Ознакомительная версия.
Может, напихавшись печеньем и схомякав калорийку, Кирюшка захотел мясного и польстился все же на школьные сосиски?
Я в задумчивости разглядывала остатки завтрака. Тут в комнату влетела Лиза и затараторила:
– Лампа, я хочу завтра Кирюхе ноутбук отвезти. Ты не видела, есть в палате телефонная розетка?
– Сережа оставил брату свой мобильный.
– Да не о телефоне речь! Розетка есть?
– Электрическая? Наверное, извини, я не обратила внимания.
– Фу, Лампа! Телефонная!
– Мобильный…
– Интернет подключить! – рявкнула Лизавета. – Лампа, ты пещерный человек. Для мобильного не нужна розетка! В гнездо телефона втыкают провод для сети! Ясно? Ой, персиковый, мой любимый! Можно, я выпью или ты сама хочешь?
– Угощайся на здоровье, – разрешила я.
Лизавета оторвала от картона пластиковую трубочку, содрала с нее хрусткую целлофановую обертку, проткнула дырочку в пачке и закрыла от наслаждения глаза.
– М-м-м, обожаю персиковый нектар, хотя этот не такой вкусный, как тот, что мы всегда берем. Горчит немного и отдает чем-то непонятным. Зачем ты его купила?
Не выслушав моего ответа, Лизавета унеслась, бросив на стол смятую упаковку. Я тяжело вздохнула, отнесла пустой пакетик на кухню, обнаружила под раковиной переполненное ведро и, скрежеща зубами, отволокла его на лестницу. Конечно, можно было поднять бучу, затопать ногами и заорать: «Вечно мне приходится помойку вытряхивать!» Только какой в этом смысл?
Разгорится скандал, а ведро все равно достанется нести мне, лучше быстренько опустошить его и пойти почитать детектив.
Лечь спать сразу мне не удалось. Сначала я накрыла Аду пледом, предварительно поменяв ей памперс, потом позвонила Кате, узнала, что Кирюшке лучше, и только потом рухнула в кровать. Руки потянулись было к книге, но глаза закрылись сами собой, голова вдавилась в подушку, Мульяна, сопя, устроилась рядом со мной.
– Лампа, – зашептала Лиза, входя в спальню, – Лампа…
– Что еще? – с трудом спросила я. – Давай завтра все проблемы решим.
– Умираю…
– Завтра, Лизавета, все завтра.
– Плохо мне совсем, помоги.
Я села.
– Лиза, хватит идиотничать. Ну как ты не понимаешь, такие шутки…
Раздался тихий стон, потом звук упавшего тела. Решив, что Лизавета надумала испугать меня, я зажгла настольную лампу, увидела девочку, бледную, лежащую на спине с раскинутыми в разные стороны руками, слетела с кровати и заорала:
– Все сюда, скорей!
Ночью мы не сомкнули глаз. Лизу доставили в клинику к Кате и положили в соседнюю с Кирюшкой палату. Все началось по новой: капельницы, уколы, промывание желудка.
Около девяти утра я оказалась дома, влезла под душ, потом схватила Аду, положила ее на заднее сиденье и порулила в ветлечебницу. Собаке предстояло провести в процедурном кабинете несколько часов.
Умостив Дюшу на каталке, я спросила Романа:
– Нельзя ли попросить какую-нибудь нянечку присмотреть за мопсихой?
– Лучше, если с больным животным сидит хозяин, – сурово отрезал ветеринар.
– Да, я понимаю, но у нас форсмажор, два ребенка одновременно попали в больницу.
– Что случилось? – Ветеринар снял очки. – У вас инфекция? Между прочим, некоторые человеческие болячки опасны для собак.
– Лиза и Кирюша отравились.
– Чем?
– Ну, похоже, недоброкачественным персиковым нектаром.
– Чем?
– Ну, знаете, такой сок продают, в маленьких картонных пакетиках, с трубочкой, – пустилась я в объяснения. – Кирюша купил две упаковки, одну выпил сам, и ему сразу стало плохо. А вторую схватила Лиза и тоже едва жива осталась.
– Странные дела творятся у вас дома, – протянул Роман, – сначала Ада крысиного яда отведала, потом мальчик с девочкой дряни напились. Подозрительно это. Прямо как сглазил кто.
Я опустилась на табуретку. Сглазил. Ада отравилась, Кирюша и Лиза тоже. Правда, Дюше уже лучше, вон она лежит, вертит головой, очень смешная, в памперсе!
Памперс! Однако странно получается. Пришедшая цыганка держала в руках младенца в меховом конверте. Иногда я натыкаюсь на улице на таборных гадалок и знаю, что они не слишком озабочены соблюдением стерильности и не кутают своих детей. Вызывая оторопь у нормальных женщин, цыганята спокойно разгуливают босиком на холоде, очень часто девочка лет десяти тащит младенца, привязанного у нее за спиной при помощи грязного платка. Ни разу мне не попалась цыганка с крошкой в меховом конверте. Потом, на девочке был памперс. Я купила это приспособление для Адюши и была немало удивлена его ценой.
Пачка, содержащая десять штук непромокаемых штанишек, стоила больше двухсот рублей. Как дорого! Небось ребенок использует такую упаковку за два дня! Ладно, за три, все равно это удовольствие не для всех, и уж никак не для цыганки. Одета эта Галя была не самым лучшим образом. И потом, она очень неумело стаскивала с малышки штанишки, даже не расстегнув их. Я поступила точно так же, увидев памперс впервые. Но сегодня в клинике одна молодая женщина, заметив, как я пытаюсь освободить Дюшу от испорченных подгузников, сказала:
– Не дергайте так. Сбоку есть язычок, потяните за него, и сами расстегнутся.
Похоже, Галя не умела пользоваться памперсами, у нее не было запасного подгузника, свою голубоглазую малышку цыганка просто замотала в пеленку. Голубоглазую… От кого ребенку достались такие очи? Может, от отца?.. И где Ада нашла яд? Галя пошла к мусоропроводу, я на пару минут упустила ее из вида, а потом мопсиха стала умирать. Напрашивается лишь один вывод: цыганка отравила Адусю. Но зачем? Значит, она решила убить собаку, а потом Кирюшу и Лизу? Соком?
Но ведь, когда дети угостились нектаром, цыганки давно и след простыл.
– Если хотите съездить к ребятам в больницу, – вдруг участливо сказал Роман, – можно попросить мою жену посидеть с Адой. Лена ветеринар, сегодня у нее выходной, мы живем в двух шагах отсюда, она быстро придет.
– Спасибо, – обрадовалась я, – естественно, я заплачу вашей жене за дежурство.
– Договоримся, – буркнул Роман, и снова его лицо приняло равнодушное выражение.
Обвешавшись пакетами с едой, я ворвалась к Кате в ординаторскую. Подруга раздавила в пепельнице окурок и устало спросила:
– Ты чего притащила?
– Все, что они обожают. Для Кирюшки твердокопченую колбасу, слабосоленую семгу и торт, а Лизавете ее любимые конфеты.
– Уноси все домой, – перебила меня Катя, – потом, на Новый год, это на стол поставишь.
– Почему? – удивилась я. – Надо же несчастных больных побаловать.
– Они пока на капельницах, – объяснила Катя, – а потом детям придется на диете сидеть, после отравления. Кстати, пустой пакет сока, ну тот, что Лиза выпила, ты оставила?
– Нет, выбросила в помойку, а что?
– Ничего, – вздохнула Катюша, – теперь уже ничего, надо было упаковку на анализ послать, посмотреть, что там внутри имелось.
– А с ребятами поговорить хотя бы можно?
– Лиза спит, к Кирюшке загляни.
Я вышла в коридор и приоткрыла дверь палаты.
– Лампа, – слабо улыбнулся Кирюшка, – классно вышло.
– О чем ты, дружочек? – не поняла я. – Что «классного» ты нашел в столь неприятном событии?
– Сегодня городская контрольная по математике! – радостно воскликнул Кирюшка. – Вера Алексеевна сказала вчера: «Если кто прогуляет, тому сразу в четверти «два» поставлю». А Лариска Кристова ее спросила: «Что, даже больным приходить?» Верка надулась вся, покраснела и как взвизгнет: «Всем симулянтам «банан» влеплю, даже не пытайтесь пропустить урок. Исключение сделаю лишь для того, кто попал в реанимацию, ясно вам, Митрофаны?» А я как раз в палате интенсивной терапии и оказался. Во суперски вышло! Прям как по заказу получилось. Мне эту контрольную никогда бы не решить.
– Послушай, – перебила я ликующего дурачка, – скажи, что ты ел вчера на завтрак?
– Я не успел даже чаю попить, – пожаловался Кирюшка, – меня Серега из постели вытолкал и как заорет: «Скорей, опаздываем!» Умыться и то не дал.
– Значит, дома ты ничего не брал из холодильника?
– Нет.
– А в школе чем полакомился?
– Печенье съел, потом булочку с изюмом и один пакетик нектара выпил, второй на потом оставил.
– Сосиски в столовой не ел?
Кирюша сурово глянул на меня:
– Лампа, в нашей школе, в местном ресторане, харчатся лишь малыши, потому что училку боятся. Она их строем приводит и велит: «Жрать молча, иначе всему классу «два» по поведению поставлю». Вот первоклассники и давятся, а с нами уже такое не пройдет, старшеклассники в буфет ни ногой. Никому в голову не придет местные сосиски хомякать, их даже дворовый пес нюхать не станет. Поняла?
– Да. А где ты взял сок, печенье и булочку?
Кирюша помолчал, потом усмехнулся:
– Знаешь, Лампудель, тебе пора пить танакан или стугерон. Вон наша географичка стала эти лекарства употреблять и теперь больше не рассказывает на уроке, что Киев на Волге стоит. Ты тоже сходи в аптеку, сейчас маразм лечат.
Ознакомительная версия.
