Джеймс Паттерсон - Лондонские мосты

Полковнику Джеффри Шейферу нравилась новая жизнь в Сальвадоре, третьем по величине и, как сказали бы некоторые, самом обаятельном и чарующем городе Бразилии. Там действительно было очень весело.

Полковник снял роскошную виллу с видом на знаменитый пляж Гуарахуба, где и проводил дни, потягивая сладкие кайпиринья или холодное как лед пиво «Брама» и поигрывая в теннис на корте клуба. По ночам же полковник Шейфер — психопат-убийца, более известный под кличкой Ласка — возвращался к старым забавам, выискивая и преследуя добычу на темных, узких, извилистых улочках Старого города. Он уже давно потерял счет своим жертвам в Бразилии, до которых в Сальвадоре никому не было дела. Похоже, их даже никто не считал. Газеты ни словом не обмолвились об исчезновении молоденьких проституток. Ни единым. Наверное, правы те, кто говорил, что люди здесь если еще не веселятся, то уже готовятся к очередной вечеринке.

В начале третьего ночи Шейфер возвратился на виллу с красивой юной проституткой, назвавшейся Марией. Потрясающее лицо, шикарное смуглое тело! И это в ее-то возрасте — Мария уверяла, что ей тринадцать.

Проходя через двор, Ласка сорвал с пальмы крупный, сочный банан. В это время года он не испытывал недостатка в кокосах, гуаве, манго и пинье, как еще называли сахарное яблоко. Держа банан на ладони, он подумал, что в Сальвадоре всегда можно найти что-нибудь свежее и спелое. Рай, да и только. «Или, может быть, ад, и я в нем дьявол?» — усмехнулся про себя Шейфер.

— Это тебе, Мария, — сказал он, передавая девушке банан. — Мы еще найдем ему применение.

Она понимающе улыбнулась, и Шейфер обратил внимание на глаза девушки — чудесные карие глаза. Теперь все это принадлежит ему: глаза, губы, груди.

В следующий миг Ласка увидел маленькую бразильскую обезьянку, мико, как их здесь называли, которая пыталась пробраться в дом через закрывающую окно противомоскитную сетку.

— А ну убирайся, чертов воришка! — крикнул он. — Пошел! Прочь!

Кусты зашевелились, раздвинулись, и из них выскочили трое мужчин. «Полиция, — подумал Шейфер, — наверное, американцы. Алекс Кросс?»

Копы уже навалились на него, сильные, как черти. Полковника свалили с ног, ударив бейсбольной битой или куском свинцовой трубы, бесцеремонно схватили за волосы и избивали до тех пор, пока он не потерял сознание.

— Мы взяли его. Взяли Ласку. С первой попытки. И это оказалось совсем нетрудно, — проговорил один из нападавших. — Занесите внутрь.

Он посмотрел на дрожащую от страха юную красотку:

— Ты отлично справилась, Мария. Ты привела его к нам. — Мужчина повернулся к одному из своих людей: — Убей ее.

Одиночный выстрел разорвал ночную тишину дворика. В Сальвадоре этого никто не заметил. В Сальвадоре до этого никому не было никакого дела.

Ласка хотел только одного: умереть. Он свисал вниз головой с потолка собственной спальни. В комнате повсюду были зеркала, и он видел сразу несколько своих отражений.

Выглядел отставной полковник британской армии ужасно: голый, с кровоподтеками и синяками по всему телу. Руки крепко связаны за спиной, ноги перехвачены веревками у лодыжек, да так сильно, что кровь едва двигалась по жилам. В голове шумело.

Рядом с ним висела девушка по имени Мария, только она, если судить по отвратительному запаху, умерла по меньшей мере несколько часов назад. Карие глаза обращены в сторону полковника, но смотрят в пустоту.

Вожак захватившей его группы, бородатый, разминающий в руке черный резиновый мячик, опустился на корточки, так что лицо его оказалось в футе от лица Шейфера, и заговорил тихо, почти шепотом:

— Знаешь, что мы делали с пленными в те времена, когда я еще был при делах? Мы усаживали их за стол, вежливо и учтиво, а потом прибивали их гребаные языки к столу гвоздями. Это абсолютная правда, мой пронырливый друг. А знаешь, что мы делали потом? Ничего особенного, просто вырывали волосы… из ноздрей… с груди… живота… гениталий… Неприятно? Я бы сказал, немного более чем неприятно. Ух! — воскликнул он, подтверждая свой тезис наглядным примером. — Но это еще не самая худшая из пыток. Есть кое-что пострашнее. Пострашнее даже того, что ты собирался сделать с бедняжкой Марией. Ты хватаешь пленника за плечи и начинаешь трясти, трясти до тех пор, пока он не забьется в конвульсиях. Ты устраиваешь ему сотрясение мозга, а ведь мозг — самый чувствительный орган. Человек чувствует себя так, словно голова вот-вот оторвется. Тело будто горит. Думаешь, я преувеличиваю? Нет. И сейчас ты сам убедишься в этом.

Его схватили за плечи и начали трясти. Страшная, кошмарная пытка продолжалась почти час.

Наконец веревку обрезали, и Шейфера опустили на пол.

— Кто ты? — завопил он. — Что хочешь от меня?

Главный мучитель пожал плечами:

— Ты крепкий орешек, но всегда помни: я нашел тебя. И найду снова, если потребуется. Понятно?

Джеффри Шейфер с трудом сфокусировал взгляд, направив его туда, откуда, как казалось, исходил голос главаря.

— Что… тебе… нужно?

Бородатый наклонился к нему. Почти с улыбкой.

— У меня для тебя есть работа. Изумительная работа. Поверь, ты рожден для нее.

— Кто ты? — снова прошептал Ласка, с трудом шевеля разбитыми в кровь, распухшими губами.

Именно этот вопрос он сотни раз задавал себе во время пыток.

— Я — Волк, — ответил бородатый. — Возможно, ты слышал обо мне.

Ясным солнечным днем, когда одному из них предстояло умереть, умереть совершенно неожиданно и без всяких на то причин, Фрэнсис и Дуги Пасловски развешивали во дворе простыни, наволочки и детскую одежду.

И тут трейлерный городок Санрайз-Вэлли, штат Невада, внезапно подвергся нашествию солдат американской армии. Солдат было очень много. Целая вереница грузовиков и джипов, поднимая тучи пыли, прогромыхала по проселочной дороге и остановилась напротив домика на колесах, где жили Пасловски. Из машин стали выпрыгивать солдаты. Они явно прибыли сюда не прохлаждаться.

— Боже милостивый, да что же это происходит? — ошарашенно спросил Дуги.

По причине нетрудоспособности его уволили с шахты Корти возле Уэллса, и теперь он пытался найти себе применение в доме. Получалось плохо. Дуги почти постоянно пребывал в подавленном настроении, раздражался по пустякам и был излишне резок с бедняжкой Фрэнсис и детьми.

Дуги обратил внимание, что выскакивающие из грузовиков солдаты — мужчины и женщины — облачены в полную летнюю боевую форму: кожаные ботинки, защитного цвета штаны и оливковые футболки — как будто они высадились где-нибудь в Ираке, а не в богом забытой дыре на краю Невады.

Держа наготове винтовки «М-16», солдаты устремились прямиком к трейлерам. Некоторые и сами выглядели испуганными.

Дувший из пустыни ветер донес до Пасловски крики:

— Мы эвакуируем город! Чрезвычайное положение! Всем покинуть дома! Немедленно!

Фрэнсис успела сообразить, что все кричат одно и то же, словно сцена отрепетирована заранее, а напряженные, серьезные лица ясно давали понять: спорить бесполезно. Соседи Пасловски — а их в городке на колесах насчитывалось три с лишним сотни, и некоторые были с большими странностями — уже выбегали из трейлеров, поругиваясь и причитая.

К Фрэнсис подбежала Дельта Шор:

— Что происходит, дорогуша? Почему здесь солдаты? Боже Всемогущий! Даже не верится. Они, должно быть, из Неллиса или Фэллона. Мне страшно, Фрэнсис. А тебе?

Фрэнсис открыла рот, чтобы ответить, выронив при этом прищепку, которую все еще держала в зубах.

— Говорят, что нас эвакуируют. Мне надо забрать девочек.

Она метнулась к дому, хотя при весе в двести сорок фунтов скорость была уже не та — как-никак лучшие деньки остались позади.

— Мэдисон, Бретт, сюда! Не бойтесь. Нам просто надо ненадолго уехать. Будет даже интересно. Как в кино. Ну же, пошевеливайтесь!

Девочки, двух и четырех лет, вышли из спальни, где смотрели мультик по Диснеевскому каналу. Старшая, Мэдисон, как обычно, завела неизменное:

— Почему? Зачем? Не хочу. Мы заняты, мама.

Фрэнсис схватила с кухонного стола сотовый — и тут ее ждал еще один сюрприз. Набрав номер полиции, она услышала лишь только сухое громкое потрескивание. Раньше ничего подобного не случалось, по крайней мере таких разрядов ей слышать еще не приходилось. Да что же это? Уж не ядерное ли нападение?