Ещё в школе я охотно давала списывать, — рассказывала мне она, — но ни коим образом не означает, что я давала повод распускать руки. После окончания школы я поступила в техникум тяжёлого машиностроения и поселилась в общежитии. Однажды мальчишки, смеясь, затащили меня в свою комнату. Но мы, уроженки Казани, так просто не отдаёмся. Сначала им пришлось сбегать за вином, а потом петь песни всё ночь. Когда я перешла на последний курс, скончался работающий в нашем техникуме преподаватель научного коммунизма. В его жизни, как оказалось, было много страстных женщин. Об этом мы узнали, когда они устроили драку на кладбище. Так я познакомилась с Димой. Судьбе было угодно свести нас в кладбищенском туалете. Дима был человеком контраста. О своей любви он говорил то матом, то стихами, впрочем, также матерными. Высокого роста, с прекрасной реакцией, он мог отжаться от пола 80 раз и в постели оказался просто вундеркиндом. Когда-то гадалка ему нагадала, что у него на половом члене будет родимое пятно в виде сердца, он попросил меня разыскать его и во время одной из наших встреч. Я человек от природы человек добросовестный. Дима светил мне фонариком и осмотрела всё очень внимательно, но найти мне ничего не удалось.
— Цыганка наврала, зараза, — разочарованно констатировал Дима после окончания поисков. Он часто говорил, что во мне его привлекает удивительное соединение тонкой души и пышного телосложения. До Димы у меня был один молодой человек, с которым я познакомилась вечером и рассталась на следующее утро.
— Перед тем, как открыть глаза, я пытался себе представить ту, которая сопела рядом, — сказал он мне при пробуждении, — но действительность превзошла мои самые жуткие ожидания.
После этих слов я не могла с ним встречаться чисто физически, хотя он несколько дней и пытался поймать меня у дверей техникума. Дима был совсем другой. Даже когда он, пьяный, в шляпе и галстуке, но без одежды шёл по скверу возле нашего дома, его лицо расплывалось в улыбке, и он раскрывал свои объятия при моём появлении. Я вообще считаю, что фраза «хорошие мужики под забором не валяются» в корне неверная. Бывают ведь всякие объективные обстоятельства, выдали премиальные, подвернулась халтура, знакомые угостили. Но когда моей дочери исполнилось два года, Дима нас бросил. А ведь когда он предложил мне выйти за него замуж, я забрала из милиции своё заявление об изнасиловании. Расставание я переживала очень тяжело, и умные люди посоветовали мне лечиться сексуальным голоданием. После этого я собиралась начать свою половую жизнь заново. Но однажды я нарушила спортивный режим, о чём впоследствии сожалела. Секс в машине — это такая дурь… Шофер хихикает, тесно, неудобно. На следующий день мы хотели пойти в концертный зал им. Чайковского, но он потащил меня в постель. И правильно сделал. Никакой Шуберт там и рядом не валялся. Потом он познакомил меня со своей дочкой Ирочкой, которую мы пришли забирать из детского сада. Когда мы зашли в помещение садика, дети занимались лепкой. То, что слепила Ирочка, лежало отдельно от остальных поделок на столе воспитательницы и отдалённо напоминало морковку. Сама Ирочка стояла в углу. В тот же день я познакомилась с его женой, хотя гороскоп советовал не выходить в этот день из дома. Теперь я отношусь к советам звёзд более уважительно, что, в конечном итоге, и привело меня в искусство.
— О видной деятельности театра достаточно, — взмолился Пятоев.
— Не хочешь о деятельности театра, могу рассказать о чернокожей девушке-эфиопке по имени Надежда Крупская, — в этот день Рабинович был безжалостен, — Приятно отметить, что фигура реальная, человек в плоти и крови. И ее история по-своему примечательна.
В одной высокопоставленной и не имеющей никакого отношения к евреям семье случилось несчастье. Пятнадцатилетняя дочка, до этого не создающая никаких проблем, начала вести себя неадекватно, убегать из дома, вести беспорядочный образ жизни. Её даже видели в среде уличных проституток. Родители были в ужасе и не знали что делать. В отчаянии они решили отправить её в Израиль, надеясь, что резкая перемена обстановки приведет их дочь в чувство. Высокопоставленный папа сделал ей документы о том, что она еврейка и что её зовут Надежда Крупская. Один его сослуживец, закончивший в свое время в Москве высшую партийную школу и вышедший оттуда с глубоким убеждением, что «Надежда Крупская» — это характерные для евреев имя и фамилия, — продал ему эту идею за две козы.
Но по прибытии в Израиль Надежда Крупская в чувство не пришла и довольно быстро пошла в поле зрения психиатров. Ей был выставлен диагноз «Manic-depressive psychosis» (маниакально-депрессивный психоз), и она была помещена в подростковое отделение Офакимской психиатрической больницы. На третий день лечения тонкая и гибкая, как змея, девушка почувствовала некоторое томление и, преодолев решетки, перелезла через забор и оказалась в прогулочном дворике отделения судебно-психиатрической экспертизы. Увидев там сумрачных, покрытых татуировками мужчин, она, ни минуты не раздумывая, вступила в интимную связь с несколькими из них.
Все смешалось в отделении судебно-психиатрической экспертизы, когда об этом узнал главный врач. Скандал получился отменный. После этого случая чернокожая Надежда Крупская систематически радовала своим появлением сотрудников и пациентов психиатрической больницы своими далекими от целомудрия свершениями.
— Черт с ней, с Крупской. Эвенку звонить надо, — мрачно сказал Пятоев.
— Марк Абрамович, здравствуйте, это вас Рабинович из сумасшедшего дома беспокоит. Как ваше психическое здоровье?
— А Мишенька, рад вас слышать, — пропела телефонная трубка голосом Эвенка, — недавно я встречался с господином Ругальским. Он сказал мне, что именно такие работники наших психиатрических больниц являют собой гордость и красу отечественной психиатрии. Именно на них все мы должны равняться. Просто сфинктеры сжимался от прилива чувств, слушая такое. Вы же знаете, Мишенька, мы, оленеводы, так впечатлительны.
— Мой светлый образ наставляет колеблющихся и воодушевляет верных, — не стал лицемерить Рабинович, — и с равной силой являет свои дарования в самых разных науках, искусствах и ремеслах. Впрочем, что мы все обо мне, да обо мне? Скажите лучше, каковы ваши планы на сегодня?
— Планы трудящихся Крайнего Севера просты и понятны — все в закрома Родины-матери. Именно потому сейчас я делаю укол в попу страдающей ревматизмом Леночке, — сообщил Эвенк, — после чего я свободен как птица, парящая над тундрой, и буду рад нашей встрече. Приезжайте, побеседуем. А то после общения с Леночкой есть, что вспомнить, да нечего детям рассказать.
— Так вы считаете, что «новые» используют девушек для транспортировки наркотиков между Россией и арабскими странами? — переспросил Эвенк, выслушав умозаключения Пятоева, — ну что же, теоретически это возможно. Цена на наркотические препараты в нефтедобывающих странах Персидского залива достаточно высока. Полиция там хорошо оснащена и мало коррумпирована. За торговлю наркотиками там практикуют смертную казнь без всяких сантиментов. Если вести наркотики с какого-нибудь среднеазиатского государства, граничащего с Афганистаном, то это дело выгодное. Но тут возникает несколько чисто технических вопросов. Вы считаете, что наркотики они собираются перевозить в желудке. Ход не новый, но возможно они придумали какую-то оригинальную упаковку, которая никогда не рвется. Наркокурьеры, которые так перевозят свой товар, обычно умирают именно от отравления наркотиком при нарушении целостности упаковки.
— Все, что вы говорите, это рассуждения многолетних импотентов, которые давно забыли, чем мужчина отличается от женщины, — неожиданно вмешалась Леночка, — если бы наркотики прятали в желудке, то «новым» в одинаковой степени были бы нужны и мужчины, и женщины. А они ищут только женщин, значит, и прячут наркотики они не в желудке, а совсем в другом месте. Вот помню однажды я, со свой училкой английского…
— Леночка, — радостно воскликнул Эвенк, — какая ты умница! Как гласит старинная мудрость народов Севера: «Устами больного ревматизмом ребенка глаголет истина».
— Да ну тебя, старый песец, перестань, — от похвалы Эвенка Леночка настолько смутилась, что ее бледные щеки залил румянец, — И не надо смеяться над моей болезнью, это не красиво. И потом моя постоянная простуда мне очень мешает. Эвенк иногда берет меня с собой на важные встречи и требует, чтобы я себя вела там весело и непринужденно. Якобы появление его в компании очень юной и очень красивой девушки поднимает его деловой авторитет. При этом сам Эвенк одевается с соседней помойки, меня же визажист одевает во все эксклюзивное, очень открытое и обвешанное брильянтами. Во время одной из таких встреч пушинка попала мне в нос. Я весело рассмеялась, смешно сморщилась и чихнула. Шума было столько, что все подумали, что я преодолеваю звуковой барьер. Пушинка вылетела из носа вместе с соплями, а еще из моего правого уха упала сережка с сапфиром редкой красоты. При этом Эвенк поступил как истинный оленевод. Он медленно достал носовой платок, аккуратно вытер мне нос, после чего разрешил мне попросить прислугу поискать сережку.
