Уже через несколько ярдов тропинка стала заметнее и удобнее, и Арабелла, все ещё не приняв окончательного решения, шла осторожно и почти бесшумно.
Пятью минутами позже она остановилась в изумлении – как это близко! В зелени просматривались очертания строения, полускрытого разросшимися деревьями и кустами. Подождав немного, женщина подошла ближе. Под ногами почувствовала каменные плиты, потрескавшиеся и вспученные корнями деревьев. Каменная дорожка указывала направление.
Ступая медленно, шаг за шагом, она раздвинула ветви и заметила вход. Нет, это вряд ли был главный вход, так как каменные плиты огибали храм и вели куда-то за здание, под стеной же с её стороны плит не было. Арабелла стояла на задах храма, а то, что она приняла поначалу за вход, оказалось просто трещиной в древней стене.
Она обошла здание, по-прежнему тихо и осторожно, и действительно увидела портал. Снова остановилась, и очень вовремя: из храма вдруг вышел какой-то человек. Жрец. На фоне зелени в своем зеленом сари, в сумерках Арабелла была совершенно неразличима. Она стояла, затаив дыхание, пока жрец не вернулся, неся что-то в руках, и не вошел внутрь, так и не заметив неподвижной женской фигуры.
Со скуки Арабелла кое-что узнала об Индии и её обычаях. Ясно было, что жрец тут обитает не один, их, несомненно, несколько, живут где-то внутри здания, принимают приношения верующих и молятся. А также несут охрану. Не допускают непосвященных в святилище божества, которое обычно находится в самом дальнем помещении храма, тщательно оберегаемом от проникновения посторонних.
Именно туда она и должна ворваться, нахально и демонстративно, чтобы навлечь гнев служителей на мужа. Вряд ли это удастся, её перехватят раньше. И никакой мести жрецов не будет, да и не за что им будет мстить, ведь ей даже не дадут приблизиться к святилищу, а значит, никакого осквернения не произойдет. Надо все это сделать как-то по-другому…
И тут Арабелла вспомнила о трещине на задах здания, ведь святилище должно находиться как раз где-то там…
Храм действительно был очень старым и малоухоженным. А джунгли, пусть и в виде небольшой рощи, делали свое дело. Корни и стволы деревьев раздвинули каменную кладку, расширив тем самым трещину в стене, в которую человек мог протиснуться без особого труда. С бешено колотящимся сердцем, полная любопытства, возбужденная чуть не до потери сознания и в то же время полная решимости, Арабелла пролезла в трещину и оказалась как раз там, где нужно.
Глаза быстро привыкли к темноте, несколько скрадываемой горящим факелом. В его слабом свете поблескивали различные предметы, среди которых выделялись три точки: два глаза Шивы и что-то ниже, на его животе.
Это и был алмаз. Прославленный Великий Алмаз, самый большой в мире! Огромный, прямо-таки неправдоподобных размеров, как бы двойной – два яйца, сплавленных друг с другом. Он испускал собственный свет. Арабелла почувствовала, как у неё горят щеки, прежние страхи отошли далеко-далеко.
Она жадно протянула руку к камню.
Алмаз не удавалось ни вырвать, ни выковырять, ногти мало помогали, необходим был нож, долото или что-то подобное. Арабелла взяла себя в руки, хотя глаза у неё светились похлеще, чем у бога Шивы, и решила немедленно сюда вернуться, никому не показываться, наоборот, в глубочайшей тайне выкрасть алмаз и тем самым на веки вечные уничтожить честное имя мужа, этого подлого тирана. Только надо прихватить нож, ножницы, да что угодно. Главное – быстро, пока совсем не стемнело…
Она побежала назад по уже знакомой тропинке, перелезла через ограду и, оказавшись в своем парке, услышала голоса гостей, о которых насмерть забыла. Через три минуты Арабелла остановилась, чтобы перевести дух. Разговаривали несколько человек, разыскавших друг друга по всяким закуткам и теперь беседовавших о ней. Выясняли, кто видел хозяйку, исчезнувшую уже с полчаса назад. Куда, интересно, она могла спрятаться и в чьем обществе?
Кого ещё не хватает?
Арабелле сейчас меньше всего были нужны осложнения. Решение напрашивалось само собой: она высунулась из кустов и громко рассмеялась.
– Я здесь все это время стою, а вы меня и не видите, – радостно заявила она. – Пойду распоряжусь о прохладительном, а вы ступайте в беседку. Признайтесь, мой выход был самым эффектным.
Хозяйка побежала к дому, а смущенная компания принялась лихорадочно вспоминать, не высказывал ли кто каких-либо обидных подозрений.
Празднество набирало обороты. Слуги разносили напитки и зажигали светильники, а хозяйка имела полное право быть занятой, и никто её не искал.
Полковник чувствовал себя вполне удовлетворенным: жена, как и подобает, следит за ходом приема и не откалывает своих обычных штучек.
Арабелла же вовсю использовала полученное время. Тяжело дыша, она снова преодолевала ограду. Солнце уже касалось горизонта, через четверть часа станет совсем темно. Ей надо успеть до заката, иначе не найдет тропинку. Сумрак под деревьями сгустился, но к тропинке она вышла точно.
Теперь Арабелла запаслась не только ножом и топориком, который случайно попался ей под руку, но и тем, что должно было заменить алмаз. Несмотря на спешку и жуткие нервы, она и об этом успела подумать, хотя скорее сказался инстинкт, чем разум.
Алмаз сиял в брюхе божества так, что не заметить его просто невозможно. У жрецов глаза были на месте, и отсутствие сияния обнаружили бы сразу.
Значит, чем-то его следовало заменить…
Среди прочих свадебных подарков Арабелла получила шар из литого стекла. В то время это была чрезвычайно дорогая новинка, ведь внутри шара виднелся зимний пейзаж, запорошенный снегом и мерцающий серебряными искрами. «Чтобы ты не забыла в той жаркой стране, как выглядит настоящая зима», – сказала ей старшая сестра, вручая подарок. Шар продержался почти год, после чего разбился. Самый большой осколок – с горсткой снега внутри – Арабелле было жаль выбросить, и он так и валялся на туалетном столике среди бижутерии, а сейчас мог пригодиться. Достаточно воткнуть его на место алмаза, приклеить как-нибудь…
Что и говорить, задатки у Арабеллы были исключительные, и, уродись она в семье попроще, быть бы ей воровкой и куртизанкой. Благородное воспитание несколько притормозило развитие её талантов.
Ничего более липкого, чем мужнина помада для усов, ей в голову не пришло. Полминуты оказалось достаточно, чтобы вооружиться всем необходимым.
Алмаз вовсе не так крепко держался в статуе, как она опасалась, и его удалось выколупать кончиком ножа. Теперь он лежал на ладони Арабеллы, но времени на восторги не было. Намазав помадой осколок стекла, она ввинтила его в освободившееся углубление. Снежные искорки заиграли в свете догоравшего факела.
Она не успела даже обернуться. По каменному полу зашаркали ноги, и у Арабеллы сердце ушло в пятки. Трещина в стене была слишком далеко, – счет же шел на секунды. Будучи уверена, что находится в обители бога Шивы, где помещается и статуя его жены Кали, Арабелла действовала почти не задумываясь. Лишь бы успеть принять нужную позу…
Правда, у Кали – четыре руки, но времени на выращивание двух недостающих все равно не оставалось…
Заспанный жрец, видимо только что безжалостно разбуженный, зевая безо всякого почтения к божеству, вошел в помещение с факелом в руках. Он вынул прежний, догоревший, вставил на его место новый и вышел, практически не глядя до сторонам.
Арабелле потребовалось ровно четыре секунды, чтобы покинуть святилище.
Жрец в соседнем помещении вдруг резко остановился. Что-то мелькнуло в его затуманенной сном голове. Показалось, что в так хорошо знакомой комнате кое-что изменилось, что-то с богиней!… Кали ожила и пошевелилась? Он довольно долго не двигался, стараясь сообразить, затем развернулся и вновь вошел в святилище. На этот раз жрец внимательно осмотрелся.
Все выглядело так, как и положено. Сияли драгоценности, украшавшие божества. Великий Алмаз мерцал в полумраке, ничего не изменилось. Показалось спросонья…
* * *
Арабелла хорошенько разглядела свою добычу только на другой день при солнечном свете, когда осталась одна. Зрелище впечатляло.
Полковник Блэкхилл вовсе не преувеличивал.
Алмаз был громадным, действительно казался как бы двойным, действительно походил на два яйца, соединенных между собой, как бы сплавленных друг с другом. В самом центре, в месте соединения, имелся небольшой изъян, вроде трещины, в остальном алмаз был чистоты необыкновенной. Невзирая на бушевавшие эмоции, Арабелла весьма разумно решила, что надо его распилить на два идеально одинаковых камня, все равно оба будут невиданной величины. Может, когда-нибудь и удастся это сделать, если кража не обнаружится или как-нибудь иначе все уладится.
Мысль о чести мужа, которую так хотелось запятнать, выглядела теперь, когда у неё было эдакое чудо, гораздо менее привлекательной. В конце концов, спешить некуда, пока не насладится алмазом. А уж спрятать сокровище она сумеет…
