Монро медленно кивнула:
— Я понимаю. — Она сделала большой глоток воды из стакана. — Возможно, они не говорили с ним на его языке.
Вернувшись в Даллас во второй половине дня, Монро сразу направилась в свой отель. Визитка Ноя по-прежнему лежала на столе, где она ее оставила. Бросив рюкзак и шлем на кровать, она взяла карточку и повертела в руках. Часы показывали половину пятого, его еще можно успеть застать на работе.
В тишине номера она особенно явственно почувствовала, как в груди нарастало беспокойство, а в голове — пока негромко — снова зазвучали голоса.
…Зачем мечутся народы и племена замышляют тщетное?..[7]
Она провела пальцами по поверхности визитки, будто считывая вытисненные на ней слова методом Брайля, и на нее нахлынули воспоминания.
…Восстали цари земные, и правители собрались на большой совет…[8]
Она выбросила визитку в корзину для мусора.
Пора ехать.
Она наспех побросала вещи в рюкзак, чтобы забросить их Логану по пути из города. Она решила связаться с Бриден до истечения ею же назначенного срока и, поддавшись порыву, решила устроить себе гонки, чтобы утомить себя поездкой и рухнуть в каком-нибудь мотеле без сил. Она мчалась на мотоцикле по просторам северного Техаса, подставляя лицо прохладному и упругому воздушному потоку, набегавшему на нее.
Около полуночи она остановилась заправиться на какой-то бензоколонке. Освещение было столь тусклое, что группу молодых ребят она заметила, только когда слезла с мотоцикла и сняла шлем. Они сидели в тени на заднем откидном борту старенького пикапа, окутанные дымом сигарет. В голосах их звучали нотки бахвальства, характерные для перебравших спиртного юнцов. Не обращая на них внимания, она открутила крышку бензобака.
Когда Монро достала бумажник, тональность голосов изменилась, и они совсем притихли, после того как она, повернувшись спиной к пикапу, вынула кредитную карточку. Борт скрипнул. Монро закрыла глаза и напряглась, чувствуя приток адреналина и охвативший ее подъем. Неровные шаги. Звук металла по металлу. Почувствовав на плече руку, она ее перехватила и резко вывернула: раздался щелчок, и в то же мгновение она нанесла удар кулаком в пах. Нападавший согнулся, и Монро подняла с земли выроненный им нож.
— Это предупреждение, — произнесла она, борясь с искушением добить его.
Он был лет восемнадцати-девятнадцати, с лицом, румяным от молодости и выпитого, а щетина на подбородке только начинала пробиваться. Монро, стараясь забыть про нож, зажатый в ее руке и словно провоцирующий на то, чтобы его пустили в ход, толкнула парня в сторону стоявших возле пикапа дружков. Заметив, как в полумраке тускло блеснул ствол пистолета, она инстинктивно сжала нож, пытаясь угадать его вес и расположение центра тяжести.
— Если кто-то желает познакомиться со мной поближе, то добро пожаловать, — подчеркнуто спокойно проговорила она. — Хорошая драка мне сейчас очень даже кстати. И стрелять вы не умеете и не попадете сразу — я искромсаю вас на кусочки, прежде чем вы успеете израсходовать всю обойму.
Появились определенные признаки замешательства, и потому она не стала обращать внимания на ругательства и угрозы: за ними скрывался страх, и это означало, что победа одержана. Повернувшись к ним спиной, она занялась заправкой.
Через два часа на ее пути повстречался скромный мотель, где она проспала несколько часов, пока ее не разбудили вновь зазвучавшие в голове голоса из прошлого.
Через три дня после отъезда из Далласа она позвонила Бриден и подтвердила, что берется за задание, факсом отправив ей последние указания. Через два дня на голосовую почту пришел ответ. По договоренности Бриден направила контракт в ближайшее отделение «Федерал экспресс». Документ был составлен на четырех страницах, но хотя Бриден наверняка все внимательно уже изучила и одобрила, Монро, как всегда, внимательно прочитала контракт, особенно то, что было набрано мелким шрифтом. Бэрбанк соглашался на все ее условия за исключением одного — он не откажется от своего права направить ей в помощь своего человека, если посчитает это необходимым.
За пять миллионов долларов она постарается пережить присутствие постороннего — в конце концов, при необходимости всегда можно будет от него избавиться. Она направила факсом подписанный экземпляр в офис Бэрбанка, а оригинал — экспресс-почтой Бриден.
Через несколько минут после этого чувство беспокойства и раздражения улеглось, она успокоилась и, добравшись до ближайшего мотеля, проспала пятнадцать часов подряд.
Франкфурт, Германия
Засунув руки глубоко в карманы, Монро двигалась по пешеходной зоне Цайльштрассе в центре Франкфурта, направляясь ко входу в метро. Стоял ноябрь, и от пронизывающего ветра на пустынной улице казалось еще холоднее. Осенняя листва кружилась в причудливом танце, а от доносившегося из дверей маленьких кафе кофейного аромата, смешанного с запахом жареных каштанов, разложенных на открытых лотках, текли слюнки.
Она задержалась у входа и, совсем как хищник, почуявший добычу, набрала полные легкие хрустевшего от мороза воздуха.
После месяца тщательной подготовки она чувствовала себя готовой взять утерянный след и, если все пойдет по плану, возобновить расследование, которое другим так и не удалось завершить.
Она приехала во Франкфурт два дня назад и поселилась в гостинице в центре города, совсем рядом со станцией метро и шопинг-моллом. Из ее номера открывался чудесный вид на Майн и сновавшие по нему катера.
Она доехала до городка Оберурзель к северу от Франкфурта, а оттуда взяла такси до клиники Святого Марка, где содержались душевнобольные и где последние три года пребывал Кристоф Бергер.
Лечебные корпуса были разбросаны на большой ухоженной территории. Монро заранее позвонила и узнала часы посещения, и вот теперь звон церковного колокола, доносившийся с городской площади, возвестил, что она приехала вовремя.
Кристоф сидел в теплой, залитой солнечным светом комнате с пастельно-желтыми занавесками на окнах и смотрел в пустоту, сложив руки на коленях. У противоположной стены стоял телевизор, издавая негромкие нечленораздельные звуки, и хотя здесь присутствовали и другие пациенты, Монро их даже не замечала — все ее внимание было приковано к Кристофу.
Он сильно изменился, в нем лишь с трудом можно было признать жизнерадостного парня с фотографий в досье. Увидев на его лице полную отрешенность, она поймала себя на том, что ей больно видеть, как такой красивый молодой человек вдруг оказался потерянным для жизни. И впервые за последние дни она задумалась над тем, что явилось причиной столь печального финала и чем было спровоцировано нервное потрясение, имевшее явно необратимый характер.
На Монро был светлый парик и карие контактные линзы. Лишь этим, может быть, она и походила на Эмили Бэрбанк. Оставалось лишь надеяться на то, что этого будет достаточно для пробуждения в нем воспоминаний — если, конечно, у Кристофа они еще теплились. Она опустилась на стоящий рядом с ним стул, накрыла его руки ладонью и назвала по имени. Никакой реакции.
Не зная, как он воспринимает ее присутствие, она опустилась перед ним на колени, и лицо ее оказалось на одном уровне с его. Потом осторожно взяла за подбородок и повернула к себе, чтобы он увидел ее. В его глазах что-то промелькнуло, и он улыбнулся. Затем сам поднял голову, и она убрала руку, оставшись стоять перед ним на коленях.
— Ich will begreifen was passiert ist, damit ich dir helfen kann.[9] Где это случилось, Кристоф? Что ты помнишь? — тихо спросила она.
Он вздохнул и закрыл глаза, затем снова отвернулся, и на лице появилось то же отрешенное выражение, что и раньше.
Монро пробыла в клинике почти четыре часа. Она спокойно объясняла ему, что просто хочет найти Эмили, и, вглядываясь в его лицо, надеялась найти ключи к его сознанию. Иногда он выходил из оцепенения и смотрел в ее сторону и один раз даже улыбнулся, но ни разу не заговорил.
К вечеру Монро покинула лечебницу и через час прибыла в Ланген — городок на юге от Франкфурта. Возле станции, находившейся в центре города, Монро сверилась со стендовой картой. Наступали сумерки, и было ясно, что с заходом солнца станет еще холоднее. Она подняла воротник и поспешила в сторону дома фрау Бергер, чтобы получить о нем представление до того, как она приедет сюда с визитом.
Дом матери Кристофа располагался на тихой и опрятной улочке в трех минутах ходьбы от железнодорожной станции. Это было двухэтажное скромное строение, а красная черепичная крыша в отличие от соседних домов явно нуждалась в ремонте. Темно-зеленая краска на ставнях облупилась и потрескалась, а штукатурка на стенах кое-где даже осыпалась, обнажив кирпичную кладку. Водосточные желоба висели неровно и были плохо закреплены, особенно у угла, выходящего во двор. Взгляд Монро привлекли подоконники, заставленные цветущими растениями, а участок между дорожкой и входной дверью шириной в шесть футов был тщательно ухожен и обсажен живой изгородью. Видимо, весной здесь было очень красиво. А сейчас, в вечерних сумерках, дом смотрелся заброшенным и одиноким.
