17 апреля 1982 года
Три недели ухаживания, и до сих пор нет доступа в ее квартиру, не говоря уже о сердце. Тройные замки на двери. Надо будет продумать смелый ход, чтобы попасть внутрь. Придется рискнуть. Линда до сих пор ускользает от меня. А может быть, и нет. Что меня изначально к ней привлекло – так это чувство юмора. Сокрушенная улыбочка, освещающая ее лицо, когда она вынимает сигарету из кармана спортивного костюма, пробежав три мили по Сан-Винсенте. Ее решительный, хотя и шутливый отказ провести вечер с упрямым молодым коллегой, с которым она делит кабинет в конторе по продаже недвижимости. Она разговаривает вслух сама с собой, когда думает, что никто ее не видит, и откровенно прикрывает рот рукой, если какой-нибудь прохожий застает ее за этим делом. Позавчера я пошел следом за ней на семинар «Синергетика силового поля». Та же сокрушенная улыбочка, пока она выписывала чек для регистрации и при «отборе группы», когда ей сказали, что курить нельзя. Думаю, Линда наделена той же отстраненностью, которую я наблюдал у писателей: желание общаться с человечеством, иметь общую почву или мечту и в то же время потребность держаться в стороне, хранить в себе свои истины, сколь бы они ни были универсальны, не смешивая их с истинами коллективными. Линда – тонкая женщина. Пока шло заседание группы (весьма сомнительная болтовня о единстве и энергии), я проскользнул обратно в кабинет регистрации и выкрал ее заявку. Вот что я теперь знаю о моей любимой:
1. Имя: Линда Холли Деверсон
2. Дата рождения: 29 апреля 1952 года
3. Место рождения: Толита, Калифорния
4. Образование: 12 классов средней школы
Колледж: второй курс
Ученая степень: нет.
5. Как вы узнали о Синергетике силового поля? – Я прочла вашу книгу.
6. Какие четыре из перечисленных ниже эпитетов подходят вам?
1. Честолюбивая
2. Спортивная
3. Напористая
4. Просвещенная +
5. Идущая в ногу со временем +
6. Сбитая с толку
7. Любопытная
8. Пассивная +
9. Рассерженная
10. Чуткая + Л. Страстная
12. Эстет
13. Материалистка
14. Моралистка
15. Либеральная
7. Почему вы пришли в Институт синергетики силового поля? – Честно говоря, не могу ответить. Кое-что в вашей книге показалось мне правдой, которая могла бы помочь мне в самосовершенствовании.
8. Как вы думаете, Синергетика силового поля может изменить вашу жизнь? – Я не знаю.
Тонкая женщина. Я могу изменить твою жизнь, Линда. Только я могу ее изменить.
Через три дня он проник в ее квартиру.
Это был тщательно обдуманный, но смелый шаг. Он знал, что она пойдет на второй семинар по синергетике. Этот семинар, назначенный на восемь часов вечера, должен был продолжаться до полуночи. В семь сорок пять он ждал напротив Института синергетики силового поля, расположенного на углу Четырнадцатой и Монтана-стрит в Санта-Монике, вооруженный прерывателем тока величиной со спичечный коробок. На поэте были тугие резиновые перчатки.
Он улыбнулся, когда Линда въехала на стоянку, сдержанно поздоровалась с другими участниками семинара и с торопливой жадностью выкурила последнюю сигарету, прежде чем вбежать в краснокирпичное здание. Выждав десять минут, он перебежал через улицу к ее «камаро» шестьдесят девятого года, поднял капот и прикрепил прерыватель тока к нижней стороне распределителя зажигания. Теперь, при попытке завести «камаро», двигатель провернется один раз и тут же заглохнет. Улыбаясь столь идеальному решению, он захлопнул капот, вернулся к своей машине и поехал домой к новой возлюбленной.
Стояла темная весенняя ночь, теплый ветер скрадывал звуки. Он припарковался на расстоянии квартала и пешком добрался до дома 3583 по Ментона-авеню. В руке он нес коричневый бумажный пакет, в котором прятались ушковый гаечный ключ с плоской рукояткой и транзисторный приемник. Дождавшись сильного порыва ветра, он поставил приемник на землю под окном гостиной Линды и включил его на полную громкость. «Мусорный» рок взорвал ночь, а он тем временем с размаху швырнул тяжелый ключ в окно, схватил приемник и побежал обратно к своей машине.
Он ждал двадцать минут, пока не убедился, что никто не слышал шума, а в доме не включилась сигнализация. Тогда он вернулся и забрался в темную квартиру.
Задернув шторы на разбитом окне, он глубоко вдохнул и дал глазам привыкнуть к темноте. Потом направился туда, куда в первую очередь влекло его любопытство: в заднюю часть квартиры, где должна находиться ванная. Он включил свет и принялся рыться в аптечном шкафчике, проверил содержимое косметички на туалетной полочке, даже перебрал содержимое корзины для грязного белья. Душа его успокоилась. Никаких противозачаточных средств. Его возлюбленная была целомудренна.
Оставив дверь полуоткрытой, он прошел в спальню. Сразу заметил, что верхнего освещения нет, и включил лампу возле кровати. Она дала мягкий рассеянный свет, вполне достаточный для работы. Поэт распахнул дверь гардеробной. Ему не терпелось прикоснуться к покровам своей возлюбленной.
Гардеробная была битком набита одеждой на вешалках. Он хватал ее охапками и относил в ванную. Это были в основном платья самых разных фасонов, из разных тканей. Дрожа всем телом, он щупал костюмы из полиэстра и хлопчатобумажные блузки, брючки до колен из искусственного шелка и деловые твидовые жакеты. В полосочку, в клеточку, в горошек – все это было таким женственным, все говорило о тонкой, взыскующей истины душе Линды Деверсон. «Она сама себя не знает, – подумал он, – поэтому покупает вещи в разных стилях, отражающих натуру, которой могла бы стать».
Он унес одежду обратно в спальню и развесил все, как было раньше, а потом отправился на поиски дальнейших доказательств целомудрия Линды. Он обнаружил их на телефонном столике: все номера в ее записной книжке принадлежали женщинам. Сердце подпрыгнуло от радости. Он пошел на кухню и начал рыться под раковиной. Нашел банку черной краски и крепкую малярную кисть. Он вскрыл банку, набрал на кисть побольше краски и намалевал на кухонной стене:
Клэнтон – 14-я улица – Калвер-Сити – Да здравствует наша раса!
Чтобы все выглядело еще убедительнее, он унес с собой тостер и портативный магнитофон.
Ощупывая тостер на соседнем сиденье, он вернулся к зданию Института синергетики силового поля, снял прерыватель тока с машины Линды Деверсон и поехал домой – размышлять о тонкой душе своей женщины.
На следующей неделе, в среду, в Институте синергетики силового поля был назначен первый вечер вопросов и ответов. Он купил билет за два дня в магазине «Тикертон», неподалеку от своей мастерской. Интересно, о чем Линда будет спрашивать методистов института? До сих пор те не имели никакой обратной связи со своими учениками. Он не сомневался, что его возлюбленная сформулирует толковые вопросы, полные здравого скептицизма.
У здания института стоял пикет религиозных фанатиков, размахивающих плакатами: «Синергетика – грех! Иисус – вот единственный путь!» Он посмеялся, проходя мимо. Он всегда находил Иисуса несколько вульгарным. Один из фанатиков заметил ироническую улыбку у него на лице и спросил, доводилось ли ему спасать души.
– Раз двадцать, – ответил он.
У фанатика отвисла челюсть. Ему не раз приходилось становиться жертвой святотатственных шуток, но это было что-то новенькое. Он посторонился и пропустил внешне ничем не примечательного еретика в институт.
Войдя в здание, он отдал билет охраннику, а тот вручил ему большую подушку и показал, где находится актовый зал. Он прошел по коридору, увешанному фотографиями знаменитых членов Института синергетики силового поля, и попал в огромное помещение, по которому люди перемещались группками, возбужденно переговариваясь и оглядывая вновь прибывших. Он переместился в заднюю часть зала, взбил свою подушку и сел, не отрывая глаз от пола.
Через минуту вошла она и положила на пол свою подушку в нескольких шагах от него. Сердце содрогнулось и заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот заглушит громкий психотреп, висевший в воздухе. Упорно глядя на свои колени, он принял позу медитации в надежде помешать Линде завести разговор, если бы ей вдруг вздумалось обратиться к нему с каким-то вопросом. Он так крепко зажмурил глаза и с такой силой стиснул руки, словно ожидал, что в помещении взорвется бомба.
Свет в комнате постепенно тускнел, значит, сеанс сейчас начнется. Все разговоры стихли, стало темно, и в зале загорелись свечи. Внезапная темнота охватила его любовными объятьями. Он повернул голову и бросил взгляд на освещенный свечами силуэт Линды. «Моя, – сказал он себе, – моя».
