Ознакомительная версия.
Я икнула и, машинально схватив с тарелки соленый огурец, с хрустом откусила. Глянув на огурец, Шах сдвинул брови, но, раз уж у нас пошел такой предельно откровенный разговор, я решила на такие мелочи внимания не обращать.
— А откуда они у вас? — хрумкая на весь дом, поинтересовалась я и уставилась ему прямо в глаза. — Подарок в первое свидание?
— Вроде того, — нагло хмыкнул он. Интересно, отчего у меня складывается впечатление, что Шах уже смотрит на меня, как на неодушевленный предмет?
— А кто еще с вами на свидание ходил? Может, я угадаю? — подняв глаза вверх, я зашевелила губами. — Наверно… Леопольд? Нет… Капитан Тарасов? Нет, нет, ему бы служебный долг не позволил. Тогда… это был… Жорж! Правильно?
Это было правильно, и мы оба это знали. Тут я поняла, что Шах решил меня выслушать, и обрадовалась.
— Одного не могу понять, — с одобрением наблюдая, как хозяин, опомнившись, извлек из тумбочки вторую стопку, продолжала я, — если Жорж запретил что-либо брать в квартире, зачем вы сорвали серьги?
Могучая лапа дрогнула, но водку не расплескала.
— Долго, ягодка, искать придется, чтобы найти того, кто мне запретить может. Я членораздельно объясняюсь?
— Вполне, — покладисто кивнула я. — Извините, неправильно выразилась!
Шах милостиво дрогнул бровями, и я поняла, что прощена. После чего мы дружно сцапали узорные желтые стопочки.
— За победу! — сказала я.
— За нашу победу! — скорчив рожу, отозвался Шах.
Жить стало лучше, жить стало веселей. И я, тщательно прожевав огурец, доверительно склонилась к столешнице:
— Я ведь почему спрашиваю… Сама половины не понимаю. Жорж говорил, зачем вы в ту квартиру идете?
Шах неохотно кивнул и снова потянулся к бутылке. «Вот черт, — озаботилась я. — С такими темпами я ему первая все выложу и еще на груди порыдаю…» Я заторопилась:
— Ну и зачем?
— Поначалу был базар, что бабка хорошему пацану квартиру в наследство оставлять не хочет. Надо было уговорить старушку переписать завещание. Ну, документы там какие-то подписать, я тогда не вникал. Но бабка уперлась. Не хотела даже показать бумаги эти самые. Жорж долго с ней беседовал…
— А почему он был так уверен, что документы у нее дома? — осторожно вылезла я, но Шах сам мне помог:
— Он знал, что документы ей из сейфа должна была соседка принести. Ну, подружка твоя. Но у той документов не оказалось, вот и выходило, что она их успела передать… то есть…
Тут Шах запутался, я сочувствующе кивнула. Мегрэнь могла заморочить голову человеку и поумней. Он долго пытался объяснить то, о чем я уже давно догадалась, но я не перебивала. Чем больше он расскажет, тем лучше. Таким образом, потихонечку добрались и до меня. В смысле, до моей квартиры.
— А кто мне тогда по башке дал, а? Ко мне-то зачем было лезть?
Шах рассмеялся:
— Жорж сказал, что, возможно, нужные бумаги у тебя. — Я смотрела недоверчиво, и Шах, не переставая веселиться, объяснил: — Бабка ему сказала… он это… умеет голову заморочить…
Закусив губу, я задумалась. Вот в это я, пожалуй, безоговорочно верю. Труднее было поверить в другое: что Шах все так подробно рассказывает, к примеру, из человеколюбия. Или ему поболтать не с кем…
— А вечером в сквере? Ведь все было подстроено?
Шах кивнул:
— Конечно. Со всей этой историей ведь объявился тот фраер… Игорь. Он помощником работал у нотариуса. А бабка в их контору пришла что-то узнать. Ну, насчет оформления какого-то… Вот он и услышал краем уха, о чем речь идет… Богатое наследство — золото, камешки. Вроде бабка историю какую-то рассказывала и хотела нотариусу принести и показать эти самые документы. Его и зацепило. Узнал, что за бабка, где живет… И к Жоржу пришел… Самому-то с подельником кишка тонка такое дело провернуть…
— Это с Вадимом Евгеньевичем? — на всякий случай уточнила я.
— Ну да, — хмыкнул Шах и поглядел ласково. Было похоже, что болтать ему поднадоело.
— А почему они обратились именно к Жоржу? — не унималась я, стараясь не обращать внимания на явно меняющееся настроение собеседника.
— А черт их знает! — пожал тот плечами. — Я что, спрашивал? Я и про все остальное-то недавно узнал. Жорж, он же решил, что шибко умный, с заморочками своими погаными… — Осоловевшие глаза Шаха блеснули недобрым светом. — Жучки, камеры… Информация… Джеймс Бонд хреновый! Посмотрим еще…
— А как же вы обо всем узнали? — тонким голосом спросила я, печенкой чуя, что разговоры по душам заканчиваются.
— Сам рассказал…
— Кто?
— Ну, этот… интеллигент лохматый… Сам и рассказал. Когда я спросил…
Я жалась к стене и тосковала по родному офису, главбуху и фикусу на подоконнике. Не далее как днем Клепа мимоходом обмолвился, что интеллигентный очкарик с гантелями перешел в мир иной. Причем насильственным способом. До боли в сердце захотелось узнать: все свои беседы Шах заканчивает подобным образом или бывают исключения?
Облезлая лампочка на гнутом витом шнуре прощально мигнула и погасла. Маленькая кухонька погрузилась в такую кромешную тьму, словно нас окунули в чернильницу. Это случилось неожиданно, и я вскрикнула, а Шах, промедлив пару секунд, выругался затейливо и с сердцем.
— Перегорела… — вякнула я, голос канул во тьму и пропал в безызвестности.
— Ага… едрена мать, — согласился откуда-то из темноты Шах, и деревянный табурет под ним жалобно скрипнул. — Пойду наверху выкручу…
Он шумно поднялся и потопал к лестнице, ведущей из коридора на второй этаж. Несколько мгновений я прислушивалась, потом быстро поднялась. Под Шахом тонко постанывали деревянные ступеньки. Стараясь попадать в такт его шагам, я направилась следом. Здесь где-то слева, возле стены, должна быть высокая тумба с полочкой. На полочке соломенная салфетка, а на ней — плетеная корзинка, в которую Шах бросил ключи от машины. Перебирая рукой по стене, я быстро добралась до тумбочки, нащупала корзинку и сунула туда руку. Чуть слышно звякнув, связка ключей оказалась в кулаке. Теперь Шах топал над головой. Еще минута, он выкрутит откуда-нибудь лампочку и вернется… Я сделала пару осторожных шагов и очутилась возле двери. Она поддалась легко и без скрипа. Потянул легкий сквознячок, я шагнула вперед и, аккуратно прикрывая за собой дверь, оглянулась. В лицо вдруг ударил луч фонарика, и я зажмурилась…
Меньше чем через минуту я снова сидела за столом напротив Шаха, охая, морщась и одновременно держась за пылающую скулу и ноющие бока. Слезы градом катились из глаз, и я прикладывала все усилия, чтобы не всхлипывать, иначе резкая боль раскаленной иглой прокалывала от ребер до самых мозгов.
— Сволочь, — убежденно протянул Шах, с явным удовлетворением разглядывая плоды трудов своих. — В игрушки со мной играть вздумала? Ну что, еще хочешь?
Жалобно шмыгнув носом, я торопливо затрясла головой. Мозги загремели, как леденцы в банке, я охнула и схватилась за затылок. Кулачищи у этого мерзавца что гири, только волосатые. Шах еще раз окинул взглядом мою помятую панораму и презрительно фыркнул. По мне, пусть бы хоть фальцетом запел, лишь бы больше руки не распускал. Поэтому я сконцентрировала в глазах всю возможную преданность, безмерно сожалея, что не имею хвоста — сейчас бы я им активно виляла.
— Ну а теперь перейдем ко второй части нашей программы… — возвестил вдруг Шах и с интересом оглядел свой кулак, — если, конечно, основные проблемы мы уже уладили… — Он посмотрел вопросительно и, как видно, прочитал ответ в моих глазах. — Вот и прекрасно.
Тут он пододвинул ко мне папку, жестом показав открыть.
— Ну, давай…
Еще ни на одном экзамене в своей жизни я так не потела. Красочно и подробно я расписала каждую бумажку и каждый документ, лежавший в данный момент в папке, хорошо понимая, что без карт, оставшихся в моих без вести пропавших джинсах, все это не более чем рассказ экскурсовода.
— Так что существование клада сам по себе факт спорный. Богатейшая коллекция, конечно, была, но в итоге в музее смогли собрать лишь мебель да семейные портреты. И в документах если и есть намек на существование клада, то его месторасположение… — я пожала плечами, выказывая глубочайшее сожаление. — Можно перерыть всю округу, шансы те же…
Шах слушал очень внимательно, кивал головой и печалился не меньше меня, сознавая, что шансы на успех ничтожно малы.
— Да, — вздохнул он и поднялся, — прямо беда! Ладно, пойдем…
Он поманил меня и вновь направился к лестнице, ведущей наверх. Предложение настораживало двусмысленностью и простотой. Если меня не подводит воображение, наверху располагается спальня. И, может быть, даже не одна. По счастью, воображение удалось вовремя обуздать.
— Присаживайся, — почти любезно предложил Шах, заходя в комнату.
Окинув ее взглядом, я расслабилась: в комнате стояли кресла, журнальный столик и высокий стеллаж с телевизором и различной аппаратурой. «Неужели кино будем смотреть?» — удивилась я, послушно усаживаясь в указанное кресло.
Ознакомительная версия.
