— Может быть, Никита и рискнул бы. Допустим. А если он тебе не доверяет: возьмешь деньги и пропадешь?
— Нет. У меня есть доверенность банка на выдачу чековой книжки партнеру, который может пользоваться моим личным счетом. Мне остается вписать в чековую книжку имя и сумму, которую партнер может снять с моего счета. У меня есть справка банка о состоянии этого счета. Там немало денег. К тому же мы заключаем договор о партнерстве, и он становится вице-президентом моей турфирмы. Я выдаю ему расписку в получении денег, на банковском бланке, с печатью и подписями. Серьезный документ. Люди, знающие толк в таких делах, сомневаться не станут. И потом, все мои адреса известны. Куда я денусь. Я прикован к своему бизнесу кандалами. У меня большие обороты и прибыль. Даже полмиллиона не та сумма, ради которой можно все бросить и бежать. Бежать нужно Никите, пока Ольшанская не превратила его в половую тряпку. Она уже давно об него ноги вытирает.
— Ольшанская?
— Да. Катя Ольшанская, его жена и хозяйка комбината, где он исполняет обязанности директора.
Зимин налил водки в стакан и выпил залпом, будто забыл, что его новый приятель тоже пьющий. Однако Агеев не обиделся. Водка уже не лезла в его организм, превысив уровень ватерлинии.
— Послушай, Матвеич, а почему бы тебе не подобрать для бизнеса другого партнера? Тут, как я догадываюсь, полно подпольных миллионеров.
— Не спорю. Но на обработку каждого нужно потратить не меньше месяца и иметь на руках его досье. Я ведь должен знать человека, с которым придется делать деньги и развивать бизнес.
— Попробую тебе помочь. У меня есть кандидатура. Надежный парень. Постараюсь выяснить его финансовые возможности. Одно я знаю точно: он не трус. Воля у него железная. Такого ничем не напугаешь. Его единственная слабость — доверчивость. Что тебе на руку.
— У тебя есть на него досье?
— Об этом позже. Сначала надо прощупать почву. Но то, что ему Тихие Омуты поперек горла стоят, я уверен. Один вопрос к тебе: ты можешь достать чистые документы? Паспорт?
— Вопрос, конечно, непростой. Но решаемый. Я готов был к такому варианту. Никите тоже потребовался бы паспорт. Иначе жена с ее связями могла бы достать его. Самое крупное начальство из МВД отдыхает на арендованных мною виллах в Испании. Денег я с них не беру. Генералы с семьями по месяцу за мой счет жируют. Вряд ли откажут в такой мелочевке, как паспорт. Я езжу на ворованном джипе с перебитыми номерами третий год. Они мне его же и продали за гроши, прямо с документами. Эти люди могут все. Посадить, освободить, убить, вознаградить. Одним словом — власть! Я предпочитаю с ними дружить.
— Ну, мне ты не рассказывай. Не первый год имею с ними дело. Адвокат
— Да, да…
Агеев зевнул и уронил голову на грудь. Зимин снова выпил водки и пошел к себе. Он был еще в состоянии думать. Простые варианты его мало интересовали. Зимин всегда ставил перед собой сложные задачи, а если они решались просто, то он сам себе ставил подножки, строил препятствия на пути. Истинную силу человек обретал, когда выпутывался из экстремальной ситуации сам, в одиночку, без страховки и надежды на помощь со стороны. Так он жил, этот человек, и так ему нравилось жить.
6
Ракитин, хозяин автомастерской, с недоумением смотрел на Бартеньева и пожимал плечами:
— Я отказываюсь тебя понимать, Антон. Пять лет ты вкалываешь не покладая рук, за обычную зарплату. Я тебе предлагаю стать моим -партнером на равных паях. Сколько можно под машинами штаны протирать. В конторских делах ты поднаторел. Замещал же меня, когда я в отпуск к матери в деревню уезжал, и отлично справился. Слесарей у нас хватает, сам их учил работать. Мне уже тяжело тащить лямку одному. И куда мне столько денег? Ты молод, энергичен, голова хорошо кумекает. А?
— Нет, Сеня. Одно дело — тебя на месяц подменить, другое — в бумажную волокиту впрягаться. Нет у меня охоты. Железки мне дороже бумаги. И платишь ты мне прилично. Хватает.
— Хватает при такой жене. А будь ты один? Смешно сказать вслух про такое жалованье. Ты же мне как брат. Я же плачу тебе гроши, и почему? Да потому, что жду, когда ты взорвешься, а ты молчишь. Ты же стоишь во сто крат дороже. Все жду и надеюсь, когда наконец ты согласишься стать моим партнером. Послушай, Антон. Мне недолго осталось. Не смотри, что я здоровяком выгляжу. Гнилой орех. Болезнь меня пожирает, чавкая и причмокивая. Все хозяйство тебе достанется. В могилу с собой ничего не унесешь. Я же бобыль.
— Не уговаривай, Семен. Не хочу тебя подводить, нечестно это.
Ракитин помолчал, лицо его потемнело.
— Уехать хочешь? Думаешь, тебя где-то ждут. Для гонок ты уже староват, да и на горы лазить не так просто. Сноровку потерял. Шило на мыло меняешь? Тут дом, семья, свое дело, а там? Пустота и неизвестность.
— Всю жизнь мечтал в Тибет съездить и по горам полазить. Вот где живительная сила есть! Загадочная страна. А Тянь-Шань? Да мало ли мест на земле!
— Бродягой был, бродягой и остался.
— Хорош бродяга. Три года за колючей проволокой, теперь пять лет здесь. Та же зона, только режим хуже, хоть его строгим не назовешь. Но здесь пострашнее будет. В кодексе такой не прописан.
— Плохо кодекс помнишь. Это называется: «принудительные работы».
— Работы я не боюсь. А вот душу принуждать нельзя.
Они сидели на скамеечке, в саду за ангаром.
— Ладно. Пойду к Валерке кофе попью. — Бартеньев встал.
Он зашел в ангар и направился было к противоположной стороне, к выходу на улицу. Возле разобранного на части «жигуленка», широко расставив ноги и держа руки в карманах, стоял его владелец и с тоской смотрел на то, что называлось автомобилем. Видом он напоминал человека, следящего за тем, как гроб с любимым родственником опускают в могилу. Оставалось только горсть земли в яму бросить. Антон остановился.
— Не расстраивайтесь. Машину соберу, будет лучше новой.
— Не очень-то вы торопитесь, — процедил сквозь зубы Зимин.
— Детальку одну заменить надо. То, что есть на складе, дерьмо. Я токарю дал задание выточить, вот и возникла пауза. Через часок сделает. Вы не дергайтесь. Мы пришлем за вами.
Бартеньев пошел к выходу. В закусочной напротив он взял кофе, омлет и сел за столик, Бармен, как всегда, смотрел телевизор.
— Вы разрешите?
Сегодня Антон пребывал в отвратном настроении. Грядущий отъезд Маши в Москву — сильный удар ниже пояса, к которому он был не готов.
Он поднял глаза. Перед ним стоял назойливый владелец «Жигулей» с чашкой кофе в руках.
— Садитесь.
Зимин сел напротив и, глянув в окно, сказал:
— Не город, а пустыня. Пообщаться не с кем. А вечером все наоборот. Вот только лиц я веселых и одухотворенных не видел. Все улыбаются. Но улыбки, как у манекенов в витрине. Город манекенов с моторчиками. Люди-роботы.
Бартеньев молча поглощал омлет. Непонятно было, слышит он соседа или нет.
— Один мой знакомец приехал сюда инвестора искать для своего бизнеса, — продолжал Зимин. — Партнер ему нужен. Только кого он здесь найдет, в городе мертвых. Все по своим щелям сидят и носа не кажут. Разница лишь в том, что клетки у всех разные. У кого-то больше, у кого-то меньше. Живут, и, что ужаснее всего, им нравится. На кой черт таким людям по миру ездить! Они свой мирок уже нашли.
Бартеньев оторвал взгляд от тарелки и глянул на болтливого типа.
— По миру ездить?
— Да. Он же владелец турфирмы. У него офисы в Москве и Питере. Хочет строить коттеджи за кордоном. Парню серьезный партнер нужен. Все границы открыты. Один из местных нашелся, правда, новый паспорт почему-то потребовал. А у Матвеича везде связи. Он все может. Готов и паспорт достать. Чистый плюс заграничный. Но инвестор в последнюю минуту или чего-то испугался, или денег не достал.
— И много нужно?
— Много. Полмиллиона долларов. Наличными, но под твердые гарантии. Я же адвокат, понимаю толк в документах.
— И зачем вы мне это рассказываете?
— Что именно? Я о вашем городе говорю, о его жителях, похожих на манекенов, у которых из всех чувств сохранилось только одно. Страх!
— Вы философ, а не адвокат.
— Скука заела. Вот и смотрю по сторонам. Нам, людям из других мест, здесь многое непонятно. На первый взгляд, все идеально, а поторчишь здесь пару дней и шкурой своей начинаешь ощущать сквозняк одиночества. Будто из склепа холодом повеяло. Жутковато становится.
— Вы слишком мнительны. Так зачем вы про вашего знакомца рассказываете?
— Боюсь, что мнительны вы, Антон. Во всяком случае, в вашем лице я инвестора не вижу. Вы же не имеете в кармане своих джинс лишние полмиллиона долларов. Или в Тихих Омутах механики зарабатывают больше? Впрочем, я и этому не удивлюсь.
— Не удивляйтесь. Могу я повидать вашего приятеля?
— Конечно. Гостиница «Кедр», третий этаж, номер триста два. Вечером он будет у себя.
— Найдется время, загляну.
Бартеньев встал и вышел из забегаловки. Особого интереса в его глазах Зимин не заметил. Казалось, он сделал все правильно, палку не перегибал, держал дистанцию, но реакции Антона не понял. Вспомнилась история восьмилетней давности. Тот самый момент, когда судья выносил приговор Бартеньеву. Он и сейчас в его ушах звенит: «Пятнадцать лет колонии строгого режима». А что Антон? На его лице ни одна мышца не дрогнула. Внешность обманчива, не может человек с равнодушием слышать, как из его жизни вычеркивают пятнадцать лет. Жизнь-то у него одна, а не девять, как у кошек, если верить сказкам. В одном только можно не сомневаться. Антон знает способ, как достать деньги, и если так, то Зимину нужно знать, как он раздобудет полмиллиона долларов. Теперь с этого типа нельзя глаз спускать. Вот только Агеева надо подготовить к встрече. Не спугнул бы он парня.
