Ты давай, действуй. Ну, а если потребуется какая-нибудь помощь – сигнализируй. Мы с Евгением ее сразу тебе организуем.
Олег Олегович, не веря своему счастью, вышел его проводить, долго и с усердием жал ему руку, а Петр направился в контору. Там он до сих пор кантовался не хуже бездомного Олега Олеговича.
На подходе к офису он не мог не заметить высящийся Дашин дом, как известно находящийся поблизости, и ему почему-то очень захотелось исправить и эту незадачу, которую он не смог решить с первого раза.
А всему виной Олег Олегович, внушивший ему непоколебимую уверенность в своих силах. Но и не только. Уж больно не хотелось Петру оставлять занозой в сердце застрявшую там обиду, как ему казалось, появившуюся на ровном месте и не имевшую под собой ровно никаких оснований.
Ключа теперь у него не было, и он на удачу позвонил в дверь.
Даша и сама не поняла, как она открыла. Ведь она все это время рыдала навзрыд и выглядела соответственно. Видимо, Клеонов был последний, кого она ожидала увидеть на пороге. Так она и попалась.
А когда открыла, то не поверила своим глазам. Что было делать: то ли захлопывать перед его носом дверь, то ли кидаться ему на шею, она не понимала. Через пару секунд до нее вдруг дошло, что ноги ее подкашиваются, и она начинает сползать по стене. Но Петр среагировал молниеносно.
Он подхватил заплаканную красавицу на руки, а дальнейшего не помнили ни он, ни она.
Только под утро она спросила:
– Ты, похоже, будешь меня любить, только когда ты бомж, а когда начальник, будешь не замечать?
Он ничего ей не ответил, только продолжил начатое, да она и не настаивала…
Для Нонны наступили тяжелые времена.
Она хоть и проговаривала в самом начале возможность реального обвинения Павла в заказе Петра, но на практике этого вообще себе никак не представляла. И то, что ее муж сейчас находился в следственном изоляторе, для нее являлось крайне мучительным испытанием.
Детям она пока ничего не объясняла, типа, папа в срочной командировке. Но когда-то скрываемую правду пришлось бы открыть, и это трагическое обстоятельство напрочь выводило ее из и так неустойчивого равновесия.
Сегодня поддержать ее нагрянули сразу несколько человек – это Катя Евграфова и супруги Бияковы.
– Нонночка, не переживай, все прояснится и Павла выпустят, – утешала ее Татьяна. – Все мы знаем, что он не виноват.
– Так, давайте я вас хотя бы чаем угощу, – сказала Нонна, обводя гостей невидящим взглядом. – С тех пор, как я осталась без Риты, у меня все валится из рук.
– Пойдем, я тебе помогу, – предложила Катя тоном, не терпящим возражений, а потом подумала и сказала. – А вообще сиди, я и сама все сделаю.
Нонна не стала возражать, поскольку это был не тот случай. Она была бы не против, если б даже гости ушли, но вежливость не позволяла ей это озвучить.
А они полагали с точностью до наоборот. У их подруги беда, значит, они обязаны прийти и выразить сочувствие. Поддержать, оказать всяческое содействие, ну и всякое такое…
Катя быстро покидала на стол разных кондитерских изделий, принесла чай, разлила его по чашкам и все уселись за стол.
За чаепитием все как-то немного смягчилось, обстановка казалась теперь не такой уж гнетущей и народ разговорился.
– Нонн, а собственно, в чем Павла обвиняют? – спросил ее Юрий, муж Татьяны.
– Так, в заказе Петра, – просто ответила Нонна.
– Да нет, я неправильно выразился, – уточнил он. – Что ему предъявляют, какие против него улики?
– Да договор какой-то там неисполненный, я точно не могу сказать.
– А что за договор? – спросил Юрий.
– Да я не знаю, – затруднилась Нонна. – Какой-то древний. Вроде как Павел не рассчитался по нему с поставщиком или еще чего не сделал, я не в курсе.
Юрий хотел было что-то еще уточнить, но осекся и стал видимым образом елозить на своем стуле. Вопросов он больше не задавал, но было видно, как ему неуютно.
Татьяна тоже вела себя несколько странно, она разумеется догадывалась о причине такого поведения своего мужа, но предпочитала молчать.
А Катя, сама того не зная, решила проинформировать присутствующих относительно того самого договора. Она сказала:
– По договору от пятого года поставщик Огнев доставил в компанию Петра большую партию комплектующих на очень большую сумму. Компания Павла должна была довести его до реализации, но этого не произошло. А поскольку в записке о похищении брата Петра Алексея фигурировала именно эта сумма, то следствие увязало одно с другим и, таким образом, задержало Павла по обвинению в покушении на убийство.
– А что, брат Петра похищен? – прервав молчание, вдруг спросил Юрий.
– Похищен, – подтвердила Катя. – Но я не думаю, что это как-то связано. Строго говоря, следователь в данном случае перестраховывается и тянет время. Других версий у него просто нет.
– А при чем здесь Павел, он что, еще и Алексея украл? – возмутился Юрий.
– Ох, если бы не профессиональная этика, выразилась бы я относительно этого всего, – возмущенно сказала Катя и добавила. – У меня у самой руки так и чешутся, чтобы следователю этому по мусалам надавать.
– Катя, – усовестила ее Нонна, – остановись, не дело это тебе так выражаться…
– Ну, прости, прости, – вняла ей Катерина. – Моя тонкая душевная организация этого не выдерживает.
– Скажите, – вдруг прервал их Юрий. – А что грозит тому, кто обналичил этот договор?
– Тому, кто деньги прикарманил? – уточнила Катя.
– Нет, именно со счета снял, – ответил он.
– В плане уголовного дела ничего, – насторожилась Катя. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что деньги снял именно я, – сказал Юрий и сам себе не поверил.
– Так-так, – машинально придвинулась к нему Катя. – А сейчас пожалуйста поподробнее.
– Я был зависим от Хитрова (это делец такой был в начале нулевых)…
– Я знаю, знаю, – подтвердила Катя.
– Так вот, – продолжил Юрий. – Я был ему должен, и он практически заставил меня обналичить этот договор.
– А деньги он себе забрал? – спросила Катя.
– Ну конечно, – уточнил Юрий. – Иначе зачем бы я был ему нужен?
– Хитров хитро придумал, – сострила Катя.
– Но я все же расписку вытряс из него, – самодовольно сказал Юрий. – Это сейчас хотя бы как-то меня подстраховывает.
– Так, а почему Павел молчит, он что, не знает, что именно за это его и держат? – удивленно спросила Катя.
– Знает, – ответил Юрий. – Только он мне слово дал никому об этом не рассказывать, когда деньги у меня занимал. Так ведь я тогда не знал, что так получится.
– Ах
