– Практически, – он сунул в губы сигарету. – Я же художник, я лица помню в деталях. Я пытался связаться теперь уже с Марком, разыскать его, хотя бы просто поговорить, но безуспешно. Не знаю, зачем мне это надо было, возможно, я ощущал с ним некую духовную связь, хотел попытаться стать ему, если не другом, хотя бы просто хорошим знакомым, но… но, не успел.
Андрей снова расстроился, раскис, а мы поняли, что на этом полезная информация закончилась. На всякий случай взяли номер его мобильника, сердечно распрощались и поспешили к выходу, пока свидетель не потребовал коньяка открытым текстом.
– Узнать бы, кто на самом деле рисовал картины за Марка и считай – мы у цели, – сказала Тая, становясь в очередь в кассу метро. – Евгений Немеров… Интересно, если мы с такой скоростью докапываемся до истины, чем занята наша доблестная милиция? Почему его директор толкает речи по телеящику, а не сидит в каталажке вместе с остальной шайкой аферюг?
– Ты помнишь, как спокоен был женский голос? Она была уверена, что им все сойдет с рук, значит, они как-то подготовились, все продумали.
– Мне очень интересно, каким же образом они собираются устраивать потусторонние контакты великого и ужасного Марка с нашим миром?
Мне это тоже было очень интересно. И первый контакт не заставил себя долго ждать. Ночью, накануне похорон Марка, в помещении галереи так не успевшей открыться выставки его работ, прямо на стене появилась новая картина Марка Лессера. Угольный набросок изображал кладбище, могилу, большой деревянный крест и его самого, стоящего за этим крестом с распахнутыми руками. Шум поднялся страшный, понабежали эксперты, менты, фанаты, журналисты, колдуны-медиумы и прочие психи, а когда экспертиза показала, что это действительно работа Лессера, народ как с цепи сорвался. Моментально нашлись желающие купить эту картину вместе с куском стены, со всей стеной и вместе с самим зданием галереи за любые деньги. Мы с Таисией Михалной следили за происходящим, раскрыв рот и затаив дыхание. Масштаб разворачивающего действия впечатлял. Нам очень хотелось попасть на похороны, но пробиться не получилось бы никаким образом. Пришлось припасть к телеэкрану и жадно наблюдать. Хоронили бедного недоучившегося театрального актера с размахом. Его директор, то и дело указывая на здоровенный деревянный крест, вещал в телекамеру с сосредоточенно-одухотворенным видом, мол, этот временный памятник изготовили буквально за считанные часы, постаравшись сделать его точь-в-точь, как крест на последней, явившейся на стене галереи картины. И он надеется, что указание Марка было растолковано верно, ведь сначала он нарисовал свою смерть, затем похороны и каким будет следующий знак, можно только догадываться… и бла-бла-бла, как обычно.
– Интересно, где же будет следующий знак? – я задумчиво почесала Лаврентия за ухом. – Как бы мне хотелось оказаться в этом месте в нужный час…
– На кладбище, – чавкая, ответила Тая, подруга с аппетитом поглощала бутерброд со случайно завалявшимся в холодильнике куском колбасы и запивала это дело коньяком «Martell ХО». Ни на меня, ни на нее дорогущий напиток должного впечатления не произвел, не такие уж мы, должно быть, продвинутые коньячные ценители.
– Почему?
– Я так думаю.
– И когда же?
– На днях.
– Почему ты так считаешь?
– Ну а где еще, сама подумай? Они станут использовать места так или иначе связанные с Марком. Галерея уже была, остается его дом и кладбище.
– А потом?
– Потом может и не быть, им и с этих «явлений» густо золота отсыплется.
– Тая, дорогая моя, ну объясни же, наконец, чем занимаются следственные органы? Должны же они, наконец, установить хотя бы личность Марка! То есть, что не Марк он, а Евгений! Ведь жил же человек раньше, была у него какая-то семья и биография, не мог же он взяться из воздуха!
– Сеныч, ну откуда же мне знать? Я может и прозорлива, но не до такой степени, чтобы знать, чем там наше следствие занимается.
Таисия и впрямь оказалась на удивление прозорлива. Следующее явление случилось в доме Марка. Его снял на видеокамеру сосед. Он заметил движущийся огонек в пустом опечатанном доме, бросился за камерой и сразу стал знаменитым: он снял самого Марка Лессера, подошедшего к окну с подсвечником в руках. Сюжет показали в последнем выпуске новостей: подрагивающая картинка, то приближаясь, то удаляясь, выхватывала из полумрака бледное лицо, обрамленное длинными черными волосами, взгляд, устремленный в никуда и два свечных огонька, дрожащих у подбородка.
– По-моему, это уже слишком… – только и смогла произнести оторопевшая Тая. – Это они как смогли обстряпать? Ну-ка позвони нытику Андрею, спроси, не было ли у его обожаемого Жени брата близнеца или родственника сильно на него похожего?
– Думаешь, они могли вовлечь еще кого-то в это безобразие?
– Я ничего не думаю, я исключительно гадаю! Звони, пока не сильно поздно.
Пока я пытала Андрея наличием-отсутствием родственников, Тайка что-то сосредоточенно жевала. Изредка отлучаясь на кухню, она каждый раз приносила себе что-то съедобное, а мне было не понятно, откуда она добывает харчи, если холодильник второй день пустой. Андрея сказал, что не настолько близко общался с Женей, чтобы быть в курсе состава его семьи, но, вроде бы, никаких братьев у него не было.
– А родители, семья его вообще где? – каждое слово из него приходилось вытягивать, настолько неохотно свидетель делился информацией. – Он из Москвы или откуда?
– Не знаю, – отрезал он, попросил больше его не беспокоить и бросил трубку. Надо же, какая противная цаца, а мы его еще коньяком на последние баблосы поили. Обмозговав ситуацию, я предложила следующий вариант:
– Как к ним подобраться не понятно, да и предъявлять нам особо нечего, кроме собственных фантазий. Единственный шанс схватить товарищей за лапу – устроить засаду на кладбище. Они же понятия не имеют, что кто-то может быть в курсе всего происходящего, вот и…
– Нет, нет и еще раз нет! – затрясла челкой Таисия Михайловна. – Уж что-что, а по кладбищам я не ходун… не ездун… не ездец я, короче говоря, по кладбищам! Нее-е-ет, нет, даже не проси!
– Тая! Прекрати! А вдруг они и впрямь отыграют последний спектакль и уйдут в тень? Вдруг у них все-таки получится отвертеться? Нельзя же просто так, безнаказанно убивать красивых молодых людей! Их и так практически не осталось, чтоб ты знала!
– А то я не знаю! – огрызнулась она. – Одни уроды, да унылые дрищи кругом, замуж выйти не за кого!
– Вот именно, а тут последних уничтожают! Пойдем, говорю, на кладбище, коньяк прихватим, чтобы не страшно было, подкараулим гадов и устроим им прямо там справедливое возмездие!
– Ну-у-у… – призадумалась подруга и покосилась на початую бутылку «Martell XO», – если коньяк прихватим, тогда можно, пожалуй…
В дверь позвонили, и Лаврентий пошел в коридор гавкать. Делал он это не часто, лишь когда вспоминал о необходимости время от времени нести сторожевую вахту.
– Кто это, Сена? – напугалась Тая позднего гостя. – Ждешь кого?
– Вроде нет, – звонок повторился, пришлось идти открывать.
– В «глазок» посмотреть не забудь!
– У нас на лестнице всегда темно, смотри – не смотри, всё равно ничего не увидишь. – Подойдя к двери, я сначала прислушалась, затем грозным голосом спросила: – Кто там?!
– Это я, Валера, – ответил незнакомый мужской голос, – я друг Таисии, мы вместе приходили к вам в гости.
Чуть было не ляпнув в ответ: «а-а-а, тот самый унылый дрищ? Как же, как же, помню, помню», я загремела замками и засовами, распечатывая вход в свою крепость. Стоящий на пороге Валера был грустен и уныл сверх всякой меры.
– Здравствуйте, – очень грустно, очень уныло произнес он, – простите за беспокойство, а Тая не у вас? Я никак и нигде не могу ее найти. Ходил к ней домой…
– Ты ходил ко мне домой?! – донесся из комнаты Тайкин вопль – Откуда ты адрес узнал?!
– О! – посветлело его лицо. – Значит, она у вас! Можно войти?
Пришлось посторониться и впустить. Поспешно разувшись, он потопал в комнату.
– Так откуда ты знаешь мой адрес? – не унималась Тая. – И чего вдруг ты взялся меня искать?
– Ну как – оттуда? Я же провожал тебя, когда мы в «Елки – палки» ходили, помнишь?
Судя по сердито-напряженному лицу, Тая данного факта не помнила, видать в «Елках – палках» дорогая подруга была слегка «в дрова» и процесс провожания до дома в памяти не отложился.
– Я думал, что-то случилось, – продолжал Валера, косясь на дорогую бутылку, стоявшую на облезлом письменном столе, – мы ведь договаривались встретиться, а ты не пришла, не позвонила.
Сердито-напряженное выражение не пропадало, похоже, моя склеротичная подруга и о грядущем свидании не помнила.
– У тебя дома родственница какая-то, она волнуется, ругается, говорит, что ты могла бы и позвонить…
– Хорошо, родственнице я позвоню, – снизошла Тая, – и тебе позвоню… через пару дней, ладно? Где-то через неделю-полторы, идет?
