– Как ваша фамилия?
– Кэбот.
– Как у исследователя?
– Угу. Я его дальний родственник.
– Наверное, очень дальний, – заметила Вера.
– Почему?
– Он уже пятьсот лет как умер.
Оливер ухмыльнулся:
– Туше!
Обычно Вера пила чай без сахара, но сейчас решила, что ей нужна энергия. Она вскрыла пакетик с сахаром и высыпала содержимое в чашку.
– «Листовой чай из смеси лучших китайских сортов, обогащенный сердцевиной сахарного тростника», – торжественно процитировал Оливер, как будто читал стихи.
– Так гораздо элегантнее, чем называть это «чай с куском сахара».
Он тепло улыбнулся, и Вере вдруг стало все равно, увидит их кто-нибудь или нет. Она почувствовала себя свободной, как будто, проводя время с эксцентричным незнакомцем, она устраивала маленький бунт против тирании Росса.
– А вы? – спросила она. – Что вы покупаете здесь?
– Пришел взглянуть на список свадебных подарков – мой коллега женится.
– Неплохое место для выбора свадебных подарков.
– Вообще-то я сам посоветовал ему «Дженерал трейдинг компани». Это мой самый любимый магазин во всем мире. Такой… типично английский. Больше, чем «Хэрродс» или «Харви Николс».
– А как же «Либертиз»?
– И больше, чем «Либертиз». Вам так не кажется?
– Он всегда был и моим любимым магазином.
Несколько секунд оба молчали. Потом она спросила:
– Мне любопытно… откуда вы узнали мою фамилию?
– Это было не так трудно. Вы замужем за пластическим хирургом, верно?
Вера, весело кивнув, спросила:
– Что еще вы хотите рассказать мне обо мне самой?
Ему было что рассказать, но Оливер Кэбот заставил себя сдержаться. Он до сих пор не оправился от потрясения после встречи с ней. Он сказал правду: «Дженерал трейдинг компани» был его любимым магазином, но он не заходил сюда с самого Рождества. И сегодня у него не было здесь никаких дел. Он уже купил коллеге свадебный подарок – фарфоровую жардиньерку, полочку над телефоном.
В голове крутилось: значит, эта штука все же работает. Если ты на самом деле чего-то хочешь, ты можешь сделать так, чтобы желаемое случилось. Силой разума.
Понимай он то же самое восемь лет назад, может быть… может быть, Джейк сейчас был бы жив…
Сегодня утром, крутя педали, он все время думал о Вере. Гнал прочь мысли о ней, но Вера неизменно возвращалась – как будто они с ней общались посредством телепатии. Оливеру показалось, будто все дело в силе его желания. Но… вот она здесь, сидит напротив и выжидательно улыбается. Она ждет ответа на свой вопрос. На ней супермодный и супердорогой шелковый шарф и элегантный плащ. Восемь лет назад он бы решил, что их встреча – простое совпадение. Согласно медицинской науке, такого феномена, как телепатия, в природе не существует. И все же ему известно то же, что и остальным врачам: самое сильное лекарство на свете – плацебо. Сила человеческого разума.
Косметики на ней немного; глаза у нее теплые, живые. Но в них мелькает то же отчаянное выражение, какое он подметил вчера вечером. Отчаяние и безнадежность читаются в ее жестах, в движениях, в ее ауре. И что-то еще – что ему очень не нравится.
Не говоря ни слова, он потянулся к ней через стол, легко взял за запястье и начал изучать ее ладонь. Запястье у нее тонкое, чувственное; он старался отогнать ненужные мысли. Заблокировать аромат ее духов, не обращать внимания на то, как приятно ему держать ее теплую нежную руку.
Надо сконцентрироваться!
Когда Оливер Кэбот легко провел кончиком пальца по линии жизни у нее на ладони, Вера испытала укол эротического возбуждения. Собственные ощущения поразили ее – как будто внутри зажегся свет.
Он продолжал изучать линии у нее на руке.
– Линия любви, линия здоровья. – Он нахмурился.
В ней крепло чувство, будто они старые друзья.
– Вот ваша линия жизни. – Он показал на вторую пересекавшую ее линию. – Она прерывается примерно на одной трети; значит, в тридцать с небольшим лет вас ждет перемена. – Он помолчал. – По-моему, сейчас вам именно столько, да?
– Что за перемена?
– Не знаю. Но перемена глобальная. – Помолчав, он продолжал: – Возможно, она касается личной жизни. Развод.
Вера отвернулась. Ей стало не по себе.
– Что еще вы можете прочитать по моей ладони?
– Много чего. Что именно вы хотите узнать?
Улыбаясь, он снова принялся рассматривать ее руку. Внезапно лицо его омрачилось – чуть-чуть. Когда он поднял на нее глаза, во взгляде читалось волнение.
– Как у вас со здоровьем?
Вера решила умолчать о приступах тошноты.
– В порядке, спасибо. – Голос ее дрогнул. – А что?
– Да нет, ничего.
– Что вы там увидели?
Руки у него красивые, ухоженные.
– Не хочу, чтобы вы волновались.
– Минуту назад я и не волновалась, а теперь до смерти боюсь.
– Не стоит. Ваша линия здоровья показывает, что… – Внезапно Оливер осекся и замолчал.
– Показывает, что…
– Вероятное заболевание. Но не обязательное. Вполне возможно, вы совершенно здоровы.
– Какого рода заболевание?
Он пожал плечами:
– Все, что угодно. Вам просто нужно регулярно обследоваться.
У Веры едва не вырвалось: «Я только что прошла общее обследование. Сегодня утром!» Должно быть, он прочитал по ее ладони, что она подцепила какую-то инфекцию.
– Значит, вот чем вы занимаетесь, – разочарованно протянула она. – Вы хиромант?
Оливер рассмеялся:
– Я умею читать линии на ладони, но я не гадаю по руке. Меня интересуют внешние проявления того, что происходит в организме.
– А чем вы, собственно, занимаетесь? Вы врач?
– Вы слышали о Центре нетрадиционной медицины Кэбота?
Название показалось ей знакомым. Вроде бы недавно о Центре что-то писали в газетах. Потом она вспомнила.
– Статья в «Таймс», с месяц тому назад! Так это вы набросились на профессию врача?
Он задумчиво, маленькими глотками, пил кофе.
– Не в обиду вашему мужу будь сказано, но средний, обычный доктор в нашем западном мире – просто марионетка. Чиновник, связанный по рукам и ногам, у которого за плечами десять лет понапрасну потраченной подготовки. Он – жертва.
– Жертва чего?
– Системы, которую он же сам и поддерживает, полагая, что она сделает мир лучше. А система всего лишь обогатила несколько организаций, которые могут себе позволить устраивать званые ужины наподобие вчерашнего.
– И тем не менее вы сочли возможным воспользоваться их гостеприимством, – парировала она.
– Мне было любопытно. Но вообще-то я получил нормальное медицинское образование. Я дипломированный врач – просто сейчас не практикую.
– Расскажите мне о вашем Центре нетрадиционной медицины.
– Хорошо бы вы как-нибудь пришли и взглянули своими глазами – мы занимаемся довольно интересными вещами.
– Какого рода?
– У нас многопрофильное заведение. Гомеопатия, остеопатия, акупунктура, лечение гипнозом, хронотерапия…
– Что такое хронотерапия?
– Новая отрасль лечения, основанная на изучении биоритмов человека. Мы проводим всесторонние исследования циркадных ритмов. Многое указывает на то, что в суточных биоритмах человека – не двадцать четыре, а двадцать пять с половиной часов; в этом отношении мы – уникальные создания на планете Земля. У меня есть предположение, что именно данное расхождение порождает многие болезни. Вот приходите, и я покажу, чем мы занимаемся! А может, жене знаменитого хирурга запрещено разговаривать с шарлатанами вроде меня?
Вера улыбнулась. Росс всегда отвергал альтернативную медицину – как, впрочем, и почти все виды немедикаментозного лечения. В прошлом они немало спорили из-за этого. Росс разозлился, когда Вера, растянув связки после лыжной прогулки, решила, по совету подруги, попробовать иглоукалывание. Нет, он тогда не просто разозлился. Он был вне себя от ярости!
По мнению Росса, право на существование имеет только современная западная клиническая медицина. Он от всей души презирал шарлатанов, которые имеют наглость лечить людей, закончив краткосрочные заочные курсы целителей, – в то время как он проучился почти двенадцать лет: усваивал теорию, а потом долго работал, так сказать, подмастерьем, учился всему, что можно узнать о каждом атоме человеческого организма.
Росс ненавидел целителей от альтернативной медицины еще сильнее, чем шарлатанов от пластической хирургии – врачей, которые берутся делать пластические операции, не обладая необходимой квалификацией пластических хирургов. Тем не менее, к практике их допускают!
– Может быть, ваш муж тоже захочет прийти? – спросил Оливер. – Мы разработали много методов и программ послеоперационного ухода.
Веру кольнуло разочарование. Так, может быть, их «случайная» встреча – просто рекламный трюк? Представляю себе, какую гримасу скорчит Росс, узнав о подобном предложении!
