Ознакомительная версия.
– Танюха, оставь парня! Надо же понимать, как водила, он отвечает за сохранность транспорта! – крикнул Ларри.
Он уже затолкал в машину последнюю тройку японцев и подпрыгивал перед открытой дверцей, нетерпеливо ожидая меня.
– Но он же замерзнет! – расстроилась я.
Бородатый богатырь Слава Муромец мне понравился, и я не хотела в следующий раз увидеть его симпатичную физиономию на медальоне могильного памятника.
– Не замерзнет! Живо в машину! – проорал Ларри.
Я не осмелилась его ослушаться и безропотно полезла в «газик». Самого Ларри пришлось еще немного подождать, он сбегал к «Икарусу» и сунул в окошко Славику флягу в кожаной оплетке.
– Теперь точно не замерзнет, – успокоил он меня, вернувшись в машину. – Триста пятьдесят граммов хорошего коньяка согреют его не хуже, чем костер инквизиции!
Костер инквизиции – это тоже была не та перспектива, в русло которой мне хотелось бы направить судьбу приятного парня, но я промолчала. Ларик придавил педаль газа, и машина с рыком прянула вперед.
– Погоди, какой коньяк! Он же за рулем! – всполошилась я, тщетно пытаясь разглядеть «Икарус» со Славиком в прыгающем зеркальце заднего вида.
– Так ведь раньше завтрашнего дня дорогу не расчистят, успеет протрезветь!
Озвучив это утешительное соображение, Ларик замолчал и сосредоточился на дороге.
Натужно рыча, «газик» полз вверх по серпантину, и бесчисленные снежинки бились о лобовое стекло, как белые мошки. Зябко кутаясь в плюшевую попону с окошка гордого крейсера «Икарус», я устало и потому отрешенно думала, каковы мои шансы выбраться из этой передряги живой и здоровой. Точно в ответ на поставленный вопрос, на крутом повороте машина пошла юзом, и скалистая пропасть оказалась так близко, что я сочла за лучшее возобновить прерванный некоторое время назад монолог кающейся грешницы. В этот страшный миг мне подумалось, что такой идиотки, как я, свет не видывал. То есть этот свет не видел, а тот, наоборот, увидит очень скоро!
– Стоять, Зорька! – голосом усталого скотника сквозь зубы процедил Ларик, выкручивая руль, чтобы удержать «газик» от падения в пропасть.
К счастью, ему это удалось. Машина выправилась и через несколько минут уже катилась по достаточно широкой и прямой дороге вниз, к морю. Я с облегчением вздохнула. Японцы на заднем сиденье завозились и неожиданно грянули вполне бодрую песенку. Слов мы с Ларри не поняли, но жизнерадостный мотив нам понравился, и на ритмичном припеве «хо-хо!» мы по собственному почину присоединили свои голоса к общему хо-хору.
Так, под звуки японской народной, мы въехали в сонный приморский поселок.
Маленькое здание автовокзала в окружении более высоких частных гостиниц смотрелось натуральным гротом. Его жемчужиной по праву мог считаться Гавриил Тверской-Хацумото, восседающий на верхней ступеньке крыльца в белом пластмассовом кресле. Чуть раскосые серые глаза азиата российского розлива не мигая смотрели на неоновую вывеску клуба игровых автоматов, расположенного на другой стороне улицы. Тело Гаврика в несколько слоев укрывали выгоревшие красные занавески. Издали он был очень похож на краснокочанную капусту и чуть меньше – на сидящего Будду в праздничном убранстве. Не хватало цветочной гирлянды на шее и воскуренных благовоний.
Я шевельнула носом и обнаружила, что воздух отчетливо пахнет кофе. Бодрящим ароматом тянуло из приоткрытой двери кафетерия.
– Гаврик, ты чего тут? – проходя мимо, спросила я переводчика.
Он не удостоил меня ответом и не отреагировал на приветствие Ларика.
– Хо, мужики, хо! – по-свойски поторопил полиглот Ларри измученных японцев. – Сейчас накатим кофейку с коньячком, и будет нам счастье!
В кафетерии было душно, тесно и шумно. Японская братия наливалась растворимым кофе из автомата и коньяком из бара, за стойкой которого устало ворочалась толстая чернобровая тетка с гусарскими усами. Меня встретили улыбками, вновь прибывших японцев возгласами, а Ларика аплодисментами.
– Да ладно вам, мужики! – засмущался наш героический водитель.
Я взяла два кофе, сунула одну чашку Ларри и ощутила, что его рука слегка дрожит.
– Бедненький, да ты устал как черт! – я погладила старого друга по вспотевшим вихрам и признательно чмокнула его в щеку. – Спасибо тебе, Ларик, огромное! Что бы с нами было, если бы не ты!
– Да ладно тебе! – повторил он. – Ты лучше думай, как дальше быть. Что будешь делать?
Мы присели в уголке, чтобы не мешать японской тусовке, разворачивающейся с повышением градуса. Усатая буфетчица ловко откупоривала и выставляла на стойку бутылки.
– Что дальше? – я посмотрела на своих подопечных, а потом заглянула в чашку, проверяя, кофе в ней или что покрепче.
Было полное ощущение, будто у меня двоится, троится и четверится в глазах, потому что самураи походили один на другого, как близнецы. Впечатление усиливалось оттого, что не все они сбросили красные занавесочные плащи.
– Чокнуться можно! – пробормотала я. – Как же я их различать-то буду? Они же как дыни на фруктовом лотке, восемь одинаковых желтых физиономий!
– Одинаковых не восемь, а всего семь, – поправил меня Ларри. – Если ты не заметила, среди японцев есть один одноглазый.
– Жаль, что среди них нет еще одноухого, однорукого, одноногого и однозубого, – шизоидно хихикнула я. – Это сильно облегчило бы процесс идентификации!
Ларик внимательно посмотрел на меня, сбегал к стойке бара и принес пластиковый стаканчик уже не с кофе, а с другой темной жидкостью. Не разобравшись, я залпом выпила полстакана коньяка и задохнулась. Предупредительный Ларик обмахнул меня подносиком и дал конфетку, которой я послушно закусила.
Хрустя засахарившейся карамелькой, я вновь рассматривала своих японцев и прикидывала, как они воспримут сообщение о том, что мы задержимся в этой дыре как минимум на сутки. Будут в претензии к департаменту, организовавшему им сюрпризное путешествие в духе экстремального туризма, или смиренно примут это небольшое, в общем-то, испытание?
Японцы не выглядели угнетенными, видимо, пребывали в эйфории по поводу чудесного спасения из снежного плена. Тетка буфетчица, проявляя традиционное южное гостеприимство, вдобавок к коньяку выставила большое блюдо бутербродов и включила для развлечения интуристов телевизор.
– Мы будем измерять тебя в попугаях! – с выраженным вологодским оканьем и великой медлительностью сказал с экрана Слоненок, по одному взгляду на огромную голову которого можно было диагностировать синдром Дауна.
Радостный визг психопатической мультяшной мартышки слился с телефонным звонком. Я машинально достала мобильник и приложила его к уху.
– Ну, и где вы запропастились?! – сердито рявкнул Сема Кочерыжкин.
Судя по тону, он оклемался и вместе с похвальной любознательностью вновь обрел своеобычный командный голос.
– Свят, свят, свят! Не запропастились, Бог миловал! – я размашисто перекрестилась пустым стаканчиком. – Все живы, все целы, но перевал заснежило окончательно, поэтому мы осели в Джубге. Может, завтра погода улучшится, и нам удастся добраться хотя бы до Туапсе.
– Гаврила с тобой?
– Как сказать? Скорее нет, чем да, – вздохнула я, взглянув сквозь стекло на Тверского– Хацумото, восседающего на крыльце с самым отсутствующим видом.
– Иванова! – голос Сэма построжал. – Ты не расслабляйся! Помни, что на тебе восемь японцев!
– Очень эротично! – ехидно вставила хмельная и веселая Тяпа.
– Ты за них отвечаешь! – запугивал меня Сэм. – Делай, что хочешь, но чтобы японцы были не просто целы и невредимы, но довольны и счастливы!
Я отлепила трубку от уха, прижала ее к своему часто бьющемуся сердцу и громко крикнула буфетчице:
– Девушка, еще бутылку коньяка и бутербродов!
Японцы при виде угощения радостно загомонили.
– Ты слышишь? – спросила я Сэма. – Сейчас они довольны и счастливы.
– Постарайся, чтобы так было и впредь, – не смягчился он. – Звони, если что. Мы уже домой едем.
– Хорошо вам! – искренне позавидовала я и спрятала мобильник в сумочку.
Добрый Ларик сунул в мою освободившуюся руку стакан, я безропотно вылакала коньяк и озабоченно оглядела компанию японцев. После второго дринка их вроде бы стало гораздо больше, чем восемь. Двадцать восемь? Или тридцать восемь?
– Тридцать восемь попугаев! – удивительно своевременно ответил на мой невысказанный вопрос мультипликационный Удав.
– Самураев! – поправила я и дурашливо захихикала.
Для успокоения разгулявшихся нервов Ларик принес мне еще один стаканчик, и финальная часть русско-японской попойки по большей части прошла мимо меня.
– Яшка, глянь, что это за чучело? – Ромка подтолкнул приятеля локтем и подбородком указал на кафешку на другой стороне дороги.
Ознакомительная версия.
