Неизвестно, о чем думала Людмила, но когда на табло зажглась надпись «пристегнуть ремни», она сказала тихим, изменившимся от страха голосом:
– Лелька, мне правда не к кому обратиться! Тут так все закручено, никто мне не поверит, только тебе могу сказать!
– Так говори толком! – приказала Лола. – Скоро посадка, а мы все на месте топчемся!
– Ну, хорошо, хорошо, – забормотала Людка, – значит, усилием воли засунула я свои сомнения в глубину души и живу дальше примерной женой. Проходит еще какое-то время, и вдруг заболел у меня зуб. Так прихватило – просто ужас! Всю ночь промаялась, утром едва мужа проводила и помчалась в клинику. Выбрала самую близкую от дома – сил не было на машине куда-то ехать. Называется «Медикор». Ну, приползаю я туда, до щеки не дотронуться, глаза на лоб лезут. Девушка говорит, идите на рентген, только карточку сейчас выпишу. Я ей фамилию говорю, а она – ой, да у нас карточка ваша уже есть! Ну, думаю, и тут эти жены уже успели отметиться!
– А, говорю, Коврайская Людмила Николаевна? Так это не я… То есть я, но не та…
А девчонка так на меня посмотрела и говорит, что карточка на имя Коврайской Лидии Павловны. А адрес тот же, что и у меня, Большая Пушкарская.
– Смешно! – фыркнула Лола.
– Угу, только мне не до смеха, когда щеку дергает. Однако сразу я сообразила, что еще одна жена на горизонте вырисовывается. А тут какая-то тетка зашла в регистратуру, старший администратор видно, и давай лебезить передо мной – уж простите за накладку, уж извините девушку неопытную, идите на рентген, а мы тут сами разберемся. Я за угол завернула и прислушалась. Тетка эта девчонку ругает по-всякому – видишь, говорит, что старый адрес зачеркнут и новый сверху написан. И вообще клиентка эта, Лидия Павловна, к нам уже больше двух лет не обращалась. А девчонка оправдывается – откуда, мол, я знаю, если фамилия та же самая, я тогда у вас еще не работала. И тут, к счастью, позвали их обеих куда-то. Я, несмотря на больной зуб, пулей обратно в регистратуру и успела подглядеть, какой там в карточке новый адрес, и телефон запомнила.
Лола хотела что-то сказать, но самолет резко пошел на снижение, и у нее заложило уши. Людмила бормотала рядом тихонько, голос ее долетал до Лолы, как сквозь толстый слой ваты.
– Залечила я зуб, долго туда ходила, потом всякие дела навалились – у мужа день рождения, затем отпуск, а уж после закатилась как-то у меня случайно сережка под шкаф. Мебель в спальне такая массивная, испанская. Кровать огромная, настоящий саркофаг, шкаф вообще неподъемный, комод стопудовый, пуфики разные. Мне не очень нравилась, чересчур пафосно, но муж ничего менять не захотел. Короче, пыхтела я, пыхтела – никак шкаф с места не могла сдвинуть. А сережка бриллиантовая, мужа подарок, и главное – вечером в ресторан идти, и никак нельзя что-то другое надеть, он обидится.
Уж каким образом я тот шкаф отодвинула, не буду говорить, как в старом анекдоте – с помощью рычага и какой-то матери. Сережку нашла, а рядом с ней еще что-то блестит, закатилось в щель паркетную. Оказалось – булавка для галстука. Так, ничего особенного, золотая, камушек не понять какой. А сзади на ней гравировка – «С любовью от Лизы» и дата 1998. Вот так вот. Получается, что до меня у муженька моего было четыре жены, я пятая.
– Да с чего ты взяла, что эта Лиза женой его была? – вяло возразила Лола.
– Если бы ты ту булавку видела, ты бы ни секунды не сомневалась, только жена могла такую жуткую вещь подарить да еще и гравировку на ней сделать!
Лола покивала головой, соглашаясь.
– Значит, пока я ту булавочку спрятала, стала в ресторан собираться, но дала себе слово во всем непременно разобраться. Потому что если вместо одной жены до меня было две – то это одно дело, а если целых четыре – то это совершенно другое. Если он до меня с четырьмя женами развелся, то и пятую запросто бросит. У него уже рефлекс выработался. Стало быть, я у него ненадолго, и незачем серьезные планы на этого человека строить, а уж тем более о ребенке думать.
– Логично, – согласилась Лола, – ты, Людка, и в школе умная была, по всем предметам лучше меня успевала.
– Да уж, решила я выяснить всю подноготную самостоятельно, раз муж ни в чем не признается. Только информации маловато. Что я знаю? Первая жена у Вадима была Люся. Прожили они лет пять, потом развелись, а потом она умерла, но не сразу, а минимум через год, потому что Люся умерла в девяносто девятом, а в девяносто восьмом вторая жена, Лиза, подарила ему эту безвкусную булавку для галстука. С этой тоже через какое-то время Вадим развелся и женился на следующей жене, Лидии. Я посмотрела в медицинской карточке, адрес она поменяла в две тысячи пятом году, то есть с Вадимом тоже в этом году развелась. И дальше втесалась между мной и этой Лидой еще Лиля. Она развелась с Вадимом, надо полагать, в две тысячи седьмом, потому что в начале следующего мы с ним уже поженились.
– Слушай, чего-то я в этих женах запуталась уже! – пожаловалась Лола. – Ты бы хоть на бумажке записала их по порядку… Люся, Лиза, Лида, Лиля…
– Да ты слушай, что дальше было! – взвизгнула Людка. – Наконец к самому главному подошли!
«Слава тебе, господи!» – подумала Лола.
– Значит, решила я позвонить этой Лидии и откровенно с ней поговорить. Изложу свои опасения, спрошу, как они развелись, по какой причине, как с жильем вопрос решили… а если она меня подальше пошлет, тогда еще что-нибудь придумаю…
Ну, позвонила не из дома, конечно, а из салона красоты, сказала, что мобильник где-то оставила. Отвечает голос такой простоватый, и немолодой сильно, прошу Лиду. Тетка аж поперхнулась – какую Лиду? Я и говорю, что Коврайскую, уж после спохватилась, что фамилию она вполне могла поменять после развода. Но прокатило, тетка не удивилась, а давай меня расспрашивать, кто я, да как мы с Лидочкой познакомились. Я несу пургу, что уезжала, давно с Лидой не виделись, а раньше дружили, знаю, что с мужем она развелась и так далее. Тетка мямлит чего-то, я и говорю, что если Лиды нету, то скажите, когда она вернется, я перезвоню. Она мне и бухнула – не вернется Лидочка никогда больше, нет ее на свете уже полтора года, а в этой квартире я живу, тетка ее родная. И если вы, говорит, близкая подруга, то как же вы, говорит, этого не знали… Я как обалдела, бормочу что-то про долгосрочную командировку. А что, говорю, с ней случилось-то, молодая ведь совсем… А тетка, слышу, плачет там – молодая, говорит, тридцать один год всего было, и не болела ничем, а вот ехала на машине одна поздно вечером, занесло на повороте, не справилась с управлением, да и свалилась в овраг. А там уж машина загорелась, так что вытащить не успели…
– Ну и ну! – только и нашлась Лола.
– Да, ну я трубку повесила, посидела немного и сообразила, что погибла эта Лида уже после развода. И, судя по всему, квартиру мой муж ей все же купил, раз тетка теперь там живет. Ладно, думаю, не получилось откровенного разговора с этой женой, будем другую искать. Ты меня знаешь, если я чего в голову вобью – меня не остановить.
– Точно, – согласилась Лола, – помнишь, как мы во втором классе с сараев на спор прыгали? Как только шею себе не сломали… А все ты, поспорила с Алькой Солодовниковым, что прыгнешь…
– Да, упорство – это мое главное достоинство! – Людмила приосанилась и поглядела на Лолу чуть свысока. – Хотя, конечно, не единственное… Значит, решила я пойти на преступление, – повествовала дальше Люда, – в том смысле, чтобы вскрыть сейф своего мужа. Не помню, говорила тебе или нет, но в кабинете у него сейф есть, за картиной.
– Какая картина? – деловито осведомилась Лола.
– Ой, с картинами у нас большая проблема! – вздохнула Людка. – Понимаешь, вкус у Вадима, как бы это тебе сказать… ну, старомодный, что ли. В общем, в спальне у него над кроватью висит купальщица – голая толстая тетка в камышах, а в столовой – натюрморт с битой дичью и кроликом.
– А в кабинете? – оживилась Лола.
– А в кабинете пейзаж, там озеро и…
– Неужели лебеди?
– Точно, – вздохнула Люда, – но это еще ничего, я в кабинете у него редко бываю, а вот в столовой как увижу этого несчастного кролика с окровавленными внутренностями, так сразу аппетит напрочь пропадает!
– Тоже неплохо, – заметила Лола с завистью, – вот отчего ты так похудела.
– Ой, да вовсе не от этого, а от страха! – пригорюнилась подруга. – В общем, сейф самый настоящий, там такая штука с колесиками, прямо как в кино, крутить надо туда-сюда. Муж вечерами в кабинете сидит, бумаги какие-то разбирает или марки рассматривает. Я туда редко хожу, если только чай принести, он любит, чтобы чай крепкий был, сладкий, с лимоном…
– Вот зануда!
– Да ладно, значит, я уж знаю, что примерно в полдвенадцатого ночи он все бумаги в сейф убирает и спать идет. Ну и сунулась в кабинет вроде как за грязной посудой, а сама на поднос зеркальце положила. Задержалась в дверях и все в зеркале видела – пять поворотов влево, три вправо, потом еще четыре влево и восемь вправо. Ну и на следующее утро в спокойной обстановке обследовала я этот сейф. Там куча бумаг каких-то, я особо не копалась, надо же было аккуратно действовать, чтобы муж ничего не заподозрил.
