дело, но, убедившись, что приятель прочно сидит на крючке, начал его шантажировать.
В ту ночь, когда Кёмбре ждал Дженет, Дермот вышел вместе с Лидберном, прихватив по просьбе последнего револьвер – сам мясник в случае неприятностей побоялся бы пустить его в ход. Под фонарем они увидели Рестона, возвращавшегося после разговора с Кёмбре. И тогда, повинуясь какой-то необъяснимой силе, сам не соображая, что делает, Гленрозес выстрелил в аптекаря. Лидберн сначала пришел в ужас, но, поняв, что смерть Рестона сэкономит ему пятьдесят фунтов в месяц, мгновенно стал на сторону ветеринара. Не сговариваясь, они обвинили в убийстве Ангуса, прибежавшего узнать, что случилось.
– А если бы несчастного Кёмбре повесили за совершенное вами преступление?
– Ни о чем таком я не думал… мне хотелось лишь спасти свою шкуру…
Самое ужасное, подумал Мак-Хантли, что это чистая правда.
Дугал Мак-Хантли не слишком гордился победой и пришел доложить суперинтенданту о том, что тайна убийства Хьюга Рестона раскрыта, а виновный Дермот Гленрозес и его сообщник Кит Лидберн – под замком, отнюдь не с торжествующим видом.
– Успешное начало всегда полезно для карьеры, инспектор, – поздравил его Копланд.
– Спасибо, сэр.
– Признайте, однако, что, если бы вы сразу приняли в расчет мнение мисс Мак-Картри…
– Чистая правда, сэр. Поэтому, с вашего разрешения, я хотел бы вернуться в Каллендер и сказать ей спасибо.
В «Гордом Горце» стоял адский гвалт. Все столики были заняты, а за самым длинным, в центре, восседали сам Тед Булит, Ивен Стоу, Дженет и Ангус Кёмбре (миссис Рестон не смогла прийти из-за этого проклятого траура), Уильям Мак-Грю, доктор Элскотт, Сэм Тайлер, Мак-Клостоу и, разумеется, мисс Мак-Картри. Пили они за Горную страну и горцев – самое благородное племя на свете, и сержант под влиянием виски совершенно забывший, что сам он пришелец из Приграничной зоны, орал чуть ли не громче других. Друзья праздновали новую победу Иможен Мак-Картри. Пришел на торжество и Фергус Мак-Интайр с волынкой. Сначала он с чувством сыграл «Энни Лоури», песенку, неизменно умиляющую сердца уроженцев Киркедбрайшира, и Дженет роняла слезы в мужнин бокал виски. Потом мисс Мак-Картри ужасающе фальшиво, но с большим воодушевлением затянула «Джесси, цветок Демблейна», и ее тут же поддержали Тед и доктор Элскотт. К десяти часам вечера все, включая юную Дженет, пребывали в полной эйфории и твердо уверовали, что рай, если, конечно, о нем говорят правду, несомненно, похож на Каллендер, точнее, на зал «Гордого Горца».
Именно в этот момент и вошел Дугал Мак-Хантли. Его встретили громкими приветственными воплями. Смущенный столь теплым приемом, инспектор приблизился к Иможен.
– Мисс Мак-Картри… я хотел поблагодарить вас за…
Она не дала полицейскому закончить и, схватив в охапку, звонко чмокнула прямо в губы. Мак-Хантли показалось, что его поцеловал перегонный куб. Меж тем шотландка уже усаживала его за стол и просила выпить во славу Горной страны. Маргарет Булит принесла хагги, и, когда ставила блюдо на стол, сержант вдруг хлопнул ее по заду. Миссис Булит негодующе выпрямилась.
– Вам… вам не стыдно?
В стельку пьяный Арчибальд Мак-Клостоу уже окончательно утратил представление о приличиях и границах допустимого в цивилизованном обществе, а потому спокойно ответствовал:
– Нет, моя дорогая!
Кипя от возмущения, Маргарет напустилась на мужа:
– Тед, неужели вы позволите этому проклятому пьянице вольничать с вашей законной супругой?
– Если парню это доставляет удовольствие, Маргарет, значит, он и в самом деле мертвецки пьян!
Миссис Булит, издав что-то вроде предсмертного хрипа, убежала на кухню и уже, наверное, в сотый раз за годы супружества всерьез задумалась о разводе. Кто-то из посетителей имел неосторожность вступиться за честь жены хозяина заведения и, получив от сержанта здоровенную затрещину, рухнул под стол. Как истинные шотландцы, несколько других мужчин, даже не разобрав в чем дело, поспешили на помощь побежденному – лупить полицейского доставляло им особое удовольствие. Само собой, друзья Арчибальда не могли допустить, чтобы его смяли превосходящие силы противника, и очень скоро в баре началась всеобщая потасовка. Мак-Хантли, благоразумно оставшийся за столом, все-таки получил по голове ножкой пролетавшего мимо стула и сполз на пол. Иможен, полагая, что ей надлежит опекать гостя, стала отпаивать его виски, а потом коварно указала на ненавистного ей бывшего мэра Гарри Лаудхэма, который мирно попивал пиво в дальнем уголке зала.
– Видите эту лицемерную рожу вон там, Дугал? Это он вас ударил сзади и тут же, как ни в чем не бывало, снова уселся на место!
Прогулка в страну грез и разбитый о его голову стул совершили с инспектором удивительную метаморфозу: он вдруг почувствовал себя истинным горцем.
– Я вижу, вам тут очень хорошо, да? – осведомился он, подойдя к столику Гарри.
Тот, немного удивившись фамильярности Мак-Хантли, спокойно ответил:
– Да вроде бы…
– А по-моему, так будет еще лучше!
И Дугал изо всех сил съездил Лаудхэму по физиономии. Тот на время отключился от хода сражения, а инспектор во все горло рявкнул:
– Да здравствует наша Иможен!
Не прошло и получаса, как Тед и его друзья выдворили вон всех недовольных и в ознаменование победы хором грянули знаменитую «Вы, кого водили в бой…», которую Роберт Брюс написал накануне сражения при Баннокберне.
На следующий день, разбирая кипу жалоб и обвинений, прибывших из Каллендера после вечеринки в «Гордом Горце», суперинтендант Копланд обнаружил в списке особо отличившихся хорошо знакомую фамилию. Он вызвал Джонсона и протянул ему бумагу.
– По-моему, Берт, наш молодой Мак-Хантли наконец понял Каллендер.
См. Ш.Эксбрайя. «Не сердитесь, Иможен!»
См. Ш.Эксбрайя. «Возвращение Иможен».
См. Ш.Эксбрайя. «Не сердитесь, Иможен!»
См. Ш.Эксбрайя. «Возвращение Иможен».
Горации – в римской мифологии три юноши-близнеца, победившие трех своих двоюродных братьев-близнецов Куриациев из Альба-Лонги, чтобы закончить этим поединком войну (VII в. до н.э.). – Примеч. перев.
См. Ш.Эксбрайя. «Возвращение Иможен».
Эрин – древнее название Ирландии. – Примеч. перев.
Оскорбительное прозвище ирландцев-скотоводов. – Примеч. перев.
См. Ш.Эксбрайя. «Не сердитесь, Иможен!»
Английский писатель, предшественник декадентства, известный своими скандальными воззрениями. – Примеч. перев.
Персонаж
