рядом находился небольшой закуток со стиральной машиной и дверью, ведущей в гараж. На втором этаже был кабинет Романа, две комнаты, через которые шел общий балкон.
- Здесь прикольно, - отметил Толик. - Тесновато, правда, но прикольно.
- Толя! - одернула сына Настя. - Извините.
- Ничего. Ребенок говорит, что думает. Это нормально! Приглашаю вас умыться, ванные комнаты есть и на первом этаже, и на втором, а также перекусить с дороги. Я не великий кулинар, но что-нибудь соображу на ужин.
Вскоре они уже сидели за столом под большим абажуром ярко-оранжевого цвета, через стекла больших окон под порывами ветерка качали ветками яблони.
Роман, казалось, выставил на стол всё, что у него нашлось в закромах. Нарезал хлеб, сыр, пожарил яичницу, открыл банку с домашними соленьями, даже достал сало и краковскую колбасу.
- Не совсем детское питание, - смущенно произнес Роман, почесывая затылок.
- Да, скорее, это холостяцкий перекус, - согласилась Настя.
- Я колбаску хочу!
Алина встала на стул коленями, взяла себе большой кусок хлеба и положила сверху большой кусок колбасы. Все засмеялись.
- Вот это правильно! Сейчас еще и чай налью. Скажите, дети, кому сколько ложек сахара? Десять? - спросил Роман.
- Я им дам - десять! Полторы ложки каждому. И то многовато. А мне, Роман, извините, можно кофе? Без сахара, - попросила Настя.
- На ночь? - удивился Роман.
- Я не пью чай.
- Маме надо ехать в Бразилию! Она всё время пьет кофе и говорит, что нет ничего красочнее и красивее, чем бразильский карнавал! - сказал Толя, уминая соленый огурец, выловленный из банки.
- Толя! Ну, что ты…
- Мама, ты же говорила, что Бразилия - твоя мечта! Там же красиво! - ответил сын, подчищая корочкой хлеба в тарелке яичницу.
- Я, действительно, не чаёвница, Роман. Обожаю кофе и минеральную воду, - пришлось признаться Насте. - Это мне не мешает, ни с утра, ни на ночь. Организм уже привык.
- Мечтаете о Бразилии? - спросил Роман, улыбаясь.
Настя почувствовала, как у нее горят щеки.
- Это смешно… В моем положении.
- Мечтать не вредно… - Роман быстро посмотрел в глаза Насти так, что та смешалась.
- Я жила в большом, но холодном и неуютном доме… Я ненавидела его, он напоминал мне тюрьму, да, честно говоря, и был для меня тюрьмой.
- Отец считал, что главное в помещении геометрия, а она чертится черным и белым с промежуточными цветом - серым. Именно это дает пространство и воздух, - помог маме Толя, передав концепцию дизайна Рудольфа Анатольевича. - На маму он всегда ругался…
- За что?
- За всё.
- Толя!
- Если пыль не протерла, если что-то сдвинула со своего места, хотя особо и не было, что сдвигать. Нельзя было повесить картину на стену, поменять черное покрывало на кровати на цветное, - пояснил ребенок.
- Да даже смотреть телевизор без разрешения мужа было нельзя.
Роман с удивлением посмотрел на нее.
- Ваш муж был психически нездоров?
- Это можно назвать и так. Хотя он управлял солидным банком. Но с родными вел себя как последняя скотина. И с подчиненными тоже. Любил власть и унижать людей. Особенно подчиненных. Его все ненавидели лютой ненавистью. Он заслужил свою смерть.
- А что случилось?
- Его расстреляли в машине.
Роман бросил взгляд на детей. Настя заметила его озабоченность.
- Не волнуйтесь, - сказала она, - дети знают, как погиб их отец. Этот человек не заслуживает уважения и памяти.
- Это горько… - Роман встал. - Пойду чайник принесу. Вскипел, наверное.
Он принес большой зеленый чайник и налил детям чаю. Насте он подал кружку с растворимым кофе.
- Простите, другого нет.
- Ничего, - улыбнулась Настя.
Роман полез в буфет и вытащил пакетик с конфетами.
Извините, засохли, наверное. Я сладкое не очень… - О, ириски! - восхитилась Алинка, засовывая в рот сразу две конфетки. - Я их очень люблю, дядя Роман. Спасибо!
Часы с кукушкой на стене пробили десять раз.
- Ну всё! - встала Настя. - Пора спать!
Дети на этот раз не возражали, они тоже устали и глаза у них слипались.
- Готовимся ко сну! - сказал Роман. - Места всем хватит. Думаю, что Толя уже взрослый парень, и он останется здесь в гостиной, на диване. А вы с Алиной разместитесь на втором этаже, в спальне, на большой кровати. Ну, а я у себя.
- Класс! Я не хочу с девчонками! Я не маленький! - обрадовался Толя.
- Пока школу не окончил - маленький! - показала ему язык сестра.
Роман разместил гостей, пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Ему не спалось. Впервые его дом был наполнен незнакомыми людьми, такими приятными и в таком количестве. Он решил покурить. В свободных брюках и темной футболке Роман вышел на балкон. На балконе стояли четыре плетеных кресла, и сейчас в одном из них сидела прекрасная молодая женщина с длинными распущенными волосами и в светлом халатике. Изящные и очень красивые ножки она положила на перила балкона. Лунный свет загадочно оттенял ее нежное лицо. Звонко стрекотали ночные цикады. Деревья в саду были недвижимы, не шевелился ни один листочек. Роман, невольно залюбовавшись, остановился. Настя повернула голову и быстро убрала ноги.
- Извините! Алинка заснула, а я что-то не могу.
- Ты сиди-сиди, - неожиданно для себя перешел Роман на «ты». - Мне тоже не спится. Извини, вот есть вредная привычка - курю. - Он сел в соседнее кресло, застенчиво стараясь не смотреть в сторону гостьи. - Не мешает табачный дым? - Он разогнал его рукой.
Настя улыбнулась и тихо ответила:
- Это ваш дом, - и натянула халат на коленки, - но меня дым не смущает.
- Я при детях не буду, - пообещал Роман.
Он немного помолчал. Молчала и Настя, задумчиво глядя в подступающую к дому ночную темноту, которую отрезал яркий свет из окон первого этажа.
Роман шагнул к Насте и сел рядом с ней в соседнее кресло.
- Настя, раз уж так случилось, может, ты расскажешь, что подтолкнуло тебя с детьми покинуть родной дом.
Настя горько усмехнулась:
- Родной дом? Да я его ненавидела! Муж-зверюга сживал меня со свету, не давал видеться с родной матерью, бил. И детей бил! Особенно сына. Лупил за всё - за четвёрки, за опоздания
