— Думаешь, это поможет? — раздался приглушенный голос из-под противогаза.
— На короткий срок — помогут, — ответил Аднан. В глубине души он сожалел, что ему приходится врать, но поступить по-другому он не мог. Этим костюмам было лет двадцать пять, но они, даже новые, могли защитить только от химических да биологических веществ.
Если сказать людям, насколько велика опасность на самом деле, они, скорее всего, сделают все, что нужно, однако кто-то мог и испугаться, а такого риска Аднан не мог себе позволить.
— Если мы управимся за час, ничего плохого не случится. — Это тоже была ложь.
Они снова спустили лодки на воду и, преодолев узкую полоску воды, подплыли к середине судна, где был спущен пассажирский трап, площадка которого находилась футах в полутора над водой. Почему трап спущен, Аднан не знал. Команды на судне не было. По-видимому, недавно судно посетила очередная правительственная комиссия.
Они причалили лодки к площадке трапа и полезли наверх. Трап шатался и скрипел под ногами. Наверху они обнаружили, что порт фальшборта закрыт, но Аднан несколькими ударами кулака скинул защелку и открыл проход.
— Держитесь вместе и внимательно смотрите под ноги, чтобы не провалиться в какую-нибудь дыру, — предупредил Аднан. Он посмотрел на схему и повернулся лицом к корме, чтобы лучше ориентироваться. Вторая дверь, вниз по лестнице, повернуть направо…
Они двинулись по палубе, движения их были тяжелыми и не слишком уверенными. Жесткие защитные костюмы терли в шагу и под мышками. Аднан все время крутил головой, глядя под ноги, на потолок и на стены. Он старался не думать о невидимых частицах, пронизывающих резину и вонзающихся в тело. Как и защелка входа на палубу, запорный рычаг металлической двери заржавел и не поддался с первого раза. Один из спутников подошел и тоже навалился на рычаг, который, немного посопротивлявшись, сдвинулся с места.
Все включили фонари, по очереди переступили высокий порог и направились вниз по трапу. На следующей палубе повернули налево по коридору и пересекли по пути три поперечных коридора, в которых располагались двери в каюты и какие-то другие помещения. По стенам в разных направлениях, словно кровеносные сосуды, тянулись бесчисленные кабели и трубопроводы. На четвертом перекрестке Аднан повернул налево и остановился около одной из дверей. В ней было прорезано застекленное окошко. Он заглянул туда, но ничего не увидел.
Он обернулся.
— Там, наверно, будет вода на полу. Это главная опасность. Не слишком доверяйте поручням и мосткам. Если что-нибудь начнет ломаться — не паникуйте и не шевелитесь. Понятно?
Все закивали.
— Как выглядит емкость?
— Как бочка для бензина, только вдвое ниже. Она должна, если будет на то воля Аллаха, стоять возле стены контейнера. — «А еще лучше будет, если Аллах соизволит, чтобы дверь нужного контейнера оказалась закрыта на запоры и его содержимое не тронуто», — добавил про себя Аднан. В противном случае радиация убьет их, прежде чем они сумеют отыскать то, за чем пришли. — Еще вопросы есть? — спросил он.
Вопросов не оказалось.
Аднан вновь повернулся к двери и подергал ручку. Здесь, в глубине судна, она была защищена от едкого соленого воздуха и легко повернулась. Он медленно открыл дверь так, чтобы можно было без труда пройти, и поставил ручку на стопор — так она не захлопнется, когда они войдут в трюм. После этого он осторожно шагнул вперед, поставил одну ногу на мостик и медленно перенес на нее вес тела. Выдерживает. Сделал шаг, потом еще один, повернул налево, сделал еще два шага. Повернулся и кивнул. Следующий двинулся за ним.
Для судового трюма помещение было необычно маленьким — примерно десять квадратных метров площадью и метров шесть глубиной. Мостик, на котором он стоял, тянулся вдоль переборки и заканчивался лестницей. Аднан подождал, пока все его люди войдут в помещение, и направился дальше по мостику. На полпути он остановился, подошел к перилам и, не опираясь на них, посветил фонарем вверх. Над головой он увидел погрузочный люк площадью полтора на полтора метра, по краям которого тянулись чуть заметные серые линии пробивавшегося в щели света. «Вот откуда попадает морская вода», — понял он. Крышка люка имела небольшой наклон к правому борту и, видимо, чуть-чуть сдвинулась с места. Он направил луч фонаря вниз. Так и есть: как он и боялся, на палубе стояла черная, насыщенная радиоактивной пылью морская вода, сквозь которую виднелись раскатившиеся топливные стержни. Где-то там находился защищенный свинцом контейнер-саркофаг. «Интересно, сильно ли свинцовая оболочка пострадала при крушении? — думал он. — И сколько еще топливных элементов лежат в своих ящиках?»
Они двинулись к трапу.
— Не это? — спросил один из спутников Аднана, посветив фонарем.
Внизу, в шести футах от трапа, находилась дверь, наводящая на мысль о банковском хранилище, с восемью запорными рычагами — по три справа и слева и два сверху и снизу. Слева от двери на уровне пояса располагался фиксатор, запертый на висячий замок.
— Слава Аллаху! — пробормотал Аднан.
Международный аэропорт близ Архангельска обслуживал в основном внутренние рейсы, которых даже летом было немного (а зимой — и того меньше). Местные жители предпочитали ездить на юг поездом, что оказывалось гораздо дешевле. Дело было еще и в том, что «Аэрофлоту» так и не удалось избавиться от заработанной за много лет репутации авиакомпании, крайне мало заботящейся о безопасности пассажиров. Но имелся здесь и второй терминал, где шла куда более активная жизнь. В основном оттуда возили рыбу, которую нужно было переправить, пока она свежая, в самые разные рестораны своей и чужих стран.
Там их добычу погрузили в сорокалетний «DC-8» компании «Асин эр фрейт». Он должен был лететь в Стокгольм, а там, сменив экипаж, на юг в Афины и далее в Объединенные Арабские Эмираты — в международный аэропорт Дубай.
— Что это такое? — спросил таможенник, взглянув на свежевыкрашенную «батарею».
— Научное оборудование. Какая-то рентгеновская аппаратура, — ответил его коллега.
Контролеры видели, что бумаги заполнены правильно, а больше их, на самом деле, ничего не волновало. Что не бомба — это точно. Форма совсем другая. Так что он расписался на длинной зеленой черте и тиснул полагающийся штамп. Никакой взятки он не получал. Что-нибудь военное он так просто не пропустил бы, но это было определенно не оружие. А так: он не спрашивал, они не предлагали. И им лучше, и ему спокойнее. Пневматический погрузчик подхватил аппарат — он весил около семисот килограммов — и перевез на платформу, стоявшую под грузовым люком. Оттуда ее вручную перетащили в самолет и надежно закрепили на алюминиевом полу.
Пилоты проводили предполетный осмотр — ходили вокруг самолета, глядели, нет ли утечки горючего, присматривались ко всяким деталям. Известно, что на ремонте грузовых самолетов все и всегда экономят, и летчики, чья жизнь, в общем-то, проходит в кабине, делали все возможное, чтобы свести влияние этой небрежности к минимуму. Шину левого шасси нужно было заменить не позже чем через десять взлетов-посадок. Помимо этого машина должна была выдержать предстоящие восемь часов полета. Убедившись в этом, они вернулись в служебную половину здания, где выпили местного кофе (никудышного) с местным же хлебом (изумительным). Бортпаек уже находился в самолете, его погрузил бортинженер, который продолжал возиться с двигателями.
Через полчаса они вернулись, забрались по старомодному приставному трапу в самолет и принялись готовиться к вылету. Подготовка заняла еще пятнадцать минут, после чего самолет вырулил в конец взлетно-посадочной полосы 18, чтобы начать разбег. Старая машина за свою жизнь провела в воздухе тридцать семь тысяч часов. Начинала как пассажирский лайнер «Юнайтед эрлайнс» и летала в основном внутри страны, между восточным и западным побережьями. Совершила несколько полетов в Сайгон как «птица свободы»,[31] о чем самолет, будь у него память, должен был бы вспоминать с улыбкой. Оторвавшись от земли, он неторопливо вскарабкался на свою крейсерскую высоту в девять тысяч шестьсот метров, направился на запад, потом над Финляндией повернул на юг, неторопливо пересек Ботнический залив и начал снижаться, чтобы приземлиться в Стокгольме. Все происходило обычно — самолет опустился на полосу 26 и, закончив пробежку, свернул налево к грузовому терминалу. Тут же подъехала машина-заправщик, минутой позже появилась бригада техобслуживания и принялась задавать дежурные вопросы о том, как проходил полет и какие у экипажа имелись проблемы. Все оказалось в норме, и экипаж покинул самолет, сел в машину и отправился в местный отель для экипажей самолетов. Там имелся хорошо известный авиаторам и любимый ими паб с холодным разливным пивом. Они еще не успели выпить по первой пинте, когда сменный экипаж вновь поднял «DC-8» в воздух.
