— А Уайлдер?
— Торнтон Уайлдер, американский писатель.
Петер заглянул в конец книжки. Там был список имен и адресов, некоторые — с номерами телефонов. Он выбрал наугад имя.
— Хильде Бьергагер — это кто?
— Моя приятельница, — холодно ответил Гаммель.
— А Бертиль Брун?
— Мы с ним играем в теннис. — Гаммель был все так же невозмутим.
— Пол Кирке?
— Старый друг.
— Пребен Клаузер?
— Торговец картинами.
И тут Гаммель впервые выказал слабый намек на эмоцию. Но это было скорее облегчение, нежели чувство вины. Что такого важного в торговце картинами? Или это было предыдущее имя?
— Пол Кирке ваш старый друг?
— Мы вместе учились в университете. — Голос у Гаммеля был ровный, но в глазах мелькнул испуг.
Петер снова глянул в список. Рядом с номером телефона стояла заглавная «Н».
— А что означает буква «Н»? — спросил Петер.
— Нествед. Это его номер в Нестведе.
— А какой другой?
— У него нет другого.
— Тогда зачем вам понадобилось это помечать?
— Честно говоря, не помню.
Возможно, это было правдой. С другой стороны, «Н» вполне могло значить «Ночные стражи».
— Чем он занимается? — спросил Петер.
— Он военный летчик.
— Вот как? — Петер подозревал, что среди «Ночных стражей» могут быть военные: в перехваченной шифровке было много специальных подробностей. — На какой базе?
— В Водале.
— Так вы же говорили про Нествед.
— Это рядом.
— В двадцати пяти километрах. Арестуйте его, — велел Петер Конраду.
Обыск квартиры Ингемара Гаммеля результатов не дал. Петер пришел к выводу, что в шпионской сети Гаммель был мелкой сошкой, в его задачи входило лишь вести наблюдение и докладывать о замеченном связному. А тот переправлял шифровки в Англию. Петер надеялся, что связным окажется Пол Кирке.
Летная школа, где служил Кирке, находилась в семидесяти километрах от Копенгагена. Полицейские отправились туда на двух черных «бьюиках». Петер предполагал, что военные будут чинить ему препятствия, поэтому попросил генерала Брауна послать на всякий случай своего представителя, и в головной машине ехал майор Шварц.
Когда Петер вышел из машины на летном поле в Водале, первым, кого он увидел, был Арне Олафсен. У Петера тут же мелькнула мысль, а не входит ли и Арне в шпионскую сеть.
Арне заметил его взгляд.
— Петер? — удивился он.
— Ты здесь летаешь? — спросил Петер.
— Когда дают летать. — Арне, как всегда, был весел и дружелюбен. Если он и был в чем-то замешан, то умело это скрывал. — А вот ты что здесь делаешь?
— Обычное расследование, — сказал Петер. — Где мне найти ваше начальство?
Арне показал на один из домиков:
— Это штаб. Там спроси майора Ренте.
Петер направился к домику. Ренте оказался долговязым мужчиной с усами щеточкой. Петер представился.
— Я хотел бы побеседовать с капитаном Полом Кирке.
— А в чем дело? — спросил майор.
— Он замешан в торговле краденым.
— Когда военнослужащего подозревают в преступлении, мы предпочитаем расследовать его дело самостоятельно.
— Это понятно. — Он показал рукой на Шварца. — Однако наши немецкие друзья хотят, чтобы капитаном Кирке занималась полиция. Так что ваши предпочтения роли не играют. Капитан на базе?
— Сейчас он в воздухе.
— Я думал, все ваши самолеты на земле.
— Как правило — да, но бывают и исключения. Завтра мы ожидаем гостей из Люфтваффе, они хотят полетать на наших учебных самолетах, поэтому сегодня нам позволили проверить машины в деле. Кирке должен приземлиться через несколько минут.
— А пока что я осмотрю его комнату. Где он обитает?
Ренте заколебался:
— В корпусе А, в дальнем конце взлетной полосы.
— У него есть кабинет или личный шкаф в раздевалке?
— У него небольшой кабинет. Третья дверь по коридору.
— Я начну оттуда. Тильде, ты со мной. Конрад, иди на летное поле, встречай Кирке. Дреслер и Эллегард, обыщите спальню Кирке. Майор, благодарю вас за помощь.
Петер и Тильде подошли к двери с табличкой «Старший инструктор». В крохотной комнатке еле помещались письменный стол и каталожный ящик с делами курсантов.
Через пятнадцать минут Тильде удивленно воскликнула:
— Очень странно!
Она протянула Петеру лист бумаги. На нем была нарисована большая квадратная антенна, окруженная стеной.
— Как ты думаешь, что это? — спросила Тильде.
— Никогда ничего подобного не видел. В папке есть еще что-нибудь?
— Нет.
Она показала ему папку с надписью «Андерсен, X. К.». Петер хмыкнул:
— Ханс Кристиан Андерсен — это само по себе подозрительно. — Он перевернул листок и увидел набросок карты. — Это остров Санде, где живет мой отец.
Приглядевшись повнимательнее, он увидел, что на карте отмечена немецкая база.
— Попали в яблочко, — тихо сказал Петер.
Голубые глаза Тильде засверкали.
— Мы поймали шпиона!
— Пока что нет, — сказал Петер. — Но сейчас поймаем.
Они вышли из здания и направились к летному полю.
Петер встал рядом с Конрадом у взлетной полосы и, показав на снижающийся самолет, сказал:
— Похоже, это наш герой.
Один из «бьюиков» полиции на бешеной скорости выехал на летное поле. Он резко притормозил, и оттуда выскочил Дреслер, возбужденно размахивая ярко-желтым блокнотом.
— Это его шифровальная книга!
Петер бросил на него нервный взгляд. Лишний шум ни к чему — это могло насторожить Кирке.
Петер взглянул на самолет, подруливавший к ангару. Он разглядел в открытой кабине Кирке, но лица его из-за очков видно не было. Однако то, что произошло затем, имело лишь одно объяснение. Мотор вдруг взревел, самолет развернулся.
— Черт подери, он хочет улизнуть! — заорал Петер.
Самолет, набирая скорость, мчался прямо на них. Петер выхватил пистолет. Кирке был нужен ему живым, но лучше уж его пристрелить, чем дать уйти.
Самолет оторвался от земли. Петер прицелился в шлем Кирке и расстрелял весь семизарядный магазин «вальтера», но с огорчением понял, что взял слишком высоко, — в бензобаке, находящемся над головой летчика, образовалось несколько отверстий, бензин из них лился прямо в кабину, однако самолет набирал высоту. Петер проиграл.
Но тут вдруг в кабине вспыхнул огонь. Он мгновенно охватил голову и плечи пилота, одежда которого, похоже, успела пропитаться бензином. Самолет тем не менее продолжал набирать высоту. Но вот тело Кирке завалилось вперед. «Тайгер мот» нырнул и через несколько мгновений врезался в землю.
— Боже мой, какой ужас! Вот бедняга! — сказала Тильде. Ее била дрожь. Петер обнял Тильде за плечи.
— Да, — сказал он. — И хуже всего то, что теперь он не ответит на наши вопросы.
Вывеска на здании гласила: «Датский институт народных песен и танцев», но она служила исключительно для отвода глаз. Внизу, в подвале без окон, находился джаз-клуб.
На крохотной сцене сидела за роялем девушка и что-то проникновенно стонала в микрофон. Вероятно, это и можно было назвать джазом, но Харальд не любил подобную музыку. Он ждал Мемфиса Джонни Мэдисона, цветного музыканта, который, впрочем, большую часть жизни прожил в Копенгагене.
Было два часа ночи. Вечером, когда в школе потушили свет, Харальд, Мадс и Тик потихоньку оделись, незаметно выбрались из корпуса и успели на последний поезд до Копенгагена.
Аквавит, который пил Харальд, возбуждал его все больше и больше. Где-то на задворках сознания теплилась гордая мысль о том, что он теперь в Сопротивлении. Он передал шпиону секретную информацию.
Менеджер клуба взял микрофон и объявил Мемфиса Джонни Мэдисона. Зал взорвался аплодисментами. Джонни вышел на сцену, сел за рояль и склонился к микрофону:
— Я хотел бы начать с композиции великого мастера буги-вуги Кларенса Пайн-Топа Смита.
Снова раздались аплодисменты, и Харальд крикнул:
— Джонни, давай!
Около двери послышался какой-то шум, но Харальд не обратил на него внимания. Джонни заиграл вступление и тут же умолк, потому что на сцену поднялся немецкий офицер.
— Лицам низшей расы не позволено выступать на сцене. Этот клуб закрыт.
— Нет! — завопил Харальд. — Не смей, нацистская дубина!
К счастью, его крик потонул в общем гуле негодования.
— Давай-ка смоемся, пока ты еще чего не натворил, — сказал Тик и взял Харальда за руку.
Трое друзей выскочили на улицу.
— Пойдем на вокзал и там дождемся первого поезда домой, — предложил Тик.
Они собирались вернуться в школу еще до подъема и сделать вид, будто мирно проспали всю ночь.
Друзья пошли в сторону центра. На всех крупных перекрестках немцы установили восьмиугольные бетонные будки. Днем в будках стояли постовые, которых было видно только от пояса и выше. Проходя мимо будки, Харальд пнул ее ногой.
