Только два вскрытия. За первое взялся Пеллетьер, за второе — Эмили Сантанджело.
Ламанш сообщил, что Лиза еще раз осмотрела голову Ферриса и нашла дополнительные фрагменты. Кроме того, он спросил, когда будет закончен анализ. «Наверное, после обеда», — ответила я.
Еще семь кусочков черепа лежало в моей лаборатории.
Натягивая халат, я прослушала сообщения на автоответчике и перезвонила в два места. Затем попыталась пристроить новые фрагменты в уже готовую конструкцию. Два подходили к теменной части. Один — к затылочной. Следующий — никуда. Три пришлись на край овального отверстия.
Этого оказалось достаточно. Ответ на вопрос был получен.
Я мыла руки, когда в кармане задергался и заверещал мобильник. Джейк Драм. Что за кошмарная связь.
— Ты как будто с Плутона звонишь!
— Мой телефон не обслуживается… — Голос булькал и прерывался. — Плутон вычеркнули из списка планет и перевели в…
— Ты в Израиле?
— В Париже… лись планы… Musee de l'Homme.
— Ты звонишь с мобильного?
— …был инвентарный номер… утерянный с… времен.
— Джейк, перезвони по обычному телефону, ты пропадаешь!
Вряд ли Джейк меня слышал.
— …должаю разбираться, перезвоню с… чного.
Раздались гудки. Я дала отбой.
Джейк в Париже? Зачем? В Музее истории человечества?
Неожиданно мне в голову пришла одна мысль. Я достала фото Кесслера, перевернула его и стала изучать в микроскоп подпись.
Октябрь, 1963. М del'H.
То, что я приняла за 1, оказалось маленькой буквой «l». Райан был прав. «Н» смазана, напоминает «М». М de l’H. Musee de 1'Homme. Джейк расшифровал сокращение, полетел в Париж и нашел опись скелетов из Масады.
Ламанш носит туфли на мягкой подошве и не держит мелочь или ключи в карманах. Никаких шарканий или побрякиваний. Он передвигается слишком тихо для своего веса.
Я пыталась привести мысли в порядок, когда почувствовала запах «Летучего Голландца». Обернулась. Ламанш уже стоял позади меня.
— Готово?
— Готово.
Мы присели, и я показала реконструкции.
— Вот что у нас получилось.
Ламанш улыбнулся.
Я приподняла правую часть головы Ферриса:
— Овальное отверстие и лучеобразный перелом. А вот — концентрически идущий перелом.
— Вход позади, чуть ниже правого уха? — Ламанш наклонился к куску черепа.
— Верно.
— Скос?..
— Да.
Вернувшись к первому сегменту, я показала овальное отверстие.
— Если дуло пистолета прижать крепко к черепу, то подобный скос мог получиться в результате обратной отдачи газов, — сказал Ламанш.
— Думаю, не в этом случае, если принять во внимание форму отверстия.
Ламанш придвинулся ближе.
— Пуля, входящая в череп перпендикулярно, обычно проделывает круглое отверстие, — заметила я. — А входящая под углом оставляет что-то вроде овала.
— Mais, oui. Как замочная скважина. — Ламанш поднял глаза. — Итак, пуля вошла за правым ухом и вышла в левой щеке.
— Именно.
— Такая траектория необычна, но возможна при суициде. Месье Феррис был правша.
— Есть еще кое-что. Давайте взглянем внимательнее.
Я протянула Ламаншу увеличительное стекло. Он стал рассматривать овальное отверстие.
— Края с зазубринами.
— Переверните. Края отверстия ровные снаружи, а если проверить изнутри?
Он повернул сегмент.
— Скос внутрь черепа! — сразу понял Ламанш. — Получается двойной вход!
Я кивнула.
— Первая пуля вошла в череп прямо. Как по учебнику. Наружные края гладкие, внутренние скошены. Вторая — в то же самое отверстие, но под углом.
— Получилось отверстие, похожее на замочную скважину.
Я опять согласилась.
— Феррис двинул головой, или же дернулась рука стрелявшего.
Ламанш опустился на стул, и я озвучила свой страшный вывод:
— В голову Авраама Ферриса стреляли дважды. Его убили.
Вечером Райан готовил у меня дома ужин. Арктический голец, спаржа и картофель. Он испек картошку, почистил ее, затем размял вилкой, добавив зеленый лук и оливковое масло.
Я с трепетом наблюдала за ним. Просто мастер.
Берди нравится, когда Райан готовит морепродукты. Ему обязательно что-нибудь перепадает. Потом он урчит, сидя у камина. Что еще может быть лучше в кошачьей жизни!
Покончив с картошкой, я поделилась новостями, касающимися смерти Ферриса. Райан обо всем знал. Дело об убийстве уже было заведено.
— Оружие — девятимиллиметровый «джерико».
— Где его нашли?
— В углу, под тележкой.
— Пистолет принадлежал Феррису?
— Если да, то он хранил это в тайне.
Я положила еще салата.
— Полиция нашла одну пулю, — сказал Райан.
— Только одну?
Это противоречило моему выводу.
— В подвесном потолке.
Тоже не подходит.
— Как она там оказалась?
— Вероятно, они боролись, и пистолет выстрелил.
— А может, убийца приставил пушку к голове Ферриса и спустил курок?
— Инсценировав самоубийство? — осведомился Райан.
— Каждый телезритель знает, что должна быть пуля.
— Ламанш не нашел вторую.
— Это не значит, что ее там не было.
Я жевала и думала.
Ламанш извлек часть пули из головы жертвы. Полицейские вытащили пулю из потолка. Где же еще одна?
— Ты говорил, что Феррис мог сидеть на стуле, когда его убили?
Райан кивнул.
— Лицом к двери?
— Которая, вполне возможно, была открыта. Эксперты исследуют офис и коридор. Ты не представляешь, какое там количество всякой ерунды.
— А гильзы?
Райан пожал плечами:
— Убийца мог их собрать.
— Он оставил пистолет, но вернулся и собрал гильзы?
— Хитрый вопрос, доктор Бреннан.
Сострить у меня не получилось.
Я предложила Райану салата. Он отказался. Потом улыбнулся:
— Выброси в окно.
— И?
— Ты отказываешься сегодня выступить в роли мисс Конгениальность?
— Спешу огорчить.
— Вот так всегда.
— Ты что-нибудь купил?
— Мне кажется, мы уже наелись.
— Не смешно. Я имею в виду корм для кота и птицы.
— Нет еще.
— А хоть что-нибудь присмотрел?
— Да. Атласные шортики.
— Опять?!
За десертом я рассказала Райану, что выяснила по поводу фотографии.
— Значит, Драм решил поехать в Париж?
— Как видишь.
— Он убежден, что на снимке скелет из Масады?
— Джейк не из тех, кто болтает ерунду.
Райан странно взглянул на меня.
— Как хорошо ты знаешь этого Джейка?
— Больше двадцати лет.
— Вопрос в глубине, а не длительности.
— Мы коллеги.
— Только коллеги?
Я моргнула.
— Хочешь личные подробности?
— Ну-у…
— Ну-у… — передразнила я.
— Просто поинтересовался.
Ага, рассказывай.
— Кстати, я опять разговаривал с Кортни Пурвайенс, — сменил тему Райан. — Интересная дама.
— Болтушка?
— Да, пока дело не касается Ферриса или его бизнеса. Тогда из нее и слова не вытащить.
— Защищает босса?
— Скорее, боится, что ее тоже могут найти в какой-нибудь канаве. И я уловил, что она недолюбливает Мириам.
— Что сказала Пурвайенс?
— Дело не в словах, — сказал Райан и на некоторое время замолчал. Потом заговорил снова: — Ее поведение… Ладно, не столь важно. Я ненавязчиво полюбопытствовал, имел ли Феррис дело с артефактами.
— Предметами из Святой земли?
— Легально приобретенными и перевезенными.
— Представляю, какой величины этот черный рынок.
— Громадный, — согласился Райан.
— Думаешь, Феррис был вовлечен в дело с костями из Масады? Это его и убило?
— Так сказал Кесслер.
— Вы его нашли?
— Пытаемся.
— А вдруг это все просто совпадение?
— Возможно.
Мне почему-то казалось, что нет.
Райан разбудил меня около шести, явно желая заняться любовью на рассвете. Берди сбежал из спальни. В другой комнате Чарли напевал что-то из «Нежности» Кларенса Картера.
Пока я принимала душ, Райан приготовил тосты и кофе. За завтраком мы пытались научить Чарли еще каким-нибудь словам.
Несмотря на то, что попугай был рождественским подарком, набор его слов едва ли можно назвать благопристойным. Райан как-то заметил, что Чарли учили говорить грубые мужчины и находчивые женщины. В итоге женщины победили, а пернатый друг перенял их вкусы.
Месяцами я пыталась изменить его музыкальные пристрастия и манеру разговаривать. С переменным успехом.
В восемь, замученные птичьим пением, мы вместе поехали на работу. Райан возглавляет криминальный отдел, расположенный на первом этаже, моя лаборатория — на двенадцатом.
После очередного осмотра я составила отчет и сказала Ламаншу, что останки могут быть переданы семье Ферриса. Хотя погребальная церемония уже состоялась, череп согласились захоронить чуть позже.
