– Да заткнись ты, Горелка, времени еще навалом. Вот беда с мужиками, которые всегда боятся опоздать на «кукушку».
И в самом деле, это оказался не кто иной, как Горелка, известный громила. Тот не удостоил Адель ответом, повернувшись к другому спутнику:
– Дай-ка мне цигарку, пойду пока в коридор, покурю.
Этим спутником был, конечно, Красавчик. Тройка разместилась в переполненном вагоне не без труда. Тут они принялись зубоскалить в адрес других пассажиров, дергали друг друга за рукава, изобретая все новые шуточки сомнительного свойства в отношении внешности несчастных англичан, буквально сплющенных между скамейками.
– Тебе не кажется, – спросила Адель, глядя на дочерей туманного Альбиона, – что чувихи похабно накачались?
Но Красавчик был совсем иного мнения и скромно заявил:
– А там есть и смазливенькие.
Он удостоился презрительного взгляда Адель, а также Горелки, который никогда не противоречил своей любовнице ради сохранения домашнего мира.
Вдруг все три приятеля осеклись на полуслове. Они увидели через окно вагона человека, идущего по перрону, и прошептали:
– Это же шеф, Фантомас! Ну и принарядился, прямо в пух и в прах!
Он промелькнул очень быстро, они едва разглядели его, Гения преступления.
Ему пришлось буквально прыгнуть на подножку вагона первого класса, так как состав в этот момент тронулся с места.
Фантомас сел на поезд, не остыв еще от гнева. Утренние события, казалось, специально повернули против него. Весь хитроумный план, который он выработал, грозил в одночасье расстроиться. И все из-за стачки, которую он назвал дурацкой, ибо она помешала его замыслам. Фантомас узнал всего лишь час назад, что движение на линии Остенде – Дувр прервано. Он подумал: «Что же предпримет этот дурачок Иллюминатор, как он выйдет из положения?»
Иллюминатор, действительно, получил приказ Фантомаса ехать в Остенде и дожидаться там Гаррисона и князя Владимира, которые должны были прибыть поездом Веймар – Остенде. Незаметно прицепившись к ним, ему надлежало сесть на тот же пароход, плывущий в Дувр, вместе с преследуемыми и попытаться разузнать, где они прячут громадную сумму денег, предназначенную для английского правительства.
Это препятствие, меняющее в корне положение вещей, надобно было преодолеть. Фантомас узнал, к счастью, вовремя, что поезда, направляющиеся в Остенде, идут впредь в Антверпен. Он отбросил сомнения и послал Иллюминатору телеграмму следующего содержания: «Уезжай Остенде направляйся Антверпен где найдешь клиентов».
И подписался: «Коммерсиаль Экспресс», что означало «Фантомас»! Этот псевдоним знали только ближайшие товарищи великого бандита.
И все же Фантомас, отослав телеграмму и вскочив на поезд, кипел еще от ярости.
– Недоумки! – рычал он, вспоминая забастовщиков, из-за которых чуть не сорвалась вся операция.
Ему с трудом удалось отыскать свободное место в вагоне первого класса, который был прицеплен непосредственно к паровозу. Заняв свое место, он погрузился в чтение газеты, не обращая ни малейшего внимания на соседей и проносящиеся за окном виды парижских пригородов. Поезд набирал постепенно скорость, с грохотом вырвавшись наконец из объятий города на простор полей и лугов.
Соседями Фантомаса оказались иностранцы, которые говорили на ломаном французском языке с испанским акцентом.
Двое чрезвычайно элегантных загорелых мужчин сопровождали молодую, красивую смуглую даму. Та, слегка наклонившись вперед, обратилась к Фантомасу своим бархатным голосом:
– Я не помешаю, сударь, если открою окно?
Ее точеная грудь вздымалась и опускалась от глубоких вздохов, когда она добавила:
– Здесь невыносимая жара!
Фантомас окинул ее быстрым внимательным взглядом. Он нашел, что она прелестна, и любезная улыбка заиграла на его губах.
– Как вам будет угодно, мадам, – сказал он, подчеркнуто учтиво поклонившись красавице.
Она ответила ему признательным взглядом. Фантомас стал разглядывать спутников дамы.
Некоторое время назад они, как и Фантомас, были погружены в чтение газет. Теперь они отбросили газеты на подушки сидений и были явно расположены вступить в разговор.
Едва успев обменяться несколькими ничего не значащими словами, как дама внезапно вскрикнула:
– Где мой саквояж, куда он делся?
Она обратилась к одному из своих спутников:
– Леон, вы его не видели?
Молодой человек, к которому она обратилась, поспешно вскочил, стал переставлять вещи, пошарил на полке с багажом. Он пожал плечами и, повернувшись к Фантомасу, сказал:
– Консепсьон просто неисправима!
И продолжил:
– Видите ли, сударь, Консепсьон – моя сестра, но она совершенно безголовая. Как только она справляется со своими делами, не знаю. Меня зовут Леон Родригес.
В это время за поиски пропавшей вещи взялся второй спутник юной иностранки.
– Консепсьон, – продолжал ее брат, – уже потеряла вот таким образом ожерелье стоимостью пятьдесят тысяч франков, когда мы поехали в Буэнос-Айрес, чтобы сесть на пароход, идущий в Европу.
Фантомас из вежливости спросил:
– Мадам, наверное, бразильянка, как и вы, господа?
Тут брат Консепсьон Родригес энергично возразил:
– Мы аргентинцы, сударь, из Республики Аргентина, которую не следует путать с Бразилией.
Фантомас сделал извиняющий неопределенный жест рукой.
Молодая аргентинка продолжала жаловаться:
– Просто чудеса! Никак не могу найти, хотя несколько минут назад он лежал вот тут, под рукой.
И тут же добавила:
– Я могу поклясться, что его похитил Фантомас!
В ту же секунду она испустила новый крик, на сей раз радости.
– А вот и мой саквояж!
Действительно, она нашла его. Сак, оказывается, завалился за подушку. Она торжествующе помахала им.
Фантомас улыбался.
Такое начало его очень забавляло, хотя совпадение было чистой случайностью. Молодая красивая женщина произносит его имя, понятия не имея, что напротив нее находится знаменитый бандит собственной персоной, которого знают, оказывается, во всем мире.
Впрочем, саквояж по давней привычке стащил Фантомас, со знанием дела обшарил и вернул на место, не найдя ничего достойного, что бы напоминало ему юную аргентинку.
Через час с четвертью после отправления из Парижа, когда поезд прибыл в Амьен, все четверо чувствовали себя великолепно. Оживленная беседа приятно сокращала время в пути. Аргентинцы успели рассказать кучу подробностей о себе.
