Байрон Дюкей одиноко сидел за восьмиугольным столом, покрытым зеленым сукном. Справа от него на небольшой подставке столбиками высились фишки для покера — красные, белые и синие, слева на маленькой тележке стояли бутылки виски, дюжина чистых стаканов, сифон с содовой и большой сосуд, доверху заполненный кубиками льда.
Тонкие, с ухоженными ногтями пальцы перетасовали колоду карт, и Байрон Дюкей приступил к загадочной игре, походившей то ли на солитер, то ли на гадание. Карты открывались одна за другой, а красивое, аскетичное лицо игрока сохраняло полную невозмутимость. Во всей огромной квартире царила тишина.
И вдруг еле слышно щелкнула открывающаяся дверь. Байрон громко и дружелюбно произнес:
— Кто бы это ни был — прошу войти.
Он ожидал приятеля и партнера по игре. Но человек, появившийся перед ним через полминуты, пришел сюда отнюдь не для карточной игры. Он был невысок и удивительно тощ, одет в грязноватые серые брюки и белую рубашку с закатанными рукавами и открытым воротом. Довольно длинные песочного цвета волосы взлохмачены. Маленькое узкое лицо застыло в гримасе, белесые глаза горели отчаянием, а правой рукой он сжимал внушительных размеров нож.
Байрон Дюкей даже не попытался подняться из-за стола.
— Что вам угодно? — спросил он.
Незнакомец помолчал и, подозрительно оглядевшись, ответил вопросом:
— Мы здесь одни?
Может, это было и опрометчиво, но Дюкей кивнул.
— Ладно, — произнес молодой незнакомец. — Не делайте мне неприятностей, и я вас не трону.
— Что вам угодно? — повторил Дюкей, и голос его прозвучал чуть спокойнее, ровнее.
Юноша оставил вопрос без ответа и еще раз оглядел комнату, как бы раздумывая, не понадобится ли ему здесь что-либо. Он заметил рядом с локтем игрока бутылки, и взгляд его оживился.
— Неплохо бы выпить, — сказал он.
— Присядьте, — произнес Дюкей. — Я вам налью.
Ему пришлось подождать, так как тот, вероятно из осторожности, сел не сразу и выбрал наиболее отдаленное место — точно напротив хозяина. Правую руку незнакомец положил на стол: на зеленом сукне шестидюймовое лезвие блестело, как алмаз.
— Бурбон или шотландский виски?
Юноша колебался, как бы удивляясь тому, что имеется выбор.
— Бурбон, — проговорил он наконец. — Побольше и со льдом.
В молчании Дюкей приготовил напиток, затем двинул его в сторону незнакомца. Тот принял стакан свободной левой рукой. Сделав большой глоток, он слегка покривился.
— Мне нужны деньги и ключи от машины, — произнес незнакомец. — Заодно вы покажете мне, где она стоит. И еще кое-какая одежда.
Вопреки ожиданиям, игрок вовсе не торопился выполнять указания незваного гостя.
— Это не похоже на обычный налет, — промолвил он.
— Вот именно, — и молодой человек снова сделал большой глоток. — Слышите? Пошевеливайтесь!
— Кстати, кто вы такой? — спросил Дюкей, меняя тему разговора.
— А это, черт подери, вас не касается…
— Должно быть, вы — Рик Мэсден?
На губах незнакомца мелькнула улыбка гордости.
— Видно, что вы слушаете новости по радио и телевидению, — заметил он.
— Иногда, — кивнул Дюкей.
— Ну да, я — Рик Мэсден. На прошлой неделе порезал в баре двоих. Мою подружку и ее нового приятеля. Через пару дней меня поймали, но вчера утром я удрал. — Он усмехнулся. — Потому что сумел раздобыть себе другой нож.
— Вы не против, если я выпью за компанию, — спросил игрок, потянувшись к бутылкам.
В ту же секунду Мэсден, отставив недопитый стакан, сильно хлопнул по столу левой ладонью.
— Еще чего! — едва ли не выкрикнул он. — Я сказал — мне нужны ваши монеты, гоните их!
Дюкей замер на полдвижении, но этим и ограничился.
— Давайте-ка обсудим это, Мэсден, — начал он.
Правая рука собеседника приподнялась над столом на пару дюймов, и лезвие беспокойно блеснуло в пальцах.
— Слушайте, мистер, — медленно произнес он, — или вы сделаете, как я хочу, или я вас порежу, как тех, других…
Дюкей не дрогнул.
— Сидите спокойно, Мэсден, — быстро проговорил он повелительным тоном, и на какой-то момент юноша повиновался.
— Прежде чем вы решитесь «порезать» меня, будьте любезны выслушать.
Казалось, Мэсден почувствовал в этих словах что-то вызывающе опасное. Он сидел, не шевелясь, и нож замер в его пальцах.
— Слушаю, — проговорил он наконец.
— Прекрасно. Итак, проанализируем ситуацию, мистер Мэсден. Мы располагаемся за столом, точно напротив друг друга и примерно в шести футах. У вас нож, у меня в данный момент оружия нет. Но зато имеются кое-какие соображения, Мэсден, насчет того, что мне делать, если вы решитесь применить силу. Конечно же, я постараюсь защититься. И знаете, как? А вот как: при малейшей вашей попытке подняться со стула я опрокину на вас стол. В успехе я уверен. Может, вы и помоложе, Мэсден, но, как видите, я примерно вдвое крупней. В результате первого этапа нашего единоборства вы очутитесь на полу, а стол над вами. Или же, если мне не повезет, вы окажетесь у противоположной стены. Улавливаете мою мысль?
Несмотря на бушевавшие в нем подозрительность и злобу, юноша завороженно кивнул:
— Ага, я понял.
— Тогда перейдем ко второму этапу: обратите внимание на стол, что позади и левее меня, Мэсден. Полагаю, вы уже догадываетесь, на что я намекаю, — с того места, где вы сидите, эта вещь очень заметна. Я использую ее для разрезания писем, но на самом деле это украшенный драгоценными камнями турецкий кинжал… Дальнейшее понятно само собой, не так ли? Я хватаю этот кинжал в тот момент, как опрокидываю стол, — и мы уже на равных. Согласны, Мэсден?
Грабитель не сводил с игрока глаз. Когда Дюкей сделал паузу, он моргнул и облизнул губы, но промолчал.
— На этом со вторым этапом покончено, приготовления к битве завершены, — продолжал игрок. — Этап третий — сама борьба. Что же мы имеем, Мэсден?
Мэсден лишь моргал и облизывал губы.
— Рассмотрим оружие, Мэсден. Что у вас за нож?
— Заточенный кухонный ножик, — с явной неохотой произнес Мэсден. — Дружок подсунул его мне в тюряге.
— По-видимому, вы не станете возражать, если я предположу, что в смысле оружия у меня некоторое преимущество, — с легкой улыбкой заметил Дюкей. — По крайней мере, я ни в коем случае не променял бы свой кинжал на ваш кухонный нож.
— Послушайте, мистер…
— Но самое важное в борьбе, — напористо продолжал Дюкей, — не оружие, а противники. Как вы полагаете, каковы наши шансы в сравнении, Мэсден? Кстати, сколько вам лет?
— Девятнадцать.
— Мне тридцать один. Может быть, здесь очко в вашу пользу. Сколько весите?
— Сто двадцать.
— Я на шестьдесят фунтов тяжелее, Мэсден. Следовательно, счет в мою пользу. Каковы мы в рукопашной? Вначале я перечислю свои достоинства: квотербек в сборной штата по регби — это десять лет назад. Почти так же хорош я был и как баскетбольный форвард. В теннисе много выше среднего, то же самое в плавании и прочем. Далее. Форму я поддерживаю, занимаюсь гимнастикой минимум час в день. Не прибавил ни унции со времен окончания колледжа. Это о чем-то говорит, как вы считаете? А теперь перейдем к вашим атлетическим достоинствам, Мэсден…
Сидящий напротив юноша чуть побледнел и напрягся. Снова облизнул губы; казалось, он хотел что-то сказать, но не справился со словами.
— В таком случае, позвольте мне заняться вашим анализом, насколько я смогу это сделать. Вы жертва хронического недоедания. Не потому что голодали в буквальном смысле, но скорее из-за того, что росли без надзора и питались не тем, чем нужно. Сами понимаете, что такая худоба болезненна. Добавим вредные привычки. Курить вы начали, наверное, лет с десяти? На ваших пальцах сильные следы никотина. Бог знает, что именно вы курите теперь, может, нечто худшее, чем табак. Гляньте-ка на меня и на себя, Мэсден. Как полагаете, кто из нас лучше развит физически?
Юноша помрачнел, его густые брови почти сошлись на переносице, а в глазах, которые он не сводил с хозяина дома, появилось жесткое выражение.
— Но мы еще не добрались до главного, — продолжал Дюкей. — Я говорю о храбрости, желании выиграть схватку и готовности рискнуть. Конечно, войдя сюда, вы поступили довольно смело. Правда, у вас нож, а я безоружен. Но что осталось от вашей смелости? Полагаю, ее поубавилось. Одно дело — гордо войти и пригрозить ножом, но едва лишь появится опасение, что с вами могут поступить подобным же образом, — и перспектива становится не столь блестящей, не так ли?
— Это блеф! — слова Рика Мэсдена прозвучали резко, будто удар хлыста.
— Вы думаете? — спросил игрок, улыбаясь. — В таком случае вам следует лишь попытаться встать со стула, Мэсден.
