Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

И вдруг кто-то вежливо постучал в дверь. Чуть погодя в прихожей появилась датская кузина Алиции, Грета, с боль­шим пакетом семян в руках.

Навязчивая идея в один момент улетучилась, а я возлико­вала, настолько вовремя появилась Грета. Вот уж подарок так подарок! Это я о Грете. Вообще-то глаза бы мои ее не вида­ли, но если уж ей суждено было прийти, то лучшего време­ни она выбрать не могла!

Ее никто не приглашал, и о встрече она заранее не дого­варивалась, зашла неожиданно, на обед явно не рассчитывая, так как мы с обедом здорово припозднились. Скорее всего было у нее какое-то небольшое дельце, не предполагавшее да­же угощения кофием.

Алиция обрадованно сорвалась с места и затрусила ей на­встречу, желая поскорее от нее отделаться. Наверняка ей хо­телось только приветствием и ограничиться, а всю церемо­нию встречи свести к минимуму. Но не тут-то было. Ромео был начеку. Увидав женщину в дверях салона — а на то, что это женщина, однозначно указывало наличие на ней юбки, — он так преобразился от распиравшей его галантности, что в салоне заметно посветлело, а сам он рыцарской поступью направился к вновь прибывшей прекрасной даме, чтобы от­весить ей истинно версальский поклон. Делать нечего, при­шлось Алиции представить новую гостью.

Я замерла, как мышь под веником, наслаждаясь этим бес­платным спектаклем.

Кузина Грета была женщиной необычайно редкого типа красоты. Любого мужчину свалил бы с ног один только вид этого гладко отесанного столба или, если угодно, ствола с че­тырьмя сучками на подвижных шарнирах. Два сверху и два снизу. А вся эта незатейливая композиция завершалась чем-то имеющим много общего с лошадиной головой. Было еще вполне светло, и вновь прибывшее чудо явилось во всей кра­се, но, несмотря на это, а возможно, по инерции, Ромео за­ключил прекрасную кузину в объятия и принялся сочно чмо­кать ее в обе щеки.

Вероятно, он предполагал ограничиться всего тремя поце­луями, но не на такую напал. Датчанка не уступала ему в рос­те и скорее всего превосходила физической силой, а посему, радостно облапив заморского гостя, с неожиданным рвением принялась отвечать на его лобзания. Думаю, если бы им ни­кто не мешал, то эта война темпераментов могла бы продол­жаться до утра, причем одна из противоборствующих сторон явно не собиралась ее заканчивать, что до второй, то тут у ме­ня нет такой уверенности. Оба в этот момент слегка напоми­нали группу Лаокоона, только с прижатыми к бокам, а не растопыренными руками. Мажена, судя по ее виду, наслаж­далась этой живой скульптурой не меньше меня.

Сначала Алиция, по соображениям бонтона, намеревалась дожидаться конца представления, но в конце концов она по­теряла всякое терпение:

— Это все мне или половина твоя? — спросила она Грету по-польски, потрясая внушительным пакетом с семенами. За­тем спохватилась и повторила то же по-датски.

Пребывающая на вершине блаженства кузина Грета с яв­ной неохотой освободилась от объятий панголина и подтвер­дила, что это все для Алиции. Я поняла и без перевода. При­стыженный, панголин торопливо вернулся в свое кресло. От кофе Грета отказалась самым решительным образом: знаме­нитая датская пунктуальность вкупе с обязательностью оказались сильнее недавней феерии чувств. Выяснилось, что не­сколько раньше Грета договорилась о важной встрече, а к Алиции заглянула только на минутку, чтобы занести семена. Вскоре кузина отчалила, пролив бальзам на души некоторых из присутствующих.

Моя на первый взгляд несерьезная проблема снова напом­нила о себе, и правильно сделала. Все не так просто.

Вытянуть из Юлии хоть слово оказалось таким же реальным делом, как попытка извлечь монолог Гамлета из пузырьков шампанского. На любой, самый примитивный вопрос за нее тут же отвечал Ромео, что каждый раз вызывало в нас новую надежду, и каждый раз, к сожалению, напрасную. В конце концов Алиция попыталась на них воздействовать по принци­пу: вы, наверное, устали, хотели бы прилечь, пожалуйста, ваша комната готова, где ванная, вы уже знаете, вот полотенца... Юлия очень даже охотно предложением воспользовалась, ну и что с того? А фигушки с маслом. Она ушла, а он остался.

Мы принялись с многозначительным видом убирать со стола — не помогло. Мажена заявила, что ей пора возвращать­ся домой, — не помогло. Ночь наступила — ноль внимания. Тогда мы соединили хитрость с грубостью — и победили.

От отчаяния у меня включилась голова, и я сообразила, что у Алиции в комнате есть второй телефон, с которого она мог­ла бы позвонить Хане и Збышеку. Застанет она их или нет, не важно, главное, надолго увязнет в разговоре и пропадет из поля зрения, а мы тем временем с Маженой подложим гос­тю какую-нибудь свинью. Поэтому я громко напомнила хо­зяйке, что она якобы собиралась звонить Соланж. И, прежде чем Алиция успела спросить меня, с какого дуба я рухнула, быстренько добавила:

—  Да, понимаю, что надоедаю, но для меня это очень важ­но. Срочно узнай у него фамилию начальника мастерской, где работает Жучковская, сегодня она еще на месте, а завтра мо­жет опять уехать. Попытайся ее поймать, номер у тебя в ком­нате на столике под лампой, я знаю.

Вся эта тирада была сплошным бредом. Реальной личнос­тью в этой мистификации была только Соланж, французская знакомая Алиции. Все остальное, включая Жучковскую, — полная галиматья. Своей мастерской Соланж руководила са­ма, хотя у нее, конечно, мог быть заместитель, но он мне по жизни был нужен, как рыбке зонтик. Жучковская — фигура абсолютно вымышленная, сама не знаю, откуда она взялась у меня в голове. И никакого звонка в Париж Алиция не пла­нировала. Я тихо надеялась, что Гималаи этой чуши заставят подругу отправиться-таки в свою комнату, чтобы имитиро­вать звонок Хане со Збышеком.

Я не ошиблась. Растерянно взглянув на меня, она немно­го подумала и слегка смущенно пожала плечами.

— Может, ты и права, — заметила Алиция и направилась к себе.

Ромео начал вещать нечто невразумительное.

— А Жучковская? — не выдержала обалдевшая от моего выступления Мажена. — Она уедет?

— Жучковская уже отъехала, Соланж тоже уедет.

— А на кой ляд она тебе сейчас понадобилась?

— Она ни на кой. Это ему я хочу дать в морду, когда там буду.

Тут она наконец въехала, в чем заключается суть обходно­го маневра, и начала медленно подниматься из кресла, с оза­боченным видом бормоча что-то о неком поезде, очевидно имевшем в этот момент для нее жизненно важное значение. Меня озарила новая идея, и я сорвалась с места в карьер:

— Боже мой, чуть не забыла! Я же хотела тебе показать плакетку с фотографией, которую специально для тебя при­везла. Вот альцгеймер! Я же ее сегодня опять нашла! Она при­клеена насмерть. Пошли, посмотришь у меня в комнате!

— Ну не дура ли! — оживилась Мажена, не уточняя, кого она имеет в виду, себя или меня. — Я же за этим приехала! — Она поймала удивленный взгляд Ромео и радостно откланя­лась: — Извините, ради бога...

— Будьте как дома, — бросила я на прощанье дорогому гостю. — Можете помыться, и все такое...

И была страшно рада, что не увижу последствий моего ми­лостивого разрешения.

Мы с Маженой перебрались на диван в моей комнате и минут пятнадцать смаковали детали упоительных пережива­ний кузины Греты в ходе давешних лобзаний в прихожей. Вскоре к нам присоединилась Алиция.

— Он — Вацлав Буцкий, — сухо, по-деловому доложила она. — Она — Юлия. Это ее настоящее имя.

Пришлось переключиться со смакования на новую тему.

— А должна быть Клара, — выразила свое недовольство Мажена. — Имя Клара ей больше подошло бы.

— Может, и больше, но она — Юлия. К счастью, Збышек ото­брал у Хани трубку, а то бы я до утра говорила. Похоже, Ханя их предупредила, что у меня тесновато. По ее словам, Ромео, то есть Вацлав, блещет, как бриллиант, она же больше молчит.

— Трудно не заметить.

— По ее словам, Юлия любит Вацлава больше жизни, на все готова ради него. Как говорится, в огонь и в воду в лю­бую погоду.

— И она работает?

— Еще как. Збышек уверяет, что очень хорошо и весьма успешно. Это у нее голова на плечах, а у него как раз наобо­рот. Подвиньтесь, я тоже сяду.

Мы с Маженой скривились почти синхронно.

— Насчет «как раз наоборот» и проверять нечего, — уве­ренно заявила она.

Все это время из-за стенки доносился звук льющейся во­ды. Алиция прислушалась.

— Он в ванной?

— Практически с самого начала.

— Вы уверены, что мы должны тут прятаться? Тесно здесь, и я хочу кофе.

— А черт его знает. Не могла кофе с собой прихватить?

— Боялась его встретить. Погодите. Ханя говорила, что они недавно разбогатели. Машину купили, правда, подержанную, и должны были еще что-то получить, я не разобрала, что именно. И вдруг эта авария случилась.

— Ты это к чему?