Друг из детства - Provizor

Моей маме было 18 лет, папе не так давно исполнилось 23, знакомы они были практически с детства, а последние два года стали активно «влюбляться». Но я все же был ребенком-неожиданностью. И, судя по рассказам бабушки, неожиданностью довольно досадной. Мои родители не знали, что со мной делать, у отца были мысли избавиться от меня, но мама была против. Сначала они просили помочь бабушку по линии матери, но им было сказано воспитывать самим, ибо своих детей бабушка "уже порастила". Последним вариантом и моей "спасительницей" стала бабушка Зина, мать моего отца, благодаря её воле из случайного слияния клеток получился я. Жить с бабушкой было здорово, с ней же жили и папины сестры — Кира и Елизавета. Елизавета была доброй, а Кира, если бы точно знала, что ей ничего за это не будет, думаю пришибла бы меня ещё в первые пару дней моего проживания в их доме. Младшая дочь в семье — что с неё взять. Немного подросший мальчуган получал всё в полном размере: йогурты, доброту, аллергию на эти самые йогурты и довольно много любви. Но совсем детский период я естественно не помню, да и не о нем хотел бы рассказать.

Началась моя история очень просто и банально. Мальчик, лет пяти, никогда не играл со своими сверстниками, но очень хотел. Папины сестры взрослые, детей в деревне практически нет, какой закономерный выход из данной ситуации — конечно же ПРИДУМАТЬ себе друга. Копошась в импровизированной песочнице, я всегда строил два мини замка. Один себе — помельче, да попроще и один своему другу — повыше, понадежнее и поэнергозатратней. К слову, привычка отдавать другим больше, чем брать себе осталась со мной и сейчас. Сначала делаю за себя, потом за него, сначала думаю — во что я хотел бы поиграть, затем спрашиваю у «него». Конечно же он никогда не говорил ничего против. До определенного момента.

Было утро четверга, не то, чтобы дни недели для меня тогда что-то значили, но я точно помню, что это был четверг. Именно в четверг бабушка шла в клуб с самого утра на свою смену. Нет, она у меня была не шлюхой и не танцовщицей, что в принципе одно и тоже. Просто организовывала подготовку к капустникам и другим поводам нажраться у местных алкашей и гопомолодежи. Как только она ушла, я засел за телевизор, там шло что-то по вроде " В мире животных". Спустя примерно час я зачарованно наблюдал за тем, как огромная змеюка открывала пасть так, как может открыть только наша вахтерша, с пусть и не официальным, но общепризнанным статусом самой опытной гейши района, чтобы проглотить кролика-мутанта. Она (не вахтерша!) уже занесла свои клыки над бедным, дрожащим от страха полуметровым кроликом-мутантом в момент, когда моё внимание привлек силуэт в окне. Окошко из зала бабушки, где я и находился, выходило на придомный участочек и на дорогу, которая располагалась за этим участком, мальчик же стоял непосредственно возле дома. С первого взгляда я понял, что это был мой друг! «И все же он действительно существует» — только и успел подумать я, перед тем как силуэт исчез. Просто растаял, как сероватый клубочек дыма. Мой лучший и единственный друг исчез.

Но вскоре он появился вновь, этот милый паренек с небольшой полуулыбкой и очень умными глазами стал все более частым моим гостем. В сам дом он никогда не заходил, когда же я его звал, он лишь смотрел на меня как-то по-другому, нежели обычно и я сразу все понимал. Ему по-прежнему нельзя войти. Он никогда не разговаривал со мной, но я понимал его с полужеста, с полувзгляда. Все его намерения и мысли в тот же момент, когда возникали у него в голове были доступны и мне. Через пару недель после нашего знакомства ко мне приехали мама с папой. Я первым же делом рассказал им про своего друга и упрашивал их пригласить его к нам в дом, потому что у него, наверное, не было дома. Тогда я так решил, потому что он каждый раз появлялся в одной и той же одежде и всегда был рядом, когда я хотел поиграть с ним, а значит у него не было никаких семейных обязанностей и на него никто не ругался за то, что он ходит в грязной одежде. Папа лишь снисходительно улыбался и кивал, а мама просила меня не придумывать всякой ерунды. Они даже не хотели выглянуть в окно, чтобы увидеть его. Хотя, судя по лицу моего товарища, когда я показал родителям на него пальцем, он тоже не сильно жаждал встречи. Тогда я думал, что он просто стесняется.

Как и происходит во всех подобных историях сначала мой друг был чуть ли не святым Петром. Всегда улыбчивый паренек, одет в светлую кофточку, по типу рубашки, да только без пуговиц, и в штанишки буроватого цвета. Но цвета его одежды постепенно тускнели, а его мальчишеская ухмылка приобретала все более угрюмый вид. В начале нашего знакомства он приходил только тогда, когда я его звал, но уже спустя пару месяцев это он решал, когда мы будем строить песочные замки и расстреливать вражеских солдатиков. Сначала мне это нравилось, казалось, что мы стали ещё дружнее, ведь он сам начал проявлять инициативу. Но затем плод моего воображения стал настойчив, слишком настойчив.

Его не интересовало, что бабушка уже налила борщ к обеду, его не волновало, что приехали мои родители. Сначала я просто отказывал ему и не шел играть, но затем он стал все глубже и глубже проникать мне в голову. А мне ведь было всего пять! Его вездесущий голос все время был со мной, все время чего-то просил, требовал. В течение недели тонкий детский голосок, который был бы к лицу какой-нибудь милой девчушке стал переходить в сухой, жесткий глас, который постоянно звучал в моей голове.

Я стал замкнут, мне не хотелось разговаривать с бабушкой и тетями. Точнее ему не хотелось, он ревновал меня ко всем. Больше всего этому пареньку не нравилась бабушка, точнее не сама бабушка, а то, что я на тот момент любил её больше