Тед Белл - Живая мишень

— А в какой день информация о местоположении часовни впервые просочилась в прессу?

— В первое воскресенье месяца.

— Значит, у убийцы было две недели на то, чтобы узнать, в какой церкви будет свадьба, выбрать это место, настроить механизм, заминировать территорию и залечь на позицию.

— Естественно, он не стал бы проводить эти две недели на дереве.

— Что с другой стороны этого холма?

— Деревня.

— Он провел последние две недели в деревне, изображая из себя туриста, чтобы иметь серьезные основания время от времени находиться в лесу. Под видом орнитолога, художника, натуралиста или кого-нибудь в этом роде. Наверное, у него был бинокль, какой-нибудь большой ранец. В нем он мог пронести сюда и ружье, и взрывчатку. Завтра мы поспрашиваем всех местных жителей, узнаем, помнит ли кто-нибудь человека, подходящего под такое описание.

— Я все еще думаю о подъемном механизме, — сказал Росс. — Не понимаю, откуда в убийце такая забота о растительности? Почему он просто не использовал монтажные когти, чтобы забраться наверх, а потом слезть вниз?

— Все дело в быстром отходе, Росс, — сказал Конгрив. — У него было предостаточно времени, чтобы вскарабкаться достаточно высоко. Но он знал, что после выстрела на его поиски вверх по холму сразу же помчатся преследователи. Он хотел спуститься с дерева как можно быстрее.

Сатерленд кивнул в ответ, оттирая с лица капли дождя. В отличие от Конгрива, который прихватил с собой старую широкополую зюйдвестку, он был без головного убора.

— Я думаю, — начал Сатерленд, — он провел ночь с пятницы на субботу там, подняв с собой кабель. Так у него было гораздо больше шансов остаться незамеченным в свадебное утро.

— Да, — согласился Конгрив, — так он скорее всего и поступил. Чтобы проснуться задолго до рассвета. Ночь ведь там холодная. Он взял с собой еду, какой-нибудь горячий напиток.

— Я понимаю, на что ты намекаешь. Но это был очень профессиональный убийца. Он предусмотрел все тонкости.

— Тем не менее, Росс, сила часто находится на стороне закона. Люди забывают о всякой осторожности, когда вычищают кровь из ванны. Парень провел на дереве всю ночь, хорошо…

— Дежурные следователи полностью прочесали место преступления.

— Тех инспекторов, которые осматривали здесь окрестности, офицер Сатерленд, не стоит путать с Эмброузом Конгривом.

— Извини, босс, я просто хотел сказать…

— Мы обойдем ствол дерева со всех сторон, — сказал Конгрив, вынув пару латексных перчаток из служебной сумки Сатерленда. — Радиус пятнадцать футов. Ты иди туда, а я пойду против часовой стрелки. Я что, излишне скрупулезен, а? Так, что ли, они думают? Ей-богу, так они и думают, дорогой мой Сатерленд!

Двадцать минут спустя, когда их дождевики были покрыты грязью, соломой и сырыми листьями, двое следователей встретились с другой стороны дерева.

— Хорошая поверхностная экспертиза, осмелюсь заметить. Давай пройдемся еще раз, что ли? Я теперь пойду по твоей половине, — сказал Конгрив. Он встал на колени и, держа фонарь в одной руке, начал аккуратно переворачивать слои листьев один за другим.

Сердце Сатерленда чуть не перестало биться, когда пять минут спустя он услышал восклицание Конгрива:

— Ага!

Независимо от того, сколько раз он слышал от Эмброуза Конгрива слово «ага», он знал, что оно означало только одно. Холодный след только что стал значительно теплее.

— Что у тебя, шеф? — спросил он, посмотрев на начальника через плечо. Конгрив сжимал большим и указательным пальцами какой-то мокрый черный предмет.

— Не знаю. Подойди, взгляни, ничего тебе не напоминает?

— Понятия не имею. Может быть, какой-то заплесневелый корень?

Конгрив вынул из кармана лопатку и поддел предмет, убрав его в прозрачный пластиковый пакет как возможное вещественное доказательство.

— Похоже, эти твои дежурные следователи пропустили важную улику. Ведь это сигара, — сказал он, поднеся пакет к фонарю Сатерленда. — Видишь отпечатки зубов?

Росс поглядел на сигару с другой стороны.

— Да, — ответил он. — А здесь, похоже, осталась фольга, которая была в упаковке. Видишь?

Джорджтаун

Алекс Хок не мог заснуть. Он не мог больше оставаться в одиночестве в опустевшем Джорджтаунском доме в Вашингтоне, не мог даже думать о том, чтобы вернуться в Англию. Он повернулся на бок и посмотрел на часы. Полночь. О, Иисус! Щелкнув выключателем лампы, он принялся читать книгу, затасканный том первого издания «И у свиней есть крылья».

Вудхаус был одним из немногих авторов, которые могли сначала завладеть его вниманием, а затем рассмешить. Он читал книгу минут пятнадцать, потом вдруг сел и отшвырнул ее в угол комнаты.

Даже Вудхаус не помог ему.

Отбросив книгу, он нечаянно попал в отвратительную хрустальную вазу Уотерфорда, которую кто-то преподнес в качестве свадебного подарка (зачем Пелхэм развернул этот ужасный предмет и поставил его в комнате, было большой загадкой); ваза разбилась, ударившись о стену, и Хок испытал особенное удовлетворение от звона осколков. Как будто по тарелкам грохнули молотком.

«Вот теперь немного легче», подумал он, с жадностью отыскивая глазами, что бы еще такое более-менее существенное расколотить на тысячу кусков.

Он уже собирался выползти из кровати и залиться крепким бренди до самих краев, до того состояния, пока не захочется пробить кулаком стену, но в этот момент звякнул телефон.

— Алло! — прорычал он, не удосуживаясь скрыть злобу.

— Не можешь уснуть?

— Что?

— Я увидела свет в твоей спальне.

— А, Конч, привет. Как ты там поживаешь, черт тебя побери?

— Все путем. Счастливо. Я счастлива, как свинья в…

— Ты что, звонишь, чтобы ободрить меня, что ли?

Консуэло де Лос Рейес, Конч, работала госсекретарем США. Она была довольно красива и умна и жила через дорогу. Она была соседкой Хока уже почти два года. Кроме того, раньше она была возлюбленной Алекса. Но это было так давно.

— Ну что, забыл уже свою старую приятельницу по рыбалке?

— Извини. Сейчас у меня почти отсутствует чувство юмора.

— Ну и ладно. У меня тоже. Давай выпьем.

— Замечательная мысль. Где будем пить — у тебя или у меня?

— У тебя. Твой винный погреб получше моего. Давай немного разгрузим твои запасы.

Дверной звонок прозвенел полчаса спустя и застал Хока с бутылкой «Лафита» 53-го года в руках. Старая пословица: «Жизнь слишком коротка, чтобы пить дешевое вино», никогда не казалась более подходящей к случаю, чем теперь. Еще в детстве поняв, что любой человек каждую секунду своей жизни ходит на волосок от смерти, Хок воспринял кровопролитие на ступенях часовни Святого Иоанна как самое яркое подтверждение несостоятельности любых мер безопасности.

Алекс отворил массивную дверь.

Глаза Конч блестели, она обвила его шею руками; затем нежно опустила правую руку на плечо. Они стояли в дверном проеме, словно чего-то ожидая.

Наконец Алекс освободился из ее объятий и, посмотрев ей в лицо, сказал:

— Может, пропустим вино и перейдем сразу к текиле? — Он попытался улыбнуться, и у него почти получилось.

— Я делаю ужасную «Маргариту», дружище.

— Самую худшую «Маргариту» в Ки-Уэсте и Ки-Ларго.

Они встретились в тех местах. Алекс хотел научиться ловить большеглазую сельдь, а Конч, кубинка, выросшая на Флоридских островах, была признанным мастером в этом деле. Тем летом она только что окончила Гарвард, получив диплом политолога. У нее был целый год, чтобы решить, что делать со своим будущим, а тем временем она довольно неплохо зарабатывала на жизнь в качестве инструктора по рыбной ловле в «Чика Лодж» на Исламораде. Бар «Чика» с отличным видом на океан был излюбленным местом отдыха местных капитанов и рыбаков, и там Конч однажды встретила высокого англичанина с вьющимися темными волосами. В отличие от большинства туристов, одетых в затейливо раскрашенные тропические рыбацкие рубашки, Алекс Хок носил простую льняную рубашку цвета морской волны с закатанными до локтей рукавами.

— Бармен сказал мне, что вы идете в Ки-Уэст ужинать сегодня вечером, — сказала ему в первый день их встречи смуглая красавица. Она носила шорты цвета хаки и хлопковую рубашку, которая с трудом скрывала ее пышные формы.

— Вообще-то так и есть, — ответил Хок с улыбкой, уже пойманный на крючок, но пока что не затянутый на борт.

— Плохая мысль, — сказала она, тряхнув головой.

— Действительно? И почему же?

— Там уровень преступности резко вырос, — резюмировала она. — Начальник полиции — мой хороший приятель. Только между нами, он сказал, что количество шлепков по заднице утроилось там за последние шесть месяцев. — Хок, который имел некоторое представление о сексуальной демографии Ки-Уэста, засмеялся.