двинутая дочурка скакала по офису со смартфоном, фотографируя Пашкины уши и мечтая слиться с ним в любовном экстазе.
Я посмотрела на Пашку. Он сидел, чуть отвернувшись к окну, задумчиво потирая щеку. Бедный мой Пашка. Мне захотелось его поцеловать, уткнуться в плечо, обнять, загородить ото всего мира. Я снова увидела перед собой того маленького мальчика с растрепанными волосами.
– Ну, этсамое… я тогда, наверное, Вера… Александровна, пойду я, – подал голос Самсонов.
– Стоп! Куда? – я тут же переключилась на Михаила. – Куда это вы пойдете, Михаил Андреевич? Мы только начали!
– Яна, ты опять? – Пашка вышел из задумчивости и недовольно на меня посмотрел.
– Да, я опять! Мне ни черта не понятно, потому что! Ну, хорошо, Завьялов гадил, и, видимо, все эти идиотские проблемы с «Флора-Сити» – его рук дело. Но при чем тут Нина Рогова? За каким дьяволом ему понадобилось убирать твою секретаршу? Или это ее Ксения? Тогда вообще ничего не понимаю. Ну, меня, Милану, понятно, мы мешали вашему с ней счастью в теплых странах на берегу моря. А Нину-то? Она и к ней тебя ревновала?
– Ну, с Роговой там, этсамое… такая петрушка вышла, – нехотя сообщил Самсонов. – Она застала Завьялова за тем, как тот роется в вашем кабинете. Он уже тогда искал флэшку с электронной подписью. Это было в пятницу. Вы тогда, Пал Сергеич, с обеда по делам куда-то поехали, и Рогова вам ничего сообщить просто не успела. Могла б, конечно, позвонить, но кто ж теперь, этсамое, скажет наверняка, почему не позвонила. А вечером того же дня Завьялов отвез ее к себе на дачу. Нам-то, он, этсамое, говорит, что не планировал ее убивать, хотел уговорить, подкупить, но не вышло, честная у вас, этсамое, Пал Сергеич, секретарша оказалась. Я так думаю, он ее чем-то оглушил, экспертиза, этсамое, показала застарелую гематому чуть выше левого виска, и уже бесчувственную отвез за город. Дом у него в такой глуши стоит, лес кругом, и, это, этсамое, как раз недалеко от того места, где тело Роговой нашли. Сам-то Завьялов ни в чем таком не признается, твердит, этсамое, что убивать он ее не планировал. Но кто ж теперь, этсамое, проверит? Что он там планировал? Может, оно и так, а может… В общем, убила ее Ксения. Это уже почти доказано, да она и сама призналась.
– И на фига она ее убила?
– А тут как раз, в общем, из-за вас, Яна Владимировна. Вы сюда вообще вклинились и сработали как триггер во всей этой истории. Никто не ожидал вашего появления в офисе. А вы еще и шифровались в начале, скрывали ваши, этсамое, отношения с Кольцовым. Завьялов занервничал и в разговоре со Стасом по телефону высказал предположение, что вы не просто так секретарша, а вполне можете быть любовницей директора, и что ему все это очень не нравится. Чуйка же у него была, этсамое, звериная. А дочь его тот разговор услышала, случайно…
Миша вздохнул.
– Какое ему вообще было дело, Завьялову, любовница я Пашке или нет? – сердито пробормотала я. – Я же ему воровать вроде бы не мешала.
– Да в общем-то никакого. Просто нервничал. У него же уже в доме загородном Рогова сидела, запертая. И что бы он там, нам, этсамое, не плел, а по всему выходило, что ему надо ее убирать… А Завьялов, хоть и преступник, но убийств всегда избегал. Типа идейный, с принципами. Да и непросто это, на самом деле, человека убить. Еще и женщину, пожилую, которую хорошо знаешь. В общем, дергался он, как жук на веревочке. А тут непонятная секретарша. Он-то просто хотел вас прощупать. Выяснить втихаря, что да как. Любил он в курсе быть всего. А про дочь и ее тайную страсть к Павлу Сергеевичу он не знал. Вот и ляпнул в разговоре, типа, к слову, пришлось, вроде, хорошо бы разобраться, что это за новая баба у Кольцова в приемной… Я потом, этсамое, с врачом говорил, нашим, психиатром, который заключение по Ермиловой давал. Тот сказал, что ее именно с вашего появления, Яна Владимировна, и понесло, болезнь, значит, этсамое, обострилась. Она уже в мечтах замуж за вас, Пал Сергеич, вышла, детей нарожала, имена им придумала, количество комнат в вашем общем доме запланировала, а тут вот…
– Да что она ко мне прицепилась? Ермилова эта? – не выдержал Пашка, нервно вздрогнув при упоминании о детях. – Что во мне такого-то?
– Уши, – хихикнула я. – Очень уж они у тебя прекрасные.
Вера тихонько засмеялась, даже Самсонов заулыбался, став при этом еще больше похожим на доброго плюшевого мишку. А Пашка недоуменно потрогал свои уши и вздохнул.
– И что было дальше? – я так увлеклась этим разговором, что даже перестала обращать внимание на бесконечные «этсамые» Михаила. Это он при Вере, что ли, так говорит? Когда я приезжала к нему давать показания, эта его особенность не носила такой катастрофический характер.
– Ну, что дальше… Ермилова для начала украла те договоры, которые, этсамое, сама же и принесла на подпись. Вы так удачно там под стол залезли блокноты упавшие искать… Она думала, что за потерю важных документов новую секретаршу быстро турнут, но ничего подобного не произошло.
Я тихонько присвистнула. Вон оно как, оказывается. Даже договоры и те Ксения сперла. А я-то думала, что все, что связано с «Флора-Сити» – дело рук ее папаши. В рамках, так сказать, конкурентной борьбы и операции по переманиванию клиента в Верину компанию. А тут получается – элементарное совпадение, и Ксения, сама того не подозревая, сыграла своему отцу на руку.
– Погодите-ка, – встрепенулась я. – А офис тоже она разнесла?
– С офисом вообще интересно получилось. Завьялов там с утра как раз флэшку снова искал, очень уж ему, этсамое, деньги были нужны. А Ксения его увидела, когда он из приемной выходил. Тот ей возьми, да брякни, типа «новая растяпа-секретарша дверь забыла закрыть, вот я и проверил, все ли в порядке». Ну Ермилова и решила снова попытаться вас подставить. И снова мимо. А тут еще и слухи поползли, что вы вроде как, этсамое, живете вместе.
– Кстати, слухи-то откуда? Этого же никто не знал, кроме Миланы? Она что, тоже случайно как раз в это время решила к Пашке вернуться? Вот не верю я в такие случайности!
– И правильно делаете. Ее Халецкий подослал. Прощупать решили. Халецкий, этсамое, с этой блогершей, Косых, состоял в интимной связи. Насколько я понял со слов Завьялова. Ну, вроде как, изредка у них случались встречи. По старой памяти. А Косых,
