Ознакомительная версия.
– Вы че, мальчишки, офигели?! – возмутилась Майя. – То косячок курить, то это… чужое, заляпанное надевать. Еще и потное, наверно. Не буду я!
– А в чем будешь? – с интересом спросил Алексей.
Майя упрямо тряхнула копной волос.
– В купальнике буду! В полдень жара самая… Вот!
Губастый хмыкнул, кивнул на босые ноги девушки:
– У нас кроссовки с шипами. Дать?
Майя выхватила из кармана Алексея карандаш и бросила его на асфальт. Остановив парня, попытавшего поднять канцелярский товар, она тут же ловко подцепила тонкую палочку загорелыми, гибкими пальцами ступни и подняла, затем вынула зажатый ими карандаш и подала Виталию.
– А такое видали? С шипами…
Альпинист впервые посмотрел на нее с уважением.
– Сильно! Ладно, завтра в двенадцать на Лескова, на крыше.
* * *
На следующий день они стояли на крыше дома. Район новой застройки расстилался вокруг, сквозь мох пятиэтажек-«хрущоб» и даже чудом сохранившихся частных домиков с гнилыми сараями, тянулись вверх крепкие подберезовики новых домов из литого бетона. Равнодушно покачивали в ярком небе краны – суставчатыми клювами. Пахло нагретым железом, голубями и битумом – пятки девушки после пары шагов стали совершенно черными. Она раскинула руки и помечтала вслух:
– Лешка! Красота какая! Ветерок обдувает. Тут бы тряпку кинуть. И загорать. Обнаженной, да?!
– Ага. А тебя американский спутник-шпион из космоса сфотографирует – и в «Плейбой».
– Ну и что? Ты хочешь сказать, я такая страшная, что для твоего «Плейбоя» не подхожу?! – надула губки Майя.
Пока они перепирались, Виталий и его помощник, который оказался таким же длинным и молчаливым, раскладывали свою жутковатую упряжь: тросы, карабины, кожаные пояса и разнообразные пластины. Все это гремело, звенело и с трудом распутывалось. Майя, стоявшая на крыше в одном купальнике телесного цвета, – стройная, ладненькая, бронзовая – со страхом посмотрела на причиндалы промышленных альпинистов. К ним подошел Виталик, держа в руках крепеж, похожий на седло.
– Значит, вот так вот одевается, вот тут ролик-регулятор. Вверх-вниз. Это для передвижения по горизонтали…
– А не оборвется?! – тревожно поинтересовалась девушка.
– Страховка, – скупо обронил Виталик. – И вот еще, если перевернетесь… бывает такое, снасть американская, хитрая. Так вот, если перевернетесь, то не дрыгайте ногами, только запутаете все. А вот так складываете… ноги! И вместе аккуратно поднимаете вверх. Центр тяжести смещается, тело возвращается в исходное…
– А что, было, да?
– Было тут в прошлый раз с одним…
– И что, разбился, да? – ахнула Майя.
Виталик посмотрел на нее пристально.
– Не. Дерьмо за шиворот потекло… обделался он со страху. Но вам, миледи, это, похоже, не грозит! Вовка, закончил?
– Да.
– Обряжаемся!
Внизу, в тишине двора, увязнув в траве своими квадратными жесткими каблуками, стояла Агния Андреевна. Ее присутствие полностью обеспечило успех операции: монументальная дама уже два раза пресекла поползновения бдительных бабулек «позвонить куда надо» и всем отвечала одно и то же: мол, энергетические трещины ребята заделывают. Хотя Агния Андреевна и сама толком не знала, зачем все это. Но Алексей пообещал ей еще прикрепить над окном тарелку, так как жильцы жаловались, что с ее стороны дома плохо ловится телесигнал, даже у владельцев навороченных спутниковых систем. Тарелка – обыкновенная, суповая, выкрашенная для пущего колорита «золотой» краской, сейчас была где-то там, у молодняка.
Агния Андреевна вообще слегка сомневалась в успехе мероприятия, ибо то, что сотворили с ее квартирой, разумному описанию не поддавалось. Больше всего ее смущал настольный торшер с кроваво-красным абажуром, прилепленный к потолку вверх ногами вместо привычной пятирожковой люстры: «Чтобы было все в АЖУРЕ, надо жить под АбаЖУРом!» Из середины этого «ажура» свешивалась мохнатая лапа Кинг-Конга с устрашающе синими ногтями, купленная Майей в магазине приколов: чтобы «на Небе была Мохнатая Лапа». Метафора мохнатой лапы была понятна Агнии Андреевне, так как она всю жизнь только ею и пользовалась, но рука, покачивавшаяся над головой и блестевшая когтями, все же нервировала. Впрочем, по сравнению с тем, что ее спецы сотворили в кухне, перевернутый абажур выглядел детской шалостью. Там в центре стоял круглый столик для завтраков с нарисованным на нем ртом, по краям столика сахарно белели огромные зубы («чтобы пища была вКУСной, стол должен слегка поКУСывать!»), а с холодильника свисал фиолетовый коврик-язык (кухонный гарнитур ей чудесным образом достался в кредит со смешными процентами, как объяснил Алексей, почти что в ЛИЗИНГ). В углу к стене была пришпилена буржуйка, выкрашенная все тем же «золотом», – чтобы «жить, как буржуи». Этого Агнии Андреевне, конечно же, очень хотелось, но морально она была не совсем готова въезжать в эту квартиру. Квартиру, в которой вместо человеческого звонка грохотал шарик с мелкими монетами, вертящийся от действия ручки на внешней стороне: таким образом, любой посетитель «накручивал денег» хозяйке квартиры.
Поэтому она сейчас стояла, наблюдая за началом работ, и только время от времени тяжело вздыхала, со свистом выпуская воздух из необъятной грудной клетки. Она не заметила, как рядом с ней появился старичок с торчащей козлиной бородкой, в пиджаке с орденскими планками, в тренировочных лже-адидасовских штанах и советских красных кедах. Старичок посмотрел наверх, щурясь, и раздраженно произнес:
– Вот ведь че творят, че творят-то! Средь бела дня… воруют, памашь, частное трудовое достояние. Надо бы звякнуть, кому следует.
– Перестаньте, – брезгливо оборвала его женщина. – Это моя квартира. Люди работают. Щели заделывают. Энергетические.
– Щели? – поразился старичок. – Куды щели?
– В параллельный мир! – брякнула Агния Андреевна то, что сама слышала от Алексея.
Старичок нахмурился и потащил из кармана очки в роговой оправе.
– А там, между прочим, – с обидой сказал он, – в ентом мире, и моя квартира имеется… Заслуженная! Потому я, памашь, со всем пристрастием…
Старичком был не кто иной, как дед Клава. С того времени, как он сдал свою жилплощадь странной троице, душа у него была не на месте. Количество зеленых бумажек под матрацем немного уменьшилось, и это точило мозг: деду Клаве хотелось, чтобы бумажки не убывали, но в то же время колбаса в холодильнике не переводилась. Поэтому, промаявшись всю ночь, он не выдержал, надел свой пиджак с колодками, новые «треники» и поехал к квартирантам, втайне надеясь выскрести у них под каким-нибудь предлогом еще немного зеленых бумажек. Возня на стене дома, над окнами его квартиры, деда Клаву порядком озадачила.
А четверка на стене продолжала делать свое дело. Виталик и его помощник меланхолично мазали мастикой «трещины», нарисованные накануне черным маркером. Над ними синело небо, белели новостройки, ветерок трепал лацканы старых стройотрядовских курток, действительно, заляпанных краской всех цветов. Оглядевшись на тихий двор, Алексей повернулся к Майе и, закрыв баночку с мастикой, кивнул ей: мол, спускаемся. Сам взялся за переключатель ролика и легко поехал вниз.
Им с девушкой достались три окна: кухня и две комнаты. Сам Алексей первым делом оказался у кухни, вгляделся в темное стекло. Ничего особенного. Жалкая кухонька с белеными стенами дышала неуютом, желтоватые шторы и налет на стекле говорил о том, что тут много и часто курят. На подоконнике даже виднелись пепельница и пустая пачка из-под дамских тоненьких сигарилл. Марка обычная, пафосная – из бара стандартного ночного клуба. Единственное, что поразило Алексея, – это большой, явно старинный медный таз, стоявший у стены в углу. Он мерцал, как закатное солнце.
– Переходим… – скомандовал он девушке и, справившись с регулятором, слегка отталкиваясь от стены подошвами кожаных сандалий, начал передвигаться вбок. Хитрая система талей вверху облегчала их передвижение.
Тем временем внизу дед Клава нацепил на сухой нос очки, сфокусировал зрение и тут же увидел нечто непотребное.
– Да она ж ГОЛАЯ!!! – завизжал он истошно.
Крик этот прорезал двор, как свист летящей мины. Мамаши, выгуливавшие детей в песочницах, сначала пригнулись, потом заинтересованно задрали головы; пара тинэйджеров, попиравших скамейку в углу двора и пивших пиво, тоже посмотрели вверх и прокомментировали увиденное в нецензурных, но радостных выражениях. Агния Андреевна тоже посмотрела наверх и только тут поняла, что снизу повисшая на тросах девчонка действительно кажется совсем голой. Именно в таком купальнике, сливающемся с телом, Майя делала при ней асаны.
Но вопль деда Клавы сделал свое дело. Теперь он притопывал на месте и подпрыгивал, как кавалерийский конь, первый раз выведенный на плац после долгого стояния в конюшне.
– Успокойтесь, – процедила сквозь золотые зубы женщина. – Это купальник такой. Сама ими торговала.
Ознакомительная версия.