— Как она оказалась в Вашингтоне?
— Она вела рекламную кампанию продюссера, который продвигал одну рок-группу. Он слишком спешил, а привело это лишь к тому, что на концерте в одном из престижных залов столицы из пяти мест четыре оказались пустыми. Это был полный провал. Ее уволили. Она пришла к нам. Мы взяли ее на работу.
— Сколько ей лет?
— Сколько, Джонни, двадцать пять или двадцать шесть?
— Двадцать семь, — уточнил Каттер.
— И сейчас она живет с сенатором?
— Да, — кивнул Каттер. — Они свили себе уютное гнездышко в Уотергейте.
— Как она его заставила? — спросил я.
— Произнести речь? — откликнулся Баггер.
Я кивнул.
— Она сказала, что ей достаточно просто попросить его об этом. К тому времени они уже стали… близкими друзьями. Она-таки попросила, а он согласился. Она сказала, что он может получить за это пятьдесят тысяч долларов, но он ответил — не надо, они ему не нужны.
— И вы ей поверили?
— А вы бы нет… получив возможность сэкономить пятьдесят тысяч?
— Когда она сказала вам, что денег он не возьмет?
— По пути в его кабинет.
— То есть когда вы уже взяли деньги в банке?
— Деньги мы взяли в пятницу. Ту сумму, которую хотели использовать, а не конкретные купюры для передачи сенатору. Но иногда им нравится смотреть на деньги. Даже их пощупать. Мы предполагали, что и сенатор подвержен этой слабости.
— Вы ошиблись.
— Да, — признал Баггер. — Ошиблись.
— Давно Конни Майзель живет с сенатором?
Баггер посмотрел на Каттера.
— Давно, — ответил тот. — Пять или шесть месяцев. С тех пор, как он вышел в отставку.
— А как же его жена?
— А что жена? — усмехнулся Баггер. — Это не наша забота. Если вас интересует мнение жены Эймса, почему бы вам не задать ей пару-тройку вопросов? Возможно, вы захотите обождать, пока не пройдут похороны дочери. Но я в этом не уверен. Может, ждать вы не станете.
— Я специализируюсь по скорбящим родителям.
Полковник взглянул на часы.
— У вас есть еще вопросы? Если нет… — фразы он не закончил.
— Пока нет, — ответил я. — Но, возможно, еще появятся.
Каттер поднялся с кресла. Положил руку мне на левое плечо. Я посмотрел на него.
— Знаете, что я вам скажу?
— Что?
— Все эти выдумки о Меркерсе… Я бы поменьше распространялся о них, приятель, — его пальцы вонзились в мое плечо и я едва не вскрикнул от боли. — Вы понимаете, что я имею в виду, — вновь нажатие пальцев и та же острая боль.
— На вашем месте я бы больше этого не делал, — процедил я.
— Не делали?
— Нет. Иначе кому-то может не поздоровиться.
— Совершенно верно, — кивнул Каттер. — Кому-то и может.
На следующее утро, в четверть девятого, я стоял на ступеньках епископальной церкви святой Маргарет на Коннектикут-авеню и помогал лейтенанту Дэвиду Синкфилду считать пришедших на похороны дочери сенатора, Каролин Эймс.
Отпевали ее в восьми кварталах от того места, где она нашла свою смерть и попрощаться с ней пришло семьдесят два человека, не считая меня, лейтенанта, его напарника, Джека Проктера и мужчины, внешне напоминающего преуспевающего банкира, а на самом деле процветающего частного детектива Артура Дэйна.
Какое-то время я наблюдал, как Синкфилд мешает ему работать. Делал он это с удовольствием.
— Привет, мистер Дэйн, — и надвинулся на частного детектива так что тому пришлось отступить в сторону. — Помните меня? Дэйв Синкфилд.
— Да, конечно, как поживаете, лейтенант?
— Отлично. Просто отлично. Это мой напарник, Джек Проктер.
Дэйн кивнул Проктеру, тот что-то пробурчал, продолжая считать пришедших на похороны.
— У девушки было много друзей, не так ли? — заметил Синкфилд.
— Похоже, — согласился Дэйн.
— Вы тоже ее друг, мистер Дэйн?
— Не совсем.
— Тогда вы, должно быть, здесь по долгу службы.
— В определенном смысле.
— Наверное, только очень важный клиент может вытащить из кабинета такого занятого человека, как вы.
— Для меня важны все клиенты.
Синкфилд кивнул.
— Держу пари, это они в вас и ценят. Знаете ли, мы работаем по этому делу лишь пару дней и выяснили лишь одно: у Каролин Эймс была масса друзей.
— Масса?
— Вот-вот. Я удивился, что многие не пришли на пришли на похороны. Но, вот что я хочу вам сказать.
— Что?
— Я не думаю, что нынче людям нравится ходить на похороны. Раньше они проявляли к ним куда больший интерес.
— Пожалуй вы правы, — согласился Дэйн.
В сорок пять лет он уже начал полнеть. Подбородок старался держать высоко, тем самым скрывая второй. Из-за стекол очков смотрели умные, зеленые глаза. Тонкогубый рот свидетельствовал о нетерпеливости или злости. Волосы поредели. Одевался он консервативно: белая рубашка, строгий галстук, темно-синий костюм, черные туфли. А может, в этот наряд он облачался лишь по случаю похорон.
— Мы часто бываем на похоронах, Проктер и я, — соловьем заливался Синкфилд. — Вы понимаете, это часть нашей работы, учитывая, что служим мы в отделе убийств. Мы проверяем, кто из друзей усопшего приходит, а кто — нет. Но, черт побери, мне нет нужды рассказывать вам об этом. Вы же, некоторым образом, наш коллега.
— Да, — Дэйн еще чуть подвинулся.
Но Синкфилд вновь загородил ему обзор.
— К примеру, мы пришли на похороны дочери сенатора Эймса, и вы тут, как тут. Интересное совпадение. Вы тоже пришли с тем, чтобы посмотреть, кто из ее друзей объявится, а кто — нет?
— Я всего лишь представляю своего клиента, — ответил Дэйн.
— Полагаю, вы не собираетесь назвать мне его имя?
— Не думаю, что это необходимо.
— Не возражаете, если я попробую догадаться?
Дэйн вздохнул.
— Не возражаю.
— Так вот, ваше присутствие здесь указывает на то, что клиент очень важный, иначе вы прислали бы одного из своих мальчиков, которые одеваются, как близнецы, в одинаковые пиджаки и брюки. Но, раз мы удостоены чести лицезреть вас, значит у клиента есть деньги, много денег. Так что я, скорее всего, не ошибусь, сказав, что ваш клиент — жена сенатора, миссис Эймс, с ее несчитанными миллионами баксов.
— Вы беседовали с миссис Эймс, — ответствовал Дэйн.
— Она — ваш клиент?
— Да. Она мой клиент.
— Мы действительно говорили с ней, — признал Синкфилд. — Сразу после убийства ее дочери. О вас она не упоминала. Она наняла вас, чтобы вы выяснили, кто убил ее дочь?
— Вы же знаете, что это конфиденциальная информация, лейтенант.
— У меня на этот счет иное мнение. Она могла быть конфиденциальной, если бы вы готовили ее развод. Тогда да, никто бы с этим не спорил. Этим вы и занимаетесь, участвуете в подготовке бракоразводного процесса?
— Считайте, что да.
Синкфилд улыбнулся. Неприятной улыбкой.
— Хорошо, мистер Дэйн. Разговор с вами доставил мне истинное наслаждение.
— Да, конечно, — кивнул Дэйн и проследовал в церковь.
Синкфилд повернулся ко мне.
— Подслушивали, не так ли?
— В меру возможностей.
— Все слышали?
— Думаю, что да.
— Он много добился, этот бывший бухгалтер.
— Я думал, он работал в ЦРУ.
— Сначала в ФБР, потом перешел в ЦРУ. Вы знаете, кто он теперь?
— Глава «Службы безопасности Дэйна, инкорпорейшн».
— У него двести сотрудников и большинству из них не хватает денег на проезд в автобусе, направляющемся в Детройт из Южной Каролины. Он дает им униформу и платит двести двадцать долларов в час за то, что по ночам они ходят вдоль длинных стальных заборов с повязкой на рукаве, на которой написано «Служба Дэйна», и с заряженным револьвером тридцать восьмого калибра в кобуре. Клиенту их услуги обходятся в четыреста пятьдесят долларов за тот же час.
— Неплохо.
— Знаете, как он начинал?
— Нет.
— Пять лет тому назад ему стукнуло сорок. Он по-прежнему работал в ЦРУ, безо всяких перспектив на продвижение по службе. Двое его начальников затеяли какое-то общее дело с парой парней из ФБР, с которыми он работал раньше. Они взяли его на ленч. В «Хоккей-клаб». Точного дня указать не могу. Возможно, они встречались несколько раз.
— Это неважно, — отметил я.
— Да. Короче, они поведали ему, что есть на свете процветающие граждане, а также компании и прочие организации, которые, не по собственной вине, сталкиваются с проблемами, разрешить которые может опытный следователь, достаточно честный, не косноязычный и обладающий хорошими манерами.
Синкфилд помолчал, чтобы раскурить новую сигарету от крошечного бычка.
— Они сказали, что проблемы эти очень деликатные, поэтому требуют деликатного подхода. Подчеркнули, что они, эти проблемы, столь деликатны, что обычное правосудие не стало бы ими и заниматься. В дальнейшем выяснились, что эти люди и организации хотели бы немедленного разрешения этих проблем, да вот беда, они, сотрудники ЦРУ и ФБР, не знают, кого бы им порекомендовать. А вот если бы Дэйн организовал собственную фирму, они бы гарантировали ему постоянный поток клиентов, мучающихся деликатными проблемами. Если же у Дэйна нет стартового капитала, они полностью доверяют ему и готовы инвестировать по несколько тысяч долларов каждый, чтобы вдохнуть жизнь в новое дело.
