– Ты погубил мой народ, – простонала я, – ты погубил меня…
Ух, как я здорово это сказала, а!
– Нет, Леола, нет! – он схватил мою холодеющую руку и давай ее лобызать. – Прости меня! Как я могу искупить свою страшную вину?
Он опять схватил мою руку и прижался к ней скользким лбом, щекоча тараканьими усиками. Во что бы то ни стало, надо было продержаться этот дубль, иначе мои муки умножатся…
– Знаю! Знаю, чем смогу искупить свою вину! – заорал он, и я едва не подпрыгнула от неожиданности. – Этим и только этим!
Он вытащил небольшой ножичек, и я машинально прикинула, сколько раз его надо воткнуть, что б уж наверняка, глянув на свой меч, валявшийся неподалеку, почти собралась сказать: «Нет, этим не стоит, лучше уж искупай моим…»
– Возьми этот кинжал, Леола! – завывал он, пихая мне в руки свой ножичек. – Мое сердце принадлежит тебе! Пронзи его!
С огромным сожалением пришлось отшвырнуть перочинный кинжалик и простонать:
– Нет!
– Умоляю тебя, Леола!
Он не поленился поднять панталонный зад и принести кинжальчик снова.
– Я не могу жить! Без тебя! Убей меня!
«Нет, все-таки „Синема-Парк“ снимает ужасные картины!», – подумала я, с трудом приподнимаясь и прислоняясь спиною к дереву. Мне показалось, что оно слегка покачнулось.
– Нет! – снова отшвырнула я кинжал. – Я прощаю тебя!
– Правда? – он рухнул передо мной на колени и схватил за руки. – О, Леола! Жизнь моя!
Тут он снова потянулся ко мне своими скользкими губами, я невольно отодвинулась назад, проклятое дерево пошатнулось и рухнуло, свалив еще пару декораций. Я упала на дерево, а Мюррей на меня.
– А-а-а! – затопал ногами Кен. – Немедленно все починить!
Мне хотелось рыдать. Все переснимать из-за дурацкого дерева! Мюррей продолжал вдавливать меня в траву, дыша в лицо, видимо, вставать он не собирался.
– Значит, ты все же женщина? Надеюсь проверить это поскорее!
– Да пошел ты к черту! – я попыталась его оттолкнуть.
Он с меня скатился, а ото всюду понабежали рабочие и занялись декорациями. При падении дерево сильно повредилось – работы явно предстояло немало. Кен обреченно махнул мегафоном и объявил перерыв. Народ сразу же бросился в столовую, я же пошла на свежий воздух и столкнулась с Леоном.
– Привет! – ну хоть что-то хорошее за этот съемочный день.
– Привет, а я попрощаться.
– Что, прямо сейчас? – мгновенно расстроилась я. – Уже уезжаешь?
– Да, – в руках Леон теребил какую-то бумажку, – через два часа.
– У, а я столько хотела тебе рассказать! Такие удивительные вещи со мной произошли! – разочарованию не было предела.
– Напиши мне об этом в письме, – он протянул мне листок, – вот адрес.
– Ага, – я взяла бумажку, не зная, куда ее деть, на мне была окровавленная леопардовая шкура.
– Напиши поскорее, ладно?
– Могу сделать это прямо сегодня, меня так и распирает от событий. Приедешь домой, а там уже мое письмо.
– Было бы здорово. А знаешь, ты потрясающе смотришься в этом наряде.
– Ага, особенно с синяками и кровоподтеками.
Леон ничего не успел ответить – из недр студии раздался вопль Кена:
– На площадку! Продолжаем!
– Ну, я пошел, – Леон обнял меня и поцеловал, – береги себя и постарайся не попасть под какую-нибудь удивительную лошадь. Успехов тебе в кино, надеюсь прочитать о тебе на первых полосах.
– Это произойдет скорее, чем ты думаешь.
Я словно в воду смотрела, потому что уже вечерние выпуски газет запестреют статьями обо мне и фотографиями. Уже к вечеру я стану знаменитой, вернее, уже стала, но я еще не знала об этом.
Этот съемочный день, пожалуй, был самым длинным и ужасным в моей жизни! Проклятую сцену с герцогом переснимали аж одиннадцать раз! Мне уже всерьез стало казаться, что жизнь моя кончена! Особенно эти кошмарные поцелуи!.. Именно они и портили все дело. Страстные объятия снимали в конце сцены, и, если до них всё шло более-менее гладко, то концовка губила дубль напрочь.
– Ирис! – заходился в крике Кен. – Да что же это такое?!! Ты целуешь его как лягушку, даже не надеясь, что жаба превратится в принца! А ты, Мюррей?! Те же целуешь любимую женщину, а смахиваешь на насильника! Нежности больше, осел несчастный!
В общем, мучались мы как каторжные.
– Короче! – не выдержал Кен. – Когда ты, Ирис, будешь его целовать, закрой глаза! А ты, Мюррей, повернись к камере затылком!
Так мы и поступили, отсняв, наконец, проклятую сцену. Едва ли не плюнув напоследок друг в друга, «герцог» с «амазонкой» отправились переодеваться.
Еле волоча ноги, я побрела на выход, мечтая о горячей ванне и рюмочке коньяка. У моего дома виднелось целое столпотворение. Я подумала, что это, наверное, какой-то несчастный случай, но, тут эти люди увидели меня, и с криками:
– Вот она! Вот она! – бросились ко мне, щелкая фотоаппаратами.
От неожиданности я остолбенела – это оказались репортеры.
– Мисс Кирилофф, расскажите о вчерашнем инциденте в казино! – посыпались вопросы. – Как вы думаете, кто мог совершить покушение?
– Не знаю, ничего не знаю, – я пробиралась к спасительным дверям, – оставьте меня в покое!
– Мисс Кирилофф, – не думали униматься они, – какие у вас отношения с Радияром? Вы состоите в любовной связи?
– Пошли к черту! – злость придала мне сил, и я прорвалась домой.
Захлопнув дверь квартиры, я сняла очки и бросила их в сумку. Вот так да, только такого концерта мне еще не хватало! Эти макаки из любого самого невинного факта или случайно оброненной фразы, сошьют грязное белье и станут трясти им перед всем городом… да что там, перед всей страной! Не разуваясь, я прошла на кухню и налила коньяку в хрустальную рюмочку. Попивая крошечными глоточками ароматную жидкость, я пошла в комнату и присела на кровать. Глядя на Короля Ветра, на то, как поблескивают его глаза в вечернем комнатном полумраке, я почувствовала себя и скверно, и грустно, даже не знаю, из-за чего конкретно – то ли из-за усталости, то ли из-за гадов под окном, то ли просто от одиночества… На скачки я не попала, с Радияром не увиделась, и Леон, ко всему вдобавок, уезжает…
Допив коньяк, я включила телевизор – на первом месте, естественно, крутилась новость о покушении, и только после шли репортажи со скачек. Сегодня снова победил Король Ветра, показали и его, и Радияра. Шейх дал короткое, ничего не значащее интервью, и я едва не зарыдала – вместо того, что бы быть с ним на ипподроме и загородной прогулке, я валяла дурака в идиотской леопардовой шкуре!
Продолжая скорбеть, я подошла к телефону и прослушала сообщения на автоответчике. Там была куча звонков из газет, все уговаривали меня дать интервью, и только одно единственное сообщение было от Валерии. Довольно ядовитым тоном она поздравила меня с оглушительной популярностью и таким удачным знакомством с шейхом. Настроение прокисло окончательно – кажется, я еще и друзей терять начинаю.
Чтобы не покончить с собой прямо сейчас, я приняла горячую ванную, выпила еще коньяка, и только после этого смогла уснуть.
Всю ночь меня мучили кошмары – снился Радияр, он презрительно смотрел на меня, и говорил: «Как же ты могла? Зачем ты обманула репортеров и сказала, что у нас любовная связь? Да что ты о себе возомнила? А знаешь ли ты, что у меня тридцать две жены, и теперь меня ждет тридцать две истерики? Свои слова насчет дружбы я беру обратно!» А вокруг стояли все мои знакомые и смеялись надо мной, Кен же, громче всех хохотал в свой мегафон…
* * *
Утром я проснулась разбитой и несчастной, но вскоре позвонили со студии и сообщили единственно приятные за все это время новости. Оказалось, впервые в жизни Мюррей не опоздал на съемки только потому, что пришел на студию прямо с какой-то вечеринки вдребезги пьяный и по неосторожности свалил невезучее картонное дерево, обрушив попутно еще добрую половину декораций. Впавший в неистовство Кен, набил ему морду, понаставив синяков, по этому поводу съемки отменялись.
– Спасибо что позвонили, – почти радостно произнесла я, и положила трубку. Не так уж гадко начался день!
После душа и кофе я привела себя в порядок и помчалась на бега. Сегодня во что бы то ни стало, я должна была встретиться с Радияром, поблагодарить его за подарок, и сообщать о своей непричастности к газетным сплетням
На ипподром я прибыла в смятенных чувствах и волнении. Толпа, как обычно, собралась огромная, основное столпотворение бурлило у приема ставок, но мне было не до обогащения.
– Ирис!
Я обернулась. Ко мне пробивался Анри. Все-таки я рада была его видеть, красивый, обаятельный мужчина, а вдруг и правда судьба?
– Здравствуйте, Анри, – заулыбалась я.
– Здравствуйте, – он поцеловал мне руку, – ищу вас уже второй день! Идемте скорее, держу для вас место.
Я взяла его под руку, продолжая вертеть головой в поисках Радияра. Место, припасенное Анри, оказалось очень удобным – отлично просматривались беговые дорожки.
