было ни с кем и никогда! А если говорить об отце и дочери, о Маскаеве Петре Федоровиче и Маскаевой Ирине Петровне, я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам, это все равно, что говорить о половом акте между слоном и мухой. Слоном, в этом случае, я называю, конечно, отца! И все следует из описания мною всех его половых органов! Ну, и естественно, все, что описано у девочки!
– Сергей Петрович! – Акатова снова «откатывала» на себя все трудности по моему допросу. – Но ведь в области или на границе полости рта и заднего прохода или просвета прямой кишки, ни там, ни там девственной плевы нет! Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Но ведь там, где нет девственной плевы, в чем вы меня убедили сейчас… – и тут я увидел, что моя шутка не понравилась председательствующему. Он сильно сжал губы, щеки его от этого еще больше наморщились, напоминая складки у шарпея. – …Еще труднее, а порою невозможно, доказать, что вводили половой член. Если его вводили во влагалище девственницы, то рвется девственная плева. Это первое, о чем уже лжет и вводит всех в заблуждение несчастная девочка!
– Ну, насчет той части у женщин и у девочек я скажу вам так: положил половой член между большими половыми губами, вот вам и половой акт! Не надо здесь ничего выдумывать! – и глаза Акатовой сверкнули злым упреком, что я пытался учить суд и подрывать устоявшиеся принципы областных судей, когда она не раз уже сажала таких мужчин, кого обвиняли, казалось бы, в столь недоказуемом деянии, но столь удобном, по одному заявлению девочки от 12-ти до 14-ти лет. И любой мужчина, имеющий половой член, всегда потенциальный преступник. Она даже никогда не рассматривала в таком случае статью «Развратные действия», где сроки наказания были от 3-х до 8-ми лет. Нет, она сразу заходила на 20-ть и всегда считала произошедшее – изнасилованием, так как из-за возраста, девочка изначально находится в беспомощном состоянии, потому что не осознает драмы или даже трагедии происходящих с ней событий, особенно, если ее отец пытается положить свой половой член туда, куда она уже озвучила.
Я вздрогнул, меня пронзили ее слова, как током, потому что я их слышал уже четверть века назад от Блязина Владимира Георгиевича. И вы тоже должны были непременно запомнить, дорогие читатели, с предыдущих страниц повествования. Именно он убивал много лет в Пензе судебную медицину, невинных людей, и вырастил поколение таких же экспертов, которые несут и будут нести ту же ложь и глупость, что исповедовал он сам. И, может, из-за таких экспертов, как он, сформировался Пензенский судейский корпус с превратным представлением о половой неприкосновенности. Он извратил самое главное понятие, как понятие полового акта при половых преступлениях.
Именно он, Блязин, был учителем и наставником Плотникова Аркаши, слепив из него настоящего Велиара, как одного из худших своих клонов. А с точки зрения его самого, когда он нередко слышал от осужденных в свой адрес, как оскорбление, – «пензюк», он считал, что Пупок, а за ним и Молчалина – его лучшие ученики.
Но я решил и здесь возразить Акатовой, хотя буду потом и об этом жалеть:
– Но когда мужчина прижимает свои гениталии к гениталиям женщины или даже девочки, то там другая статья, и совсем другие, несоразмерные грехи и сроки!
– А вот здесь, позвольте судить нам, юристам! – оборвала она меня. – И если у вас нет больше пояснений по судебно-медицинским вопросам, мы благодарим вас и не задерживаем! Вы можете быть свободны! А впрочем, стойте!.. Адвокат!.. – Федорчук поднялся на обращение судьи Акатовой. – Подойдите тоже к эксперту. Я хочу вам обоим сказать следующее, чтобы у вас не появлялось больше желаний ездить по судам. Ведь вы еще захотите узнать мнение и решение кассационного суда, а там намылитесь и в Верховный суд? Ведь поедете?!.. Вижу, поедете… – она почему-то говорила о нас обоих. Может, только потому, что по новому закону, и я имел право обратиться в суд высшей инстанции, если не согласен с выводами суда в рамках своей экспертизы. – Так вот, я объясню вам простую вещь. При всей парадоксальности рассматриваемого уголовного дела, необычной и нестандартной ситуации, ребенок не может многого объяснить. Но никто не снимает с повестки дня, что подсудимый мог для удовлетворения своих половых страстей или страстишек глумиться или воспользоваться ртом потерпевшей, то есть, ртом своей дочери! И мы, в таком случае, всегда верим ей! И все суды будут верить четырнадцатилетней девочке, которую отец в тринадцать лет заставлял делать «это» своими губами или ртом! Я надеюсь, вы меня услышали?!
Я замешкался и не знал, куда идти – вперед или назад. Я потерял ориентацию и порывался то в сторону судей, то в противоположном от них направлении. Адвокат тащил меня на выход. Потом он мне расскажет, что кроме всего прочего, у меня был открыт еще и рот, словно я хотел спросить, где выход. А Мадлене Руфьевне, видимо, показалось, что я хочу возразить.
– У вас еще остались вопросы? – упредила она мои лишние выпады.
– Ско… рее… ско…рее… и-и-и-и..! – и я тогда не знал, что ответить сразу, а хотел сказать сначала «скорее всего».
– Я надеюсь, за рамками сегодняшнего процесса? – она так спрашивала, как уже знала и была уверена, что все то, что можно объяснить нам, она сделала. Но видя мои колебания, и растерянный и обескураженный вид, и мое протяжное «и-и-и-и», она решила, что я не знаю, как обратиться к ней.
– Да! – я сказал с опозданием, отвечая на предыдущий вопрос, и снова: – и-и-и-и.
Тут она, нарушая судебную этику, назовет себя:
– Ну, если теперь все за рамками сегодняшнего процесса, зовут меня Мадлена Руфьевна! – так она, думая, что я забыл или запутался, как обращаться к судье, словно предлагала мне очистить душу и сердце.
– Мадлена Руфьевна! Я хочу сказать, что для выполнения своих обязанностей в ходе проведения экспертизы, судебно-медицинский эксперт наделен определенными правами, обжаловать действия и решения суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание. Закон не устанавливает перечень лиц, имеющих право на обжалование. Следовательно, жалоба может исходить от любого лица.
– Не советую! – резко обозначила Мадлена Руфьевна, поняв, что я опять пытаюсь раскачать и расшатать дело по Маскаеву. – У нас недавно был подобный случай. Дочь… маленькая девочка прочитала в интернете, про «рондо», что это мятные конфеты. Попросила отца объяснить. Тот вынул свой «орган», и стал объяснять ей, что это и есть «рондо». Заставлял ее сосать и облизывать. Девочка подросла и узнала
