Эта надпись не оставляла сомнения в том, что шествие было организовано именно этим популярным изданием.
С трудом пробившись сквозь запрудившую площадь Согласия толпу, музыканты построились у подножия обелиска. Служащие газеты, наблюдавшие за порядком, оттеснили любопытных на некоторое расстояние от оркестра. Толпа теперь перестала волноваться и внимательно слушала музыку. В первом ряду слушающих оказались две молодые женщины. Одна из них явно наслаждалась бесплатным зрелищем, тогда как на лице другой сохранялось угрюмое и озабоченное выражение.
— Послушайте, Мари Паскаль, — прошептала первая девушка, — развеселитесь же хоть немного! У вас вид, как на похоронах.
Вторая девушка попыталась улыбнуться, но у неё не получилось. И она ответила, подавляя глубокий вздох:
— Вы правы, мадемуазель Роза, я действительно не очень приятная спутница. Но сегодня у меня просто голова идёт кругом…
— Смотрите-ка, смотрите! — прервала её Роза. — Там происходит что-то интересное…
Действительно, двое полицейских энергично прокладывали себе дорогу в толпе. Приблизившись к оркестру, они пытались обратить на себя внимание дирижёра. Но тот, занятый своим делом, ничего не замечал или делал вид, будто не замечает. Наконец, выведенные из терпения полицейские стали дёргать за рукав: один — флейтиста, а другой — тромбониста. Те сбились с такта, и дирижёр вынужден был остановить музыку. Весьма недоброжелательно он осведомился у полицейских о причине их вмешательства. Стражи порядка объявили, что сборище мешает уличному движению и потому должно разойтись. Толпа отнеслась к такому требованию крайне неодобрительно, и полицейские, почувствовав свою слабость, сочли за благо отправиться за подкреплением.
Тем временем служащие газеты «Капиталь» подкатили две ручные тележки, гружённые деревянными щитами и козлами, и в мгновение ока соорудили небольшую эстраду непосредственно перед бассейном одного из фонтанов. У эстрады собралась группа мужчин, одетых в рединготы. Знающие люди указывали на одного из них, с седой бородкой, говоря:
— Это господин Дюпон де л'Об… депутат… директор «Капиталь»…
О другом, очень озабоченном господине с раскрасневшимся лицом, говорили, что это — ответственный секретарь де Пантелу. Именно он придумывал и проводил всякого рода общественные мероприятия, призванные повысить популярность и без того самой влиятельной газеты.
Постепенно группа у подножия эстрады увеличивалась. Люди самого разного вида прокладывали себе дорогу в толпе и подходили к эстраде, приветствуя господина де Пантелу.
Многолюдное собрание на площади Согласия не было для парижан чем-то неожиданным. Вот уже несколько дней «Капиталь» публиковала сенсационные статьи, посвящённые тайне «поющих фонтанов», и призывала жителей столицы принять участие в мероприятии, имеющем целью раскрытие этой тайны. Для того, чтобы окончательно просветить всех непросвещённых, в толпе сновали мальчишки-газетчики, предлагая за скромную цену в пять сантимов последний выпуск «Капиталь», целиком посвящённый этой захватывающей проблеме.
Две подруги, купив газету, вместе просматривали её. Но если Роза читала статьи, относящиеся к «поющим фонтанам», то Мари Паскаль сосредоточила всё своё внимание на странице, содержавшей текущую информацию.
— Никаких сообщений о ночных событиях… — тихонько шептала она. — Боже мой!.. Боже мой!..
В этот момент на эстраду поднялся господин де Пантелу и громким голосом объявил, что доклад о таинственном феномене «поющих фонтанов» сделает господин Анастаз Баренгуэн, архивист-палеограф. Рядом с господином секретарём появился маленький, сгорбленный старичок с седенькой бородкой, в слишком большом для его роста цилиндре и в пенсне на цепочке, которое всё время падало с его красного носика. Скрипучим, дребезжащим голосом старичок начал читать свой доклад по тетрадке, которую держал в трясущейся руке:
— Феномен «поющих фонтанов» не есть нечто неожиданное или небывалое. Подобные феномены уже существовали в далёком прошлом. Так, в окрестностях древних Фив существовала каменная статуя Мемнона, которая издавала гармоничные звуки, когда на неё падали лучи солнца. Сначала думали, что это явление — результат преднамеренного обмана, что кто-то приводил в действие специальный звучащий механизм, спрятанный внутри статуи. Однако новейшие исследования показали, что мы имеем дело с естественным явлением, происходящим по строгим законам физики…
Толпа, примолкшая в начале доклада, стала шуметь. Раздались насмешливые возгласы. Какой-то мальчишка крикнул:
— Что он там блеет, этот Баран… гуэн!
Но старичок с полной невозмутимостью (возможно, он был ещё и глух) продолжал своё чтение. Казалось, он решил остаться на трибуне навсегда. Господин де Пантелу попытался прервать архивиста-палеографа, но потерпел неудачу. Толпа, жаждавшая других развлечений, шумела всё громче. Тогда находчивый де Пантелу прибёг к последнему средству: он подал знак дирижёру, и громкие звуки фанфар заглушили докладчика.
Внимание толпы было теперь приковано к новому зрелищу: процессия слесарей-водопроводчиков в рабочих робах и высоких сапогах приблизилась к фонтану и вступила в воду бассейна. Но прежде чем приступить к делу, каждый из этих благородных тружеников поднимал руку и, положив её на золотую медаль с фирменным знаком газеты «Капиталь», произносил клятву, слова которой могли услышать только те, кто находился в непосредственной близости. Из программы празднества, опубликованной в специальном выпуске, можно было понять, что верные стражи городского водопровода и канализации тем самым призваны были торжественно подтвердить, что в их области всё обстоит нормально и нет ничего такого, что могло бы заставить фонтан петь.
Но тут поднялась толкучка, вызванная неким молодым человеком с длинными волосами, без шляпы и с блеском вдохновения в глазах. Он рвался к эстраде, чтобы прочесть стихи.
— Пустите меня! — кричал он. — Я бывший ученик Консерватории!..
Господин де Пантелу вежливо, но решительно пресёк поползновения молодого человека. После чего секретарь редакции вступил в длительные разговоры с осанистым чиновником, который был не кем иным, как заместителем начальника водоснабжения города. Этот господин сначала принял предложение «Капиталь» выступить с разъяснениями относительно конструкции фонтана, но в последний момент пошёл на попятный, опасаясь вызвать недовольство начальства. Объяснял он своё отступничество тем, что у него внезапно сел голос. Видя, что с робким чиновником ничего не поделаешь, господин де Пантелу мужественно принял удар на себя. Он начал свою речь громко и решительно:
— Дамы и господа! Фонтаны, загадку которых мы пытаемся сегодня разгадать, были построены в 1836 году и стоили в то время 500 тысяч франков! Через них за сутки может прокачиваться 6716 кубометров воды. Вокруг бассейна из полированного камня расположены, как вы сами можете видеть, фигуры тритонов и нереид, державших в руках рыб, каждая из которых извергает струю воды из разверстой пасти. В устройстве этого прекрасного фонтана, уважаемые дамы и господа, нет ничего сверхъестественного, ничего такого, что могло бы вынуждать фонтан петь. Видим ли мы перед собой феномен, аналогичный тому, о котором поведал нам господин Анастаз Баренгуэн? Или же в наше время — в начале XX столетия — мы все стали жертвой коллективной галлюцинации либо какого-то колдовства? Пусть ответят на этот вопрос крупнейшие светочи науки, освещающие своим разумом пути нашей цивилизации!
Краткая, энергичная речь ответственного секретаря была встречена громом аплодисментов. Толпа оживилась: да уж, что ни говори, а у них там, в «Капиталь», стоящие ребята, светлые головы, их с пантэлыку не собьёшь!
Оживление ещё более возросло, когда господин де Пантелу объявил, что сейчас своё суждение вынесет знаменитая предсказательница и ясновидящая, госпожа Габриэль де Смирн. Толпа одобрительно зашумела, когда на эстраду поднялась молодая, хорошенькая предсказательница со сверкающей диадемой в чёрных волосах, что придавало ей сходство с древней Сивиллой.
Однако внимание толпы было отвлечено появлением большого автофургона, который пытался проехать к эстраде. Фургон был украшен эмблемами туристического агентства Кука и доставил на площадь большую группу карикатурных английских туристов, вызвавших всеобщее веселье.
Господин де Пантелу потребовал тишины. Но ему, видимо, не было суждено довести церемонию до конца. Внезапно он увидел перед собой чёрную униформу с золотыми галунами: это был офицер городской полиции в сопровождении дюжины ажанов. Он категорическим тоном потребовал от господина де Пантелу, чтобы тот прекратил создавать скопление народа на площади.
