в воду?
– Вот это мы сейчас и должны будем с тобой выяснить.
Прямо уж так и должны! Сказал бы уж правду, что ему просто хочется это выяснить. Но вслух Фима ничего не сказала, потому что и ей тоже было любопытно разобраться в этой истории.
Полина жила неподалеку от Петропавловской крепости, что удивило сыщиков. Эта часть города считалась фешенебельной, а ровным счетом ничто в облике Полины или Коли не указывало на их принадлежность к состоятельному сословию.
– Впрочем, ведь есть еще и коммуналки.
Вот только коммунальные квартиры были в подавляющем большинстве благополучно расселены. Петроградская сторона была почти полностью очищена от маргиналов, и жители окрестных домов могли сполна наслаждаться жизнью, не опасаясь, что какая-нибудь унылая и голодная физиономия одним своим видом отравит им это удовольствие.
Облицованный темным камнем дом находился неподалеку от Сытного рынка.
– Нам на четвертый этаж.
Лестница была широкой, с массивными ступенями и ажурным кружевом чугунных перил. Старина тут умело и органично вплеталась в современный дизайн. Даже кабина лифта вознесла их на нужный этаж за считаные секунды, хотя выглядела она точь-в-точь как ее товарка, занявшая свой пост в этом доме еще в самом начале прошлого века. В лифте стены были украшены зеркалами и пейзажами, на полу лежало ковровое покрытие, гладкие латунные перила обещали, что поездка будет полностью безопасной.
– Мне тут нравится, – сказала Фима, разглядывая причудливый плафон у себя над головой. – Наверное, квартиры тут дорогие, да?
Это наивное замечание вызвало насмешливые ухмылки полицейских, которые служили в этом отделении уже давно и были осведомлены о стоимости квадратных метров в этом доме получше многих.
– И на всей лестнице нет ни одной коммуналки, – прошептал Арсений. – Понимаешь, о чем я?
Они вышли из лифта.
– А вот и наша дверь.
– И она открыта.
Упомянутая дверь выглядела роскошно. Впрочем, других дверей в этом доме и не имелось. Своих нищих соседей нынешние обитатели уже давно выдворили в человейники, стремительно разрастающиеся по окраинам города, словно грибы шампиньоны на тепленьком навозе. Там, среди своих, им было самое место.
– Тук-тук! Есть кто дома?
Никто не отозвался.
– Зайдем.
Его коллеги колебались.
– Неудобно. Без вызова-то входить.
А вот интересно, были бы они столь же деликатны, если бы речь касалась каких-нибудь простых граждан? Что-то подсказывало Фиме, что нет.
– Как бы там ни было, а проверить надо.
Вчетвером они осторожно вошли в квартиру. Арсений впереди, полицейские за ним, и последней двигалась Фима.
В квартире кто-то был, откуда-то раздавался тихий бубнеж. Но оказалось, что это всего лишь включен телевизор, и монотонно бубнит диктор, сообщая новости.
– Никого нет! Пусто!
В квартире было четыре больших комнаты. Сначала Фима даже не смогла сориентироваться, до такой степени ее ошеломили просторы этой квартиры. Потолок терялся где-то в необозримой дали, метра четыре с половиной, никак не меньше. Сами комнаты были огромными, да еще сюда добавлялся холл, плюс кухня, к которой примыкала парочка подсобных помещений – прачечная и кладовка – которые сами по себе были равнозначны кухне в какой-нибудь жалкой хрущевке.
– Живут же люди!
Это прозвучал завистливый голос кого-то из полицейских.
– В квартире проживает семья Беляковых, – отреагировал Арсений. – Старшее поколение – муж и жена – сейчас находится на отдыхе на Мальдивах. А их дочь Полина осталась в городе.
Жилых комнат было три, плюс гостиная. У каждого члена семьи имелась своя индивидуальная спальня, даже у родителей Полины.
Этот момент показался Фиме достойным внимания. Если супруги не спят в общей кровати, а предпочитают ночевать каждый по отдельности, то это может говорить о неблагополучной атмосфере в их супружеской жизни.
– Молодец, – похвалил Арсений свою подругу, когда Фима сообщила ему о своих наблюдениях. – Но с другой стороны, мало ли по каким причинам люди спят в разных комнатах. Возможно, муж храпит.
– Или жена предпочитает по ночам творить.
– А это ты с чего взяла?
– Тут очень много картин, и все они внизу имеют подпись В. Белякова.
– Да, Вера Белякова – это мать нашей Полины. Но нигде не указано, что она художница. Собственно говоря, она вообще ничего, кроме средней школы города Луги, не заканчивала.
– И тем не менее картин тут масса. И рамы на них новые.
Арсений прошелся по дому, внимательно разглядывая развешанные на стенах полотна.
– Мне кажется, многим из них уже не один десяток лет.
– С чего ты взял?
– Городской пейзаж, – объяснил Арсений. – Вот этот дом, который есть на пейзаже, уже давно снесен, на его месте построено метро «Адмиралтейская». А в этом здании на Владимирском проспекте сейчас расположился торговый центр. Но тут на картине этот дом все еще заселен жильцами. И много других нюансов. Одежда пешеходов. Малое количество машин на улицах города.
– Наверное, она рисовала свои картины не один год.
– Я бы сказал, не один десяток лет. На многих картинах изображен наш город таким, каким он был лет пятьдесят назад.
– Неужели так много изменилось?
– Не очень. Но если присмотреться, то хватает. Например, такие троллейбусы были сняты с маршрутов еще в пятидесятых годах.
Всласть обсудить живопись им помешали.
– В доме точно никого нет, – отчитался один из полицейских Арсению. – Мы все осмотрели.
Но Арсений не спешил уходить из квартиры. Он стоял, смотрел, размышлял.
А потом спросил:
– Что это за дверь?
И, не дожидаясь ответа, подошел и распахнул ее. За дверью оказалась гардеробная, которая была битком набита женской одеждой. Отдельно имелись полки для обуви, подобранной по цветам. Только босоножек Фима насчитала около десятка. Но в одном нельзя было упрекнуть хозяйку: вся обувь была в безупречном состоянии, и к тому же ни одна пара не дублировалась. Не было тут двух пар синих туфель или двух пар черных ботинок. Для каждого комплекта одежды полагались своя обувь и сумка.
– Сколько же тут сумок! – ахнула Фима. – Это же невероятно!
Один из шкафов был забит сумками из кожи, замши, велюра, бархата и атласа. Дорогие бренды, модельные сумочки и что-то невероятно трогательное и винтажное, украшенное кружевом, бисером и вышивкой шелком.
– Мне тут нравится, – прошептала Фима. – Я тут останусь. Можно?
Арсений на ее шутку не отреагировал, он размышлял.
– Если у каждой основной спальни есть такая гардеробная, то мы их еще не осмотрели.
В гардеробной, которая примыкала к спальне хозяина, ничего не было. В полном смысле этого слова. Все полки были совершенно пусты.
– Похоже, что хозяин забрал с собой на отдых все свои вещи.
– Это невозможно. Даже если он, в отличие от своей супруги, практикует аскетизм и отказ от всяческих излишеств, то
