Он постоял за ними, прислушиваясь, потом заметил еще одну дверь с другой стороны. Брейди открыл ее и поднялся по узкой каменной лестнице, попав на галерею, откуда был виден зал внизу.
Алтарь и хоры из него были убраны. На их месте стояла позолоченная статуя Будды. В зале не было стульев, и собравшиеся сидели, скрестив ноги, прямо на полу. Тут были люди уже немолодые, взволнованные, в большинстве своем женщины.
Зал тускло освещали такие же фальшивые свечки, и воздух в нем был густым от курений. Перед статуей Будды в чаше горел огонь, и перед ним, припав лицом к полу, молился мужчина.
Брейди подумал, что это, должно быть, Дас. Он выглядел весьма импозантно. На нем было желтое просторное одеяние, оставлявшее одно плечо открытым, а голова была гладко выбрита.
Через некоторое время Дас встал и повернулся к собравшимся. У него было красивое лицо и спокойные, мудрые глаза. Он мягко улыбнулся и произнес мелодичным голосом:
— Таким образом, братья мои, я даю вам текст, над которым вы можете размышлять до нашей следующей встречи. Делать добро — это еще не все. Необходимо также быть добрым.
Слова его прозвучали весьма убедительно, однако впечатление это для Брейди тут же было испорчено.
— У выхода, как обычно, будет произведен сбор пожертвований. Пусть каждый даст, сколько может, для общего блага.
Он поднял руки в благословляющем жесте, затем повернулся и скрылся за ширмой. Собравшиеся поднялись, иногда не без усилий; Брейди оставался на месте, пока последний из них не вышел.
Он спустился по лестнице и как раз выходил в коридор, когда какая-то женщина собиралась войти в маленький кабинет напротив. На ней было желтое широкое одеяние, похожее на то, что было на Дасе, в руках — большой мешок для пожертвований, бока которого оттопыривались от денег.
— Чем могу вам служить? — спросила она, слегка сдвинув брови.
На вид ей было лет сорок; она напоминала старую деву, с одним из тех замкнутых, иссушенных лиц и легким подергиванием у рта.
— Я хотел бы, если возможно, поговорить с мистером Дасом, — сказал ей Брейди.
— Учитель всегда очень устает после службы, — ответила женщина. — И обычно не принимает по воскресеньям.
— Это очень срочно, — настаивал Брейди.
Она все еще колебалась, и он поспешно вынул две бумажки по десять шиллингов и бросил в мешок для пожертвований.
— Служба была замечательная.
— Не правда ли? — просто оказала она. — Пойду узнаю, не сможет ли Учитель уделить вам немного времени. Пожалуйста, подождите здесь.
Женщина прикрыла дверь кабинета, но Брейди слышал, как она сняла трубку. До него донеслось приглушенное бормотание, потом она вернулась.
— Учитель устал, но он сможет вам уделить пять минут, — сообщила она. — Прошу вас, пройдите сюда.
Длинный крытый переход соединял помещение храма с тем, что некогда было жилищем священника. Они дошли до его конца, и женщина открыла дверь; Брейди снова ощутил удушливый запах курений.
Они прошли через зал, стены которого были увешаны прекрасными гобеленами, и женщина осторожно постучала в одну из дверей и вошла.
Брейди вошел вслед за ней и остановился у порога со шляпой в руке. Стены были затянуты расшитыми китайскими шелками с драконами, пол застлан изумительным черным ковром.
В углу комнаты, в нише на алтаре, стояла маленькая Фигурка Будды; перед ней в чаше курился фимиам; там же, склонив голову, стоял на коленях Дас.
— Подождите здесь, пока он не сможет принять вас, — шепнула женщина и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Посреди комнаты стоял прекрасный, ручной работы, письменный стол с полированной, черного дерева крышкой, а вдоль стен, по обеим сторонам, на особых стеллажах было расставлено великолепное собрание китайской керамики.
Брейди подошел и стал рассматривать изящную фарфоровую вазу. За спиной у него послышался легкий шорох.
— Я вижу, вам нравится моя маленькая коллекция, — сказал Дас. — Вы, случайно, не художник?
Брейди покачал головой.
— Ничего общего. Я инженер, но меня восхищает все, что хорошо сконструировано.
— Даже мост может быть произведением искусства, — согласился с ним Дас. — Если вас интересует, то ваза, которой вы восхищаетесь, принадлежит к династии Мин и стоит гораздо более тысячи фунтов. Это жемчужина моей коллекции.
Он любовно коснулся ее тонкой рукой, потом прошел к письменному столу и сел, указав на кресло напротив себя.
— Махрун сказала мне, что у вас есть какие-то проблемы, мой друг. Что вы нуждаетесь в наставлении.
— Что ж, можно и так сказать, — согласился Брейди, вынимая сигарету и закуривая. Потом сел в кресло и швырнул шляпу на пол.
— Меня зовут Мэттью Брейди. Это что-нибудь говорит вам?
Дас казался слегка удивленным.
— А что, разве должно говорить?
— Думаю — да, — оказал Брейди. — Судя по тому, что вы предлагали весьма неплохую цену за то, чтобы я сыграл в ящик.
Глубокое сожаление отразилось в прекрасных и влажных глазах индийца.
— Боюсь, не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, мистер Брейди. Мы здесь думаем только о подавлении себялюбия, мы жаждем лишь обрести истину, и каждый ищет ее в своей душе. Уничтожение любого человеческого существа достойно, на наш взгляд, величайшего осуждения и кары.
— Оставьте свои нравоучения для щедрых клиентов с набитыми кошельками, — заметил Брейди.
Дас вздохнул и надавил на кнопку звонка на столе.
— Боюсь, что мне придется просить Махрун вывести вас отсюда.
— Мне кажется, вам следовало бы более усердно заботиться о девственницах храма, — заметил Брейди. — У нее такой вид, будто вся влага в ней давным-давно высохла. Кем она, интересно, была, когда вы ее сюда заманили — школьной учительницей?
— Вы, по-моему, переходите все границы приличий, мистер Брейди, — оказал Дас. — Боюсь, мне придется принять к вам кое-какие меры. Не очень приятные меры.
За спиной у Брейди послышался легкий шорох; мускулистая рука обвила его шею, вздернув ему подбородок, и одним сильным рывком поставила на ноги. Он был зажат, как в тисках, не имея возможности повернуться, чтобы увидеть нападавшего. Дас откинулся в кресле и улыбнулся.
— Я думаю — река подойдет, мистер Брейди. Да, это будет весьма убедительно. Вы поскользнулись и упали с причала, и ваше тело унесло половодьем. Я просто сослужу службу обществу.
— Вы не сделаете этого, — сказал Брейди без всякой надежды.
— Да что вы, — удивился Дас. — Жаль, что мне не удастся услышать, как вы улизнули из Мэннингема, но у нас не так много времени.
Кресло ногой отшвырнули с дороги, и Брейди поволокли к двери. Он пытался сопротивляться, но почувствовал, что совершенно беспомощен против этой железной хватки. В отчаянии он поднял правую ногу и изо всех сил ударил ею по голени противника, так что та хрустнула в подъеме.
Мужчина, державший его, вскрикнул от боли и разжал руки. Брейди мгновенно повернулся, увидев над собой лицо нападавшего. Это был самый громадный из всех мужчин, каких ему доводилось видеть. Крохотные свиные глазки злобно сверкали на плоском лице идиота; кулак мелькнул в воздухе, попав Брейди в плечо, так что тот отлетел на другой конец комнаты.
— Прикончи его, Шон! Прикончи! — крикнул Дас, и здоровяк двинулся на Брейди; его громадные, с обломанными ногтями руки списали почти до колен. Брейди схватил маленький лакированный столик, оказавшийся под рукой, и швырнул под ноги Шону, тот споткнулся и растянулся на полу.
У Брейди не было иллюзий насчет своих шансов в честной борьбе. Он быстро метнулся вперед, целясь ногой Шону в голову, но с рефлексами у великана было все в порядке. Он схватил Брейди за ногу, крутанул и повалил на пол.
Они бешено схватились, катаясь по полу; Брейди молотил Шона руками и ногами, пытаясь вырваться, но безуспешно. Исполинские руки сомкнулись вокруг его горла; Шон навалился на него сверху, и Брейди стал задыхаться.
В комнате внезапно будто стемнело, и Брейди, отчаянно вырываясь, вспомнил старый прием дзюдо и плюнул Шону в лицо. Гигант машинально отдернул голову, и Брейди вонзил свои застывшие пальцы в его открытое горло, как раз над адамовым яблоком.
Рот Шона распахнулся в беззвучном крике, и он повалился назад, в судорогах катаясь по полу, раздирая руками ворот.
Когда Брейди поднялся на ноги, бережно ощупывая горло, Дас уже выбрался из-за письменного стола и бросился к двери. Брейди схватил его за желтое одеяние, круто развернул и толкнул обратно в кресло. Дас с яростью взглянул на него.
— Ничего у вас не выйдет, Брейди.
Его красивое лицо исказилось от бешенства; Брейди ухмыльнулся.
— Я все думал, какой вы на самом деле под этой вашей фальшивой личиной. Теперь я знаю.
— Я снова упрячу вас за решетку, даже если это будет стоить мне жизни, — кипя от ярости, бросил Дас.
