Ознакомительная версия.
— Вить, ну я же товком не знав, что здесь будет! Пвосто попвосил двуга подстваховать, подслушать в ковидове, что тут будет, и вмешаться только на условный сигнав! Пвости меня, Вить!
— Так вот кто на чердаке чихал! — догадался Гранкин.
— Ну пвости!
— Здрасьте, дядя Митяй! Вот уж не знала, что вы подполковник милиции, — сказала Эльза.
— Вы ничего не докажете! — заорал Крылов и забился в своих верёвках, как рыба в сети.
— А я всё записал. У меня диктофон! — Виталя потряс у Крылова под носом своим мобильным. — Что не ожидали, что деревенский урод умеет пользоваться техникой? У меня и прежние все разговоры записаны, и фотки кое-какие имеются. Правда… лицензии у меня нет, это правда, дядя Митяй, э-э… гражданин подполковник!
— Контракт! — прошептала Эльза и блаженно закрыла глаза.
— Эх, грёбаный котелок!
— Кого тут комарики покусали? — раздался в коридоре весёлый голос и в гостиную впорхнула Маргарита в шёлковой, голубой, роскошной пижаме. Она весело оглядела присутствующих.
— О, и грёбаный котелок здесь! — Она похлопала дядю Митяя по оленьей морде на животе.
— Мавгавита! Ты как тут оказавась?! — Иван Терентьевич удивился так, будто увидел пришельца с другой планеты.
— Как, как! Вы ж по крыше, черти, топчитесь, спать не даёте! Я терпела, терпела и… извини, Вань, проделал тот же путь, что и вы все тут — кладовка, чердак, кладовка, гостиная. Ну, постояла немножко в коридоре тёмном, послушала, о чём вы тут разговоры ведёте. И вот я здесь! — Она широко раскинула руки. — Извините за внешний вид!
Виталя вдруг заподозрил, что в этом её появлении в неглиже есть некий элемент «секс-атаки». Потому что, несмотря на пижаму, Маргарита была аккуратно причёсана и накрашена.
— Эх, грёбаный котелок, может, хоть чаем напоите? А то работы невпроворот! Возись теперь тут с этим убивцем недоделанным! Ни посидеть! Ни поговорить! Ни в шахматы поиграть!
— И посидим, и погововим! — возразил профессор. — Мавгавита, овганизуй чай!
— Эльза! Иди на кухню, ты лучше знаешь, где здесь что лежит, — распорядилась Маргарита. — Ваня, вставь челюсти, а то я чувствую себя пожилой женой пожилого учёного!
Эльза, прижав к груди «глянец», вышла из комнаты.
Иван Терентьевич послушно достал из кармана челюсти и, раскрыв широко рот, водворил их на место.
— Трут, черти, — пожаловался он. — Я когда сильно нервничаю, всегда их снимаю.
— Ты лучше ногу отстёгивай, когда нервничаешь, — посоветовала язва-Маргарита и уселась на освободившийся стул, закинув кокетливо ногу на ногу. — Что, Андрюшенька, вы тут главный злодей? — светским тоном поинтересовалась она у Крылова.
— Никто ничего не докажет, — глядя в пол, пробубнил на одной ноте Крылов.
— А мы, грёбаный котелок, и доказывать ничего не будем! — гаркнул вдруг дядя Митяй. — Просто повяжем и навесим на тебя всех «глухарей» за последние полгода, если чистосердечное не напишешь!
— Ой, грёбаный котелок, кто это тебе такого сохатого на пузе крестиком вышил? Твоя новая что ли? — продолжила светский разговор Маргарита.
— Новая, новая, — раздражённо кивнул Митяй. — Сказала, если эти носить не будешь, то реальные рога заполучишь.
Виталя снова уселся в кресло и обхватил руками свою бедную голову.
Как-то не так всё пошло. С определённого момента все вдруг забыли, что именно он здесь главный герой, и именно он раскрыл тяжкое преступление.
Как бы Эльза, ставшая невменяемой, не позабыла про миллион.
Он встал, вынул из-за ремня пистолет Крылова и протянул его подполковнику.
— Вот, грёба… дядя Митяй, вам улика. И вот ещё, — он протянул телефон. — Тут записи, фотки…
— Родина тебя не забудет! — похлопал подполковник Гранкина по плечу тяжеленной рукой и забрал пистолет. — А с этим отдельно придёшь, он тебе ещё пригодится, — указал он на телефон.
В комнату с отсутствующим взглядом и отстранённой улыбкой вплыла Эльза. Она катила перед собой столик на колёсиках, сервированный чайным сервизом. В центре стола красовалась хрустальная вазочка с рыжим вареньем.
— Счас, чаю попьём и в отделение двинем, — потёр руки Митяй, усаживаясь поближе к столику.
Через секунду все сидели вокруг стола и пили горячий чай. Его пил даже Крылов, которому Митяй приказал развязать руки.
* * *
— Эльза, что это?! — поморщилась Маргарита, сделав глоток из фарфоровой чашки.
— Чай, мама.
— Вроде не чай, — поморщился профессор, сглотнув.
— И это не варенье! — воскликнул Митяй, орудуя чайной ложкой в хрустальной вазочке.
— Да урологический сбор это и икра кабачковая, — хмуро сказал Крылов. — Эльза перепутала пачки и банки. Дура она. Богатая дура.
— Ну и перепутала, ну и что! — блаженно сказала Эльза. — Ну и дура, ну и богатая. Зато я могу теперь заниматься тем, что мне в жизни больше всего нравится! Мама, вы все тетради мои сохранили?!
— Конечно все! — воскликнула Маргарита, отставив чашку с урологическим сбором. — Они пронумерованы, подписаны, в стопочки уложены. Тетрадь восемьсот двадцать пятую я сейчас читаю. Сто сорок седьмую читает Алевтина Игнатьевна из четвёртого дома, а четыреста семьдесят восьмую читает Римма Павловна из десятого дома. Но они аккуратные, они вернут!
— Слушайте, — сказал вдруг Крылов, тоже отставляя в сторону чашку, — раз уж мы так хорошо сидим, может, решим всё полюбовно?! Аду уже всё равно не вернуть, Эльза счастлива тем, что нашла своё дело в жизни, так давайте, я получу свой страховой миллион и отдам его вам! В обмен на свою свободу.
— Ты кому, мне миллион предлагаешь?!! — взревел Митяй, грозно приподнимаясь из-за стола.
— Или мне? — хихикнула Эльза.
— Ну уж точно не нам с Ванькой, — фыркнула Маргарита.
На Гранкина опять никто даже не посмотрел. Он снова почувствовал себя одиноким и очень заброшенным. Он нахлынувших горьких чувств он залпом выпил весь свой урологический сбор.
Только бы Эльза не позабыла про своё обещание!
— Ладно, — Крылов горестно свесил голову, и длинные пряди живописно упали на его бледное, красивое лицо. — Ладно, давайте мне бумагу и ручку, буду писать чистосердечное. Только прошу учесть, что оно должно сильно облегчить мою уча…
— В отделении будешь бумаги писать, грёбаный котелок! — рявкнул Митяй, налегая на кабачковую икру.
— Осторожней с икоркой, — немедленно отомстил ему Андрей Андреевич, — она просроченная!
— Ну ты меня достал!! — заорал Митяй, выхватил из кармана мобильный и быстро нажал нужные кнопки. — Дежурный, Евсеев на проводе! Срочно опергруппу на выезд! Задержание! — Он продиктовал адрес.
— Ой, ну чаю невозможно попить, — жеманно воскликнула Маргарита. — Когда ещё вместе все посидим!
Витале стало так грустно, что засвербило в носу, перехватило горло.
Ему бы только Галку и Сашку…
— Есть кто живой? — раздался бас из коридора. Послышались энергичные шаги, и в комнату вошёл мужчина самой что ни на есть «крутейшей» наружности: коротко стриженный, в светлом льняном пиджаке, тёмных брюках, и физиономией, которая лоснилась от сытости и достатка. Он сильно смахивал на подгулявшего «бизнюка», зарулившего на ночь в казино и с удовольствием проигравшего там пару сотен тысяч долларов.
Он ошарашено осмотрел всех присутствующих и произнёс странное приветствие:
— Я приехал из Парижа, здрасьте, б…ть!
Первой отмерла Маргарита.
— Ой, сынуля прилетел! — радостно сказала она.
Профессор издал рык и зачем-то яростно начал расстёгивать ремень.
— Ромка, ты откуда? — спросила Эльза. — Ромка, а у меня кон-тракт!
Крылов захохотал. Он что-то чересчур много хохотал сегодня, и Виталя стал опасаться, не сошел ли он с ума от такого обвального крушения всех своих планов.
— Что, в Париже нынче слякотно? — захохотал Митяй. — Зачем пожаловали, Роман Иванович?!
— В Париже душно, в Париже тошно, в Париже почестей не отдают, дядя Митяй! Приехал домой насладиться своим богатством и славой. В дом зашёл, нет никого. Смотрю, кладовка нараспашку, чердак открыт. Я на крышу залез, слышу, на этой половине буза какая-то. Ну я проторенной дорожкой и… Вот за что я не люблю Париж, — там вот так не принято друг к другу через чердак в гости шастать, чай пить. Маман, ты почему в пижаме? А зачем Андрюху стреножили? Папаня, а ты на фига штаны снимаешь?!
Только тут до Витали дошло, что на сцене появился сын профессора, Роман Перов — владелец заводов, газет, пароходов, муж Эльзы Львовны и любовничек покойной Ады.
— Прелюбодей! — заорал страшно профессор, рывком выдёргивая из штанов толстенный ремень с огромной металлической пряжкой. — Сначала Родину по брёвнышку, по камешку распродал, а потом блудить начал?!! Семью позорить?! Снимай штаны, пороть буду!
Он ринулся с ремнём на сына, тот отшатнулся, попятился, а потом, набирая скорость, побежал по периметру комнаты с резвостью пацана, удирающего от порки. Профессор помчался за ним, со свистом рассекая воздух ремнём.
Ознакомительная версия.
