Ознакомительная версия.
Исходя из всего вышесказанного, Вера решила заглянуть в щель двери Макаркиных, чтобы понять: дома Лиза или нет? Убежала она, забыв запереть дверь, или попросту уставилась в телик, не думая о том, что по Москве толпами бродят бандиты, сексуальные маньяки и банальные воры?
Вера приникла к створке и окаменела. Ее глазам открылась страшная картина. Около двери, ведущей в спальню Макаркиных, стояла… Аня Галкина с совершенно безумным видом. В руках девушка сжимала пистолет самого чудовищного вида, пальцы Галкиной покрывала кровь, красные пятна виднелись и на ее белых туфлях.
Вера на секунду лишилась способности не то что орать, а и просто шевелиться. Аня тоже молчала. Наконец Данильченко опомнилась и поняла, что произошло.
Ни для кого во дворе не было секретом, что младшая Галкина, словно кошка, влюбилась в Антона. Плохо воспитанная девчонка, забыв про гордость и правила поведения приличной девушки, буквально вешалась массажисту на шею. И вот сейчас Галкина пристрелила жену своего любимого…
Вера — человек действия, и она сразу сообразила, как следует поступить.
Недрогнувшей рукой Данильченко вытащила ключ, торчавший в двери с внутренней стороны, захлопнула створку, заперла замок снаружи и понеслась звонить в милицию. Убийце некуда деваться, ее возьмут тепленькой, буквально у трупа.
До приезда патрульной машины Данильченко решила на всякий случай подежурить на лестничной клетке. И, как оказалось, совсем даже не зря.
Сначала Аня попыталась открыть изнутри дверь. Вера, стоя на своем посту, лишь посмеивалась, глядя, как трясется ручка. Потом девчонка, очевидно, схватилась за телефон, потому что довольно скоро из прибывшего лифта выскочила Ирина. Увидав Веру, она ахнула и замерла.
— Куда торопишься? — прищурилась Данильченко.
— А… о… а… о… — выдавила из себя соседка.
— Ищешь кого? — продолжала издеваться отлично понимавшая ситуацию Вера.
Ирина посерела, и тут у нее в руке затрезвонил мобильный.
— Да, — воскликнула Галкина, — да, тут! Здесь! Верю! Но… да… ой… ой… ну посиди там. Ага! Конечно, выпал. Он же был на месте!
Вера спокойно зашла к себе в квартиру, но прежде чем закрыть дверь, крикнула:
— Ира!
— Что? — повернула к ней серое лицо Галкина.
— Ты своей Аньке скажи, чтоб не старалась, — заржала Данильченко. — Ключ у меня, дверь ей не открыть. Скоро менты прикатят, и я все расскажу: видела твою красотку с пистолетом в руке, всю в кровище.
Ирина кинулась к Вере, но та проворно захлопнула дверь и лишь ухмылялась, слушая, как ополоумевшая Галкина стучит в железку кулачками и рыдает от бессилия…
— Вот как жизнь поворачивается, — весело блестя глазами, закончила повествование Вера. — Если б не я, Анька могла и удрапать.
— Но почему ты решила, что Лиза убита? — удивилась я. — Вдруг она просто ранена!
— Не! — покачала головой Вера. — Носом чую — померла Лизка. Во, гляди!
Дверь квартиры Макаркиной открылась, послышались лязг и мужские голоса:
— Правее возьми…
— Заноси…
— Поверни…
— Нет, так пройдет…
Словно завороженная, я смотрела в ту сторону. Сначала из квартиры появился парень, одетый в синий комбинезон. Его руки, слегка отведенные назад, крепко сжимали ручки носилок, потом показалось нечто черное, блестящее… Мешок!
— Стой, Андрюха, — донеслось из апартаментов Макаркиных, — я тут зацепился! Понаставили мебели! Нет бы подумать, что выносить придется…
Я встрепенулась и, не дожидаясь, пока тело Лизы вытащат к лифту, опрометью бросилась вниз по лестнице.
Ира была на том же месте — сидела на стуле в моей прихожей.
— Что? — воскликнула она, вскакивая при виде меня на ноги. — Выяснилось недоразумение?
Я сделала вид, что усиленно ищу тапочки.
— Анечку отпустили?
— Ну…
— Разобрались?
— Э…Э…Э…
— Девочка домой пошла? — в безумной надежде вопрошала Ира.
— Нет, — промямлила я. — Вернее, не знаю. Я не видела твою дочь, меня не впустили в квартиру.
— Как же так? — вздрогнула Ира. — Ты сказала им про мужа-генерала?
— У Олега вовсе не такое большое звание, — пояснила я, — и потом…
— Ты обязана помочь!
— Я? С какой стати?
— Моя девочка попала в беду. Анечка такая маленькая, тихая, скромная, она мухи не обидит…
И тут мое терпение лопнуло.
— Твоя маленькая, тихая, скромная Анечка совершенно беспардонно вела себя в лифте! Сначала накричала на меня, потом толкнула в спину, да еще…
Ира вскочила, вытянула руки вперед, как бы останавливая поток моего возмущения, заговорила укоризненно:
— Нельзя быть такой злопамятной. Господь учит милосердию…
— Замечательно, — теперь я перебила ее, — вот пусть Аня и слушает его лекции. А мой муж вовсе не генерал. Более того, он уехал в Питер, надолго. Помочь ничем не сумеет.
Ирина заплакала и обвалилась на стул.
К огромному сожалению, в этот самый момент домой вернулась Томочка. Тот, кто не в первый раз встречается с нами, очень хорошо знает: моя лучшая подруга готова броситься на помощь любому человеку.
— Случилась беда? — сразу захлопотала Тамара.
Ирина, сообразив, что появился добрый самаритянин, немедленно впала в истерику.
Томуська кинулась обнимать и успокаивать Галкину. Одновременно она послала вошедшую в дом следом за ней вернувшуюся из школы Крисю за чаем, кофе, валокордином, коньяком и куриным бульоном — за всем сразу.
Я же сочла за благо исчезнуть в своей комнате.
День сегодня выдался абсолютно пустой, бестолковый, ничего продуктивного я не сделала, хоть вечером следует сесть к столу и выдать на-гора норму страниц…
Очень многие читатели спрашивают у писателя:
— Откуда вы берете все свои истории?
Вот уж вопрос, на который нет ответа! Лично я пытаюсь обратить дело в шутку и, хихикая, отвечаю:
— Знаете, самозабвенно вру и получаю за это деньги.
На самом деле я, конечно, кривлю душой. У меня очень плохо с фантазией, разработать сюжет могу с огромным трудом, и чаще всего он получается неинтересным. Уж поверьте мне, жизнь намного круче любой фантазии! Поэтому, как выражается Куприн, мне необходимо вляпаться в некую историю. Вот тогда, пережив приключения, я опишу их вдохновенно, у меня явный дар рассказчика. Но, увы, писатель обязан обладать не одним, а несколькими талантами. Например, хорошо бы литератору уметь лихо закручивать сюжет, ловко писать диалоги, вылеплять характеры. Я же со своим даром рассказчика — лишь намек на прозаика, одна его составляющая, поэтому и выпускаю книги нечасто. Приключения ведь не таятся за каждым углом! Но рукопись следует сдавать в издательство в определенный контрактом срок, поэтому мне приходится буквально приковываться к рабочему месту и выжимать из себя строки.
Я села к столу. Вот черт, давно хочу купить новое кресло! То, на котором я вынуждена сидеть сейчас, страшно некомфортное. Попробуйте работать, заваливаясь назад! И кто только придумал такую мебель — у кресла совершенно по-идиотски загнутая спинка. Да и сиденье жесткое. Ладно, попытаюсь абстрагироваться от неудобств. Итак, начнем.
«Лена вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежало…»
Я остановилась. При чем тут Лена? Пальцы быстро перелистнули написанные первые десять страниц будущей книги. Героиню-то зовут Таней, вечно вы, госпожа Виолова, путаетесь в именах! Хорошо… вернее, плохо, но поправимо.
«Таня вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежала…»
Я снова отложила ручку. Минуточку! Какого черта она испускает вздохи и выпрямляется? Ну не дура ли, ведь просто принимает ванну. Или я опять что-то перепутала?
Пришлось вновь копаться в предыдущем тексте. Нет, верно. Последний написанный абзац я завершила фразой: «Таня вздохнула, мыльная пена текла у нее по лицу».
Что-то героиня у меня совсем развздыхалась, а ведь в русском языке много иных глаголов.
Я вычеркнула никуда не годное предложение и попыталась продолжить написание сцены под условным названием «В душе».
«Шампунь защипал глаза. Таня взяла губку. Ловкими движениями она принялась смывать со своего роскошного, стройного, загорелого тела…»
Э нет! У меня же не эротический роман, а детектив. Значит, надо иначе.
«Раздался выстрел. Таня икнула, выронила губку, вода в ванне стала красной…»
Стоп! Я убила главную героиню! Это невозможно! Ну-ка, быстренько наведем порядок!
«Но Танечка осталась жива. Пуля прошла мимо важных вен и артерий, не задев их…»
Ручка выпала из моих пальцев. Да уж, если посмотреть на текст беспристрастным взором, то больше всего он напоминает известную детскую считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет, пиф, паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой. Принесли его домой, оказался он живой!»
Ясное дело, почему мне в голову полезли глупости. Что за идиотская ручка? Она скрипит! И бумага желтая — на такой ничего хорошего не напишется! И вообще, я есть хочу, но на кухню не выйти, там Томочка утешает Иру. Идиотство! Писателю дома обязаны создать условия, а тут…
Ознакомительная версия.
