«Как же все переменилось буквально за несколько месяцев!» — подумала Шарлотта.
— Утверждать, что найдена панацея, конечно, рановато, — сказал Эван. — Учитывая, что даже мой лучший исследователь не может толком объяснить, что это такое.
Он сложил на груди руки, ожидая ее протеста.
— Даже так? — Она подавила соблазн вступить в полемику.
— Не исключена вероятность побочных эффектов, — пожав плечами, напомнил он.
— Например? У меня вырастет борода? — язвительно усмехнулась Шарлотта.
Олдрич рассмеялся.
— Нам надо всего лишь набраться терпения.
Улыбка растаяла на ее губах. Теми же самыми словами он недавно говорил об их отношениях. Понять это было можно: серьезные корпоративные обязанности теперь отбирали все ого время и энергию. Вот только проблема в том, что в дальнейшем вряд ли что изменится.
Догадавшись, о чем она сейчас думает, Эван сменил тему.
— Я собирался в «Старбакс» выпить кофе. Хочешь, привезу тебе твоего любимого кофе латте?
Она фыркнула:
— Свою дозу кофеина на сегодня я уже превысила, хотя… почему бы и нет? Только не «мидиум».
— Хорошо.
Он было повернулся уходить, но помедлил, решив чуть приободрить ее.
— Помни, Шарлотта, мы знаем, что Земля не плоская, а Солнце — в центре нашей Солнечной системы. Ответ здесь, — он показал на монитор, — ты найдешь его.
Подмигнув, он вышел в коридор.
Сквозь стену из прозрачного стекла она смотрела, как Олдрич шагнул в лифт.
— Вот только я не Коперник, — пробурчала Шарлотта, когда сомкнувшиеся двери лифта скрыли Эвана.
Не успела она развернуться с креслом к монитору, как на столе ожил телефон. Она нажала кнопку громкой связи.
— Бэ-эм-эс, отдел генетических исследований.
— Док, это Лу.
Шарлотта тотчас узнала характерный бруклинский говорок охранника. Густой низкий голос гармонично дополнял его мощную фигуру.
— Привет, Лу. Что случилось?
— Секундочку…
Из динамика она услышала его тяжелые шаги, затем закрылась дверь и отсекла отдаленный шум голосов. До ее слуха донеслись скрип обивки кресла и пыхтение устраивающегося на нем Лу.
— Прошу прощения. Пришлось идти в офис, чтобы переговорить с вами. В общем, тут у нас внизу парень какой-то — у ресепшн. Спрашивает вас. Я ему, мол, вы здесь больше не работаете. Сто раз повторил.
Шарлотта резко выпрямилась в кресле.
После того как она рассказала Олдричу обо всем случившемся в Ватикане: как тот бандит Конте гнался за ней буквально до самых ворот, — они решили, что лучше будет убрать ее имя из списка сотрудников компании. Для соблюдения большей анонимности Олдрич изъял всю служебную информацию о Шарлотте. Ей даже сменили номера мобильного и домашнего телефонов.
— Но он такой баран упертый… Ох, простите мой французский, — продолжил Лу. — В общем, отказывается покинуть помещение, пока не скажем ему, тут вы или нет. Собираюсь позвонить в полицию, но…
— Как его имя, знаете?
— Конечно. Разговаривает он как лепрекон.[39] — Лу вдруг отклонился от темы. — И похож на этого, с эмблемы «Лаки чармс»…[40]
— Моя родня, кстати, тоже из Ирландии, — прервала его Шарлотта. — Помните, у меня рыжие волосы и зеленые глаза?
— Ох… Виноват. Но у вас такой классный загар…
— Имя, Лу!
Однажды у ресепшн она нечаянно услышала, как бывший вышибала ночного клуба говорил оценивающе о сотрудницах фирмы. И сейчас лучше пресечь его излияния, прежде чем он прокомментирует ее «классную фигуру».
— Ага, секундочку.
Опять пауза, затем скрип кресла, шелест бумаги.
— Имя — Донован. Патрик Донован.
«Отец Патрик Донован? Здесь?»
— Просто хотел предупредить вас перед тем, как звонить черно-белым:[41] может, у него есть что к вам, да и они на всякий случай вам перезвонят…
— Погодите, Лу, — остановила его Шарлотта, все еще не оправившись от изумления. — Он лысый, примерно пять футов девять дюймов… лет сорока пяти или чуть больше?
— Лысый, как детская попка. И на нападающего национальной баскетбольной ассоциации он не тянет ни по возрасту, ни по росту, это уж я вам точно скажу.
— Выпишите ему пропуск и отправьте ко мне.
— Уверены? — разочарованно спросил он.
— Он не опасен. Ручаюсь.
— Как скажете. Будет наглеть — кричите.
Она отключила линию и откинулась на спинку кресла. Что же заставило Донована проделать такой путь из Ватикана?
Каждый раз, когда открывались двери лифта, Шарлотта реагировала, как маленькая девочка, с нетерпением поджидающая возвращения домой любимого папули. Она даже поймала себя на том, что грызет ненаманикюренные ногти.
Во время ее недолгого пребывания в Ватикане — эту поездку с разрешения БМС организовал ей Патрик Донован — священник вел себя как бдительный хозяин, присматривавший за каждым ее шагом. Шарлотта была далека от мысли, что это он натравил на нее Конте, как только она собралась потихоньку бежать из Ватикана. Она помнила выражение глаз Донована, когда Конте завез ящик с упакованным внутри оссуарием в ватиканскую лабораторию. Конте работал явно не на него.
Двери лифта плавно разошлись в третий раз, и мужчина в джинсах и клетчатой рубашке с короткими рукавами и белым визитерским беджиком на нагрудном кармане шагнул в коридор. Выражение его лица было растерянным. Даже без черного костюма и белого воротничка Шарлотта сразу же узнала Патрика. Поднявшись с кресла, она улыбнулась, помахала ему через стекло и направилась к двери.
— А можно обнять священника? — спросила она.
— Если только не слишком сильно, дабы не принудить к признанию на исповеди, — широко улыбаясь, ответил он.
— Я так рада видеть вас, — проговорила она, чуть сгибаясь и коротко обнимая его. — Настоящий сюрприз.
— Да… Мне так неловко, Шарлотта: заявился без предупреждения…
Его негромкий, спокойный голос всегда очень нравился ей.
— Да ладно вам!
И тут же она почувствовала, что он чем-то обеспокоен.
— Я так понимаю: это не дружеский визит?
Донован напряженно улыбнулся:
— Нам надо поговорить. Недолго. Боюсь, это срочно.
Она почувствовала, как похолодело в животе.
— Мой кабинет подойдет?
Он глянул ей за плечо. Все стены были прозрачными, в соседнем стеклянном кубе появилась молодая женщина — очевидно, ассистент доктора Хеннеси. Кабинет Шарлотты показался Патрику подходящим для разговора, и он кивнул.
— Вполне.
Шарлотта провела его внутрь, заперла дверь, чтобы их не прервали, и показала на небольшой овальный стол для совещаний у окна. Она проследила взглядом, как священник сел, сложив руки на столе: он показался ей робким и беззащитным.
— Прекрасный вид, — не удержался Донован от комментария.
— Да, и держит высокий рейтинг по опросам наших служащих, — сказала она, усаживаясь за стол напротив гостя.
Он впервые искренне улыбнулся: улыбку эту Шарлотта помнила из их совместных прогулок по папским садам.
— Кстати об исследованиях, как там в Ватикане?
На секунду Донован опустил взгляд на руки:
— Ох, знаете… Как только избавятся от грешников, все наладится, полагаю.
— А кардинал Сантелли?
Он встретился с ней глазами и спустя мгновение вновь уставился на свои руки:
— Похоже, вы не в курсе…
Патрик рассказал Шарлотте о смерти кардинала, причиной которой, по его словам, стал внезапный сердечный приступ. Лишь он один и Господь Бог были посвящены в истинную природу кончины Сантелли.
— Печально… — единственное, что удалось вымолвить Шарлотте.
— По крайней мере, я уверен, сейчас он в добрых руках.
В чьих именно, Господа или Сатаны, Донован уверен не был. Прежде чем продолжить, придется сообщить еще кое-что.
— И доктор Берсеи…
— Да, я читала об этом… — Голос Шарлотты вдруг осекся. — До сих пор не верится…
С глазами, полными слез, она остановила себя.
— Это, в самом деле, был несчастный случай? — наконец хрипло спросила она.
Донован ощутил пустоту в груди. В Ватикане умеют подать нужную информацию о событиях.
— Об этом… — начал было он, но передумал. — Об этом чуть позже. Времени в обрез. Видите ли, я уехал из Ватикана… после всего случившегося. Вернулся в Ирландию. На родину.
— В отпуск?
— Да, похоже, навсегда. И очень вовремя… Почти все эти месяцы был рядом с отцом, до самой его смерти, упокой Господь его душу.
Шарлотта протянула руку и коснулась его ладоней.
— Очень сочувствую…
— Он прожил полную жизнь. Хорошим был человеком. Господь примет его с распростертыми объятиями.
«В отличие от меня», — подумал Патрик.
Подавшись вперед, он пристально взглянул ей в глаза.
— Вчера со мной произошло нечто чрезвычайно меня обеспокоившее. Поскольку дозвониться до вас не удалось, мне ничего не оставалось, как немедленно отправиться на ваши розыски.
