Ознакомительная версия.
Кисета с камнями среди этого барахла не было.
В комнате повисло такое молчание, что стало слышно, как попугай что-то перетирает в клюве.
– Черт, да куда же он делся-то? – бледнея, пробормотала Таня.
– Да, куда? – ласково спросил Леший, нагнулся над Афанасьевой и положил короткопалую пятерню ей на шею. – Ку-да?! – заглянул он Тане в глаза.
Инга вдруг истерически захохотала. Попугай немедленно передразнил этот смех.
– Девочки, вспоминайте, – жалобным шепотом попросила Таня. – Мы сели в такси, положили изумруды в мешочек и... Да отпусти ты! – Она дернула головой и стряхнула с себя руку Лешего. Тот спрятал руку в карман пиджака, присел на край стеклянного столика и изобразил шутовски-пристальное внимание.
– И вы с Сычевой поспорили, у кого останутся камни, – подсказала Татьяна. – Ты сказала, давай их ко мне, и положила кисет в свою сумку, а Сычева заупрямилась, вытащила из сумки кисет и сунула к себе за пазуху.
– Она перепутала кисеты? – неуверенно спросила Таня. – Но тогда кисет с камнями должен быть в сумке!
Сычева вдруг схватилась за голову и начала ржать. От хохота она повалилась на диван, прямо в кучу барахла, вытряхнутого из Таниной сумки.
– Ой, девки, – застонала она, давясь смехом и держась за живот, – ой, не могу! Мы камни-то в тачке оставили!! Танька, ты, видать, мешок мимо сумки сунула!! У меня так часто бывает, я перчатки всю жизнь мимо кармана складываю, новые покупать не успеваю... Ой, не могу!.. У этих камней как будто ноги приделаны! Они живут какой-то своей жизнью и упорно не хотят попадаться нам в руки! Ой, девки, теперь нам полный кердык!! Эх, жалко я Карантаева обезвредила... – хохотала она.
Леший выкинул вперед руку и опять залепил ей пощечину. Остановившаяся было кровь опять хлынула на джинсовый пиджак.
– Дерьмо ты собачье, – сказала Сычева, зажав рукой рану и переставая ржать. – Я тебя не боюсь.
– Мы тебя не боимся! – вздернула вдруг голову Афанасьева.
– Леший, давай с них скальп снимем и разошлем родственникам по почте, – весело рассмеялась Инга. – А убивать не будем, нет, просто запрем в нашем подвале и пусть сдыхают от голода, холода и недостатка кислорода. Я с удовольствием буду засыпать и просыпаться под их крики и стоны...
– Заткнись, – оборвал ее Леший. – Если это какой-то розыгрыш с вашей стороны, – обратился он к Таням, – то это очень и очень глупо. Глупее не бывает. Уж поверьте, мне хватит дури снять с вас скальпы, разослать близким, а вас живьем замуровать в подвале этого замечательного дома.
– А у меня близких нет!! – захохотала Сычева.
– А мои родственники в Новосибирске! – присоединилась к ее хохоту Татьяна. – Мой скальп завоняет, пока дойдет!! Посылку вскроют, вас вычислят и вы тоже будете медленно помирать в тюрьме от холода, голода и недостатка кислорода!! А когда помрете, мы вряд ли встретимся на том свете, потому что будем по разные стороны...
Леший размахнулся и ударил ее кулаком в челюсть. Голова у Татьяны мотнулась назад, глаза закатились и она повалилась на бок. Афанасьева подхватила ее, обняла, прижала к груди и начала гладить по голове.
– Это не розыгрыш! – крикнула Таня. – Это жуткое, нелепое недоразумение! Слушайте, это я во всем виновата! Не трогайте девочек, отпустите нашего Пашку, и мужа моего не трогайте! Берите мой скальп, у меня мама с папой в Москве, есть кому отсылать! И в подвал меня замуровывайте!! Я буду громко кричать и стонать, чтобы доставить вам удовольствие!! Только отпустите, пожалуйста, всех...
– В какой машине вы оставили камни? – перебил ее Леший. Он опять сидел на краю стола и, кажется, уже успокоился. Только в пятнистых глазах его мелькала едва уловимая паника. – Марка, цвет, номера? – резко спросил он.
– Марка «Жигули», – сказала Сычева. – То ли «копейка», то ли «тройка», то ли «шестерка». Цвет – темный. Не то синий, не то зеленый. Грязная тачка была – жуть! А номера не запомнили мы, гражданин начальник, мамой клянусь! Кто же номера у такси запоминает? Это было частное такси, водитель – пожилой, беззубый мужик.
– Там надпись какая-то на борту была, – пробормотала Таня и погладила Татьяну по голове. – Что-то про чистоту...
Татьяна пошевелилась и, цепляясь за спинку дивана, села.
– Там по грязи было написано: «Помой меня, я чешуся!», – дрожащим голосом сказала она. – Я точно помню.
Леший встал, взял мобильник и куда-то позвонил.
Инга тихонько засмеялась, открыла клетку и протянула к попугаю на ладони орехи. Тот встряхнулся и, заорав тропическим воплем, принялся за угощение.
– Макс, – сказал Леший в трубку, – ты должен постараться решить практически неразрешимую задачу. Нужно найти «Жигули» первой, третьей или шестой модели, темно-синего или темно-зеленого цвета, у которого на борту по грязи написано «Помой меня, я чешуся». Хозяин – пожилой, беззубый мужчина, занимается частным извозом. Нет, я не пьяный и не шучу. Все. Если что-нибудь прояснится, срочно звони. – Он нажал на отбой и отбросил телефон в кресло. – Ваше счастье, куклы, если эту машину найдут, но шансов на это, сами понимаете...
– Практически никаких, – закончила за него Таня. – Прошу вас, отпустите Пашку и девочек. Я сама отвечу за все!
– Замолчи, – ткнула ее кулаком в бок Сычева. – Я без тебя никуда не пойду.
– И я не пойду, – простонала Татьяна, держась руками за голову. – Пусть скальп снимают, плевать...
Сычева тоскливо огляделась, прикидывая шансы на побег. Если притвориться сломленными и обессиленными, то в момент, когда враг расслабится, можно сделать внезапный рывок и...
«Нельзя дергаться, – нашептывал здравый смысл, – этот дом нашпигован оружием и головорезами. Куда трем бабам против вооруженной банды?»
– Аривидерчи, Чуча! – заорала птица.
Дверь открылась и двое парней втолкнули в комнату Афанасьева.
* * *
Глеб стоял перед ними исхудавший и очень бледный.
Зато на нем был шикарный темный костюм, белая рубашка, галстук цвета летнего неба и лакированные ботинки, мигом поймавшие свет многорожковой помпезной люстры. Он был красавец – Афанасьев, даже здесь, даже с диким страхом в глазах и безвольно трясущейся челюстью. Вот только борода у него была неухожена – росла клочьями, придавая слегка сумасшедший вид.
Парни, впихнувшие его в комнату, скрылись за дверью.
– Ну вот, круг и замкнулся. – Леший подошел к Афанасьеву и ткнул его кулаком в живот. Глеб согнулся пополам и закашлялся.
– Афанасьев мой! – закричала Инга, подбежала к Глебу и, повиснув на нем, впилась в губы змеиным, злым поцелуем.
Сычева вдруг обнаружила, что совершенно спокойно смотрит, как эта баба висит на Афанасьеве. Она даже облизнула губы, чтобы проверить, остался ли на них привкус лейтенантских, соленых губ. Умирать со вкусом закуски к пиву было бы приятней и легче.
Губы оказались сухими, как пергаментная бумага, и не имели совсем никакого вкуса.
– Заходи, Казанова хренов, располагайся! – Леший за руку оттянул Ингу от Афанасьева. – Видишь, бабы тут из-за тебя в клочья друг друга рвут! – он засмеялся.
Афанасьев меленькими шажками приблизился к креслу и упал в него, словно у него внезапно подкосились ноги. После минутной заминки он все же закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение свой неприлично блестящий ботинок. Инга бросилась было к нему, но Леший перехватил ее и оттолкнул к окну.
– Если не будешь вести себя тихо, я тебя выгоню, – тихо, но жестко сказал ей Леший.
Инга всхлипнула, завернулась в портьеру, прижалась к подоконнику. Ее тряс озноб и она здорово смахивала на сумасшедшую.
– Ты рад нас видеть? – усмехнувшись, спросила Сычева у Глеба.
– Рад, рад, рад, – словно зомби повторил Афанасьев. Похоже, он обезумел от страха. – Отпустите женщин, – неожиданно обратился он к Лешему. Голос его звучал не очень уверенно. – Отпустите, – повторил он. – Ведь вам нужен я! Я здесь, отпустите их!
– Еще один благородный! – захохотал Леший и размашисто начал ходить по комнате. – Господи, вам самим не смешно? Разве вы не понимаете, что вам отсюда не выйти? Ни-ко-му! – Он остановился и оглядел всю компанию. – Никому!!
– Отпустите женщин! – визгливо заорал Афанасьев. – Они ничего не знают!
– Ошибаешься. У меня впечатление, что твои бабы знают даже больше, чем ты! Кроме того, что они прятали от нас статью, разоблачающую Фонд Зельманда, они еще и изумруды умудрились потерять! Во всяком случае, утверждают, что потеряли.
– Какую статью? Какой Фонд? Какие изумруды? – Афанасьев вытаращил глаза. – Что происходит?!! – заорал он.
– Афанасьев, неужели ты до сих пор не понял, в чей дом тебя привезли? – тихо спросила его Сычева.
– Понял. Это ее дом! – Глеб указал на завернутую в портьеру Ингу. – Когда-то в детстве мы играли с ней в прекрасную страну под названием Любовь. Она была Принцессой, а я, как водится, Принцем. Только я взял и вырос из детских штанишек. А она так и осталась в той дурацкой стране... Наверное, она сумасшедшая, я не знаю. Как выяснилось, Инга следила за мной все это время. Зачем, – я так и не понял. Скорее всего, решила мстить мне за то, что осталась в своей стране совершенно одна! Этого типа я не знаю, – он указал на Лешего. – Наверное, это ее любовник. Я понятия не имею, про какую статью вы говорите, про какой фонд и какие изумруды. В первый раз Инга и этот тип требовали от меня какой-то диск и какие-то камни. Сначала я ничего не понял, но потом вспомнил, что незадолго до похищения мне Игнатьев передал камни, чтобы я отвез их ювелиру. А также он забыл в столовой диск, помеченный на конверте красным сердцем, пронзенным стрелой. И камни и диск я забросил в рабочий стол и забыл про них! Все. Больше я ничего не знаю!
Ознакомительная версия.
