– В таком случае… – осипшим голосом выговорила Каэдэ, – дедушка, ты не мог бы изложить их?
Дед ничего не ответил, но, словно дорожа укоротившейся сигаретой, взял ее как-то щепотью, зажав между большим и указательным пальцем, затянулся и выпустил последнее облачко дыма. Его веки медленно, но верно опускались. Каэдэ встревожилась, не засыпает ли он.
Но ее опасения оказались напрасными.
Дед открыл ничуть не сонные глаза и объявил:
– Я только что видел «картину». Увы, мужчина, которому раньше принадлежала эта книга, уже скончался.
– А?..
– Да ты сама посмотри. Он ведь прямо здесь, этот человек с безмятежным лицом.
Галлюцинация.
Однако галлюцинация, основанная на точной логике, – это чувствовалось интуитивно.
– Сюжет «икс» состоит в следующем. Перед смертью этот человек из чувства скорби и в память о любимом авторе Сэтогаве Такэси вложил в его книгу, которой так дорожил, вырезки с некрологами. Однако, разбирая его имущество после смерти, его супруга, не имеющая ни малейшего представления о ценности этой книги, продала ее букинисту вместе со всевозможными другими.
«А ведь действительно!» – пришлось согласиться Каэдэ. Как раз то, что надо, – совершенно лишенный изъянов, сразу же понятный и убедительный сюжет, верно?
Но Каэдэ упорствовала:
– Откуда ты знаешь, что раньше эта книга принадлежала мужчине? Разве все то же самое не может относиться к женщине?
– Не может, – коротко и просто отмел ее предположение дед. – Когда один из супругов умирает, если кому и удается действовать рассудительно, не поддаваясь скорби, так это жене. От мужей в таких случаях нет никакого толку. В сущности, как и от меня, – дед потупился. – Ведь с тех пор, как жена умерла, опередив меня, я ни на что не гожусь.
На мгновение перед мысленным взором Каэдэ возник зыбкий образ покойной бабушки.
Некоторое время оба молчали. А потом дед заговорил, будто вдруг развеселившись и пристально вглядываясь в сиреневый табачный дым:
– Ха-ха-ха, прямо сейчас за столиком в «Мон шери» прежний владелец книги увлечен разговором со своим кумиром Сэтогавой Такэси. Похоже, сегодняшний вечер он намерен посвятить всестороннему обсуждению детективов.
Опять галлюцинация.
Но что, собственно, эта странная галлюцинация означает? У Каэдэ перехватило дыхание.
– Все как в былые времена. Стены, обшитые древесиной криптомерии и пропитанные ароматом кофе, дышат не только им, но и новыми тайнами. У стойки хозяин заведения, свободного времени у которого хоть отбавляй, не на шутку разошелся, сражаясь в сёги со студентом. Э, тут парнишка, подрабатывающий в кофейне, вдруг вскочил как ужаленный. Интересно, что стряслось.
Дед насторожился всего на миг, выражение его лица тут же снова смягчилось.
– А, ясно, почему вскочил: только что пожаловали Куин и Кристи. Ого, да это же сам Карр незаметно вступил в дискуссию! Так это чаепитие с участием «большой тройки» авторов классического детектива. Нет, поскольку Куин – это дуэт соавторов, полагаю, их следовало бы назвать «четырьмя небесными царями». А Кристи воспользовалась кухней и начала заваривать гордость Девоншира – традиционный черный чай. Сэтогава-сэмпай и его собеседники в восторге. Карр и есть Карр: с серьезным видом, ни на кого не глядя, уставился на чайник так пристально, что вот-вот дырку в нем просверлит, – не иначе как придумал новую уловку с отравлением. Надо же, как будто все в самом деле довольны.
«Чем? Что это значит, дедушка?»
Неужели это результат его безотчетной доброты, стремления к счастливым финалам сюжетов? На глаза Каэдэ снова навернулись слезы. Но теперь это были слезы радости, которым сопутствовала слабая улыбка.
«То, что видит дедушка сейчас, – несомненная «реальность».
И хотя совершенно никаких подтверждений этому не было, она считала именно так.
А в это время…
Сигарета с тихим шипением упала в пепельницу с водой. В приоткрытое окно влетел ласковый осенний ветерок. На сквозняке закачались так и не снятые футболки.
Дед принялся кланяться им.
– Пожалуйте, прошу вас, вы из Общества заботы о стариках? Спасибо, что специально пришли, да вас еще так много!
Как только «голуаз» догорел и сигаретный дым рассеялся в воздухе, дед снова впал в блаженное старческое забытье.
Глава 2. «Закрытая комната» в идзакае
1
Учитель муниципальной школы считается государственным служащим, однако это не та работа, с которой можно уйти в определенное время. Пока в учительской шла проверка маленькой контрольной и выставление оценок, стрелки часов приблизились к шести вечера.
«Да что это вообще?..»
Пока Каэдэ занималась своим несложным делом, у нее вдруг мелькнула мысль о запомнившейся удивительной галлюцинации. Что это за образ мышления, если он порождает способность видеть «картины», которые можно назвать правдоподобными? А может… рука Каэдэ с красной ручкой в ней замерла. Возможно, благодаря своему выдающемуся интеллекту и накопленным знаниям дед способен осознанно видеть галлюцинации, в основе которых лежат логические заключения. А сигаретный дым, наверное, сделал нечеткой окружающую реальность, окутал ее, как туман, более того – помог деду яснее видеть, как он это назвал, «картину»…
«Разумеется, это лишь предположение… э-э, нет. “Сюжет”, верно?»
Каэдэ криво усмехнулась, не поднимая головы, чтобы не заметили другие учителя вокруг нее. Кстати, как раз вспомнилось – дед часто повторял: «Все события, которые происходят в мире, – это и есть сюжеты».
С тех пор, как Каэдэ помнила себя, дед был директором начальной школы. А когда пошла учиться сама, то узнала, что ее дедушку прозвали Мадофуки-сэнсэй [2] и что среди учителей этой школы он считается самым популярным. За исключением торжественных случаев, вроде церемонии в первый день учебы или выпускной церемонии, встречать деда одетым в строгий костюм не доводилось никому. Всегда в белой рубашке с закатанными рукавами, его видели повсюду в школе – или протирающим окна в коридоре, или поливающим цветы во дворе, или от души надраивающим унитаз в туалете.
Торчащие из рукавов рубашки руки были тонкими, но на них бугрились мышцы, создавая впечатление человека, имеющего подготовку в спорте или боевых искусствах. Однако к категории учителей-физкультурников он не относился.
При каждой встрече с кем-нибудь из учеников он, обязательно назвав его по имени, спрашивал, какую книгу тот сейчас читает. Еще больше, чем то, что дед помнил всех детей по именам, Каэдэ удивляло, что ему в общих чертах известно содержание всех книг, которые читали дети, и то, с каким жаром он рассуждал о достоинствах сюжетов.
На выпускной церемонии дед вместе с аттестатом вручал каждому ученику книгу. По жанру книги бывали самыми разными, в соответствии с индивидуальностью ребенка: от современной серьезной литературы до детективов, научной фантастики и комиксов.
Нет, вручал он не только книги. Некоторым детям, как ни странно, доставались видеоигры-боевики в жанре хоррора. Видимо, в понимании деда даже игры представляли собой «сюжеты», важные для формирования личности. Он был твердо убежден, что детям иногда необходимы страшные истории, после которых не уснешь, душераздирающие или таинственные сюжеты, способствующие развитию восприимчивости и воображения. И действительно, как и предполагал дед, один из его учеников в дальнейшем основал компанию видеоигр, выпускающую хиты один за другим.
В год выпуска Каэдэ напутственная речь, произнесенная дедом на церемонии, также отличалась оригинальностью. Неожиданно он достал из кармана книгу и звучно, с выразительностью актера принялся читать по ней:
– «Есть слово, которое в последнее время услышишь нечасто…»
Внезапно начавшееся театрализованное представление «Речь директора», баритон которого сделал бы честь оперному певцу, ошеломило как детей, так и присутствующих на церемонии их взрослых близких.
