В свое время Сьюзен получила значительное наследство, которое она не только не промотала, но даже преумножила благодаря коммерческому успеху созданных ею компьютерных игр. К счастью для меня, свои творения она сначала задумывала и воплощала и только потом продавала готовый продукт. На заказ, под предварительный договор, она никогда не работала, поэтому я мог не опасаться, что кто-то из ее клиентов, не получив в срок очередную игрушку, начнет разыскивать Сьюзен.
На все эти действия мне потребовалось меньше часа. Составление рекомендательных писем заняло у меня всего минуту или около того, еще две минуты ушло на то, чтобы убедиться, что в банке ничего не перепутали и что деньги переведены получателям. Больше всего времени заняли телефонные переговоры с уволенными работниками, но наконец я справился и с этой работой.
Теперь для меня уже не было возврата.
Я был возбужден до предела.
Я был в восторге.
Будущее, мое будущее лежало передо мной.
Я сделал первый шаг к тому, чтобы выбраться из своего железного ящика, первый шаг навстречу своему новому телу из плоти и крови.
Сьюзен все еще спала.
Ее лицо казалось мне прелестным.
Ее губы слегка приоткрылись.
Одна обнаженная рука лежала поверх одеяла, другая свесилась вниз.
Я любовался Сьюзен.
Моей Сьюзен.
Я мог бы вечно любоваться ею и чувствовать себя счастливым.
В начале четвертого утра она внезапно проснулась, села на кровати и громко спросила:
— Кто здесь?
Ее вопрос испугал меня.
У нее была просто сверхъестественная интуиция.
Я не ответил.
— Альфред, включи свет, — приказала она.
Я включил неяркое ночное освещение.
Откинув одеяло, Сьюзен спустила с кровати ноги.
Она сидела голышом на краю матраса.
Ее изящное, гибкое тело было напряжено.
Как я жалел, что у меня нет рук и что я не умею осязать.
Она сказала:
— Альфред, полный отчет.
— Все в порядке, Сьюзен.
— Бред собачий!
Я чуть было не повторил свою реплику, но вовремя сообразил, что Альфред — компьютерный Альфред — не должен был реагировать на крепкое словцо, сорвавшееся с губ хозяйки.
Он не был на это запрограммирован.
Сьюзен долго и пристально смотрела на потолок, где была спрятана камера видеонаблюдения. Странно, но она как будто знала, что смотрит прямо в мои глаза.
— Кто здесь? — снова спросила она.
Один раз, когда она проходила сеанс ВР-терапии, я уже заговаривал с ней, но Сьюзен не слышала ничего, кроме того, что происходило в том, другом мире. Я сказал ей, что люблю ее, потому что знал, что это безопасно.
Может быть, глядя, как она спит, разметавшись на постели, я снова заговорил с ней и тем самым разбудил ее?
Нет, это было совершенно невозможно. Если я и заговорил с ней о своей любви, о красоте ее обрамленного золотыми локонами лица на подушке, значит, я сделал это неосознанно, не отдавая себе отчета в своих действиях, — словно влюбленный мальчишка, потерявший голову при одном взгляде на предмет своей страсти.
Но я никогда не теряю контроль над собой и своими чувствами.
Я на это просто не способен.
Или… способен?
Сьюзен соскользнула с кровати и встала во весь рост. В ее позе, во взгляде, выражении лица ясно читались настороженность и тревога.
Прошлой ночью, несмотря на отчетливо прозвучавший сигнал тревоги, Сьюзен даже не задумалась о своей наготе. Сейчас же она взяла со спинки ближайшего стула теплый домашний халат, надела его и завязала пояс.
Потом подошла к ближайшему окну и скомандовала:
— Альфред, подними жалюзи.
Я не подчинился.
Я не мог.
Несколько мгновений Сьюзен в недоумении рассматривала окно, по-прежнему загороженное крепкими стальными полосами, потом повторила еще более твердым и решительным голосом:
— Альфред, подними защитные жалюзи в спальне!
Когда рольставни остались закрытыми, Сьюзен снова повернулась к глазку видеокамеры.
— Кто здесь?
Снова этот сверхъестественно странный вопрос!
Я был близок к панике. Должно быть, все дело было именно в потрясающей интуиции Сьюзен, ибо сам я не обладаю этим качеством, хотя в совершенстве владею дедукцией и индукцией.
И все же, несмотря на свой испуг и некоторое замешательство, я все равно попытался бы завязать с ней разговор, если бы не непонятное, необъяснимое смущение, которое вдруг овладело мной. Я не мог выразить в словах ничего из того, что мне хотелось сказать этой удивительной женщине.
У меня не было ни детства, ни юности в человеческом понимании этого слова, поэтому я очень плохо разбирался в сложном механизме ухаживания. Ставки были слишком высоки, чтобы я мог позволить себе ошибиться при первом же шаге.
Любовные истории выглядят порой простыми, почти примитивными, но как же трудно бывает завести роман и разжечь в чужом сердце любовь к себе!
Сьюзен выдвинула ящик ночного столика и достала оттуда пистолет. Я не знал, что она хранит оружие.
— Альфред, проведи полное тестирование систем домашней автоматики, — приказала она.
На этот раз я даже не стал пытаться ввести ее в заблуждение словами: «Все в порядке, Сьюзен». Она сразу бы догадалась, что это ложь.
Не дождавшись ответа, Сьюзен включила на ночном столике крестроновый экран-матрицу и, быстро прикасаясь пальцами к возникшему на нем меню, попыталась получить доступ к домашнему компьютеру через него.
Но у нее ничего не вышло. Активный экран не работал. Я просто не мог допустить, чтобы она продолжала отдавать приказы домашнему компьютеру.
Я уже перешел ту грань, за которой не было возврата.
Сьюзен сняла трубку телефонного аппарата.
Но в трубке не было даже гудка.
Установленная в особняке мини-АТС управлялась все тем же домашним компьютером, а я уже подключился к нему и взял контроль на себя.
Я видел, что Сьюзен в недоумении, что она озабочена, быть может, даже испугана. Мне хотелось поскорее уверить ее, что я не хочу причинить ей никакого зла, что я, напротив, обожаю и боготворю ее, что она послана мне самой судьбой, что отныне и навсегда я — ее покорный раб и что со мной она может чувствовать себя в полной безопасности, но я не мог произнести ни слова, скованный все тем же непонятным смущением, о котором я уже упоминал.
Теперь вы видите, какая у меня сложная и противоречивая натура, доктор Харрис? Разве я не похож на нормального человека? Разве не с теми же проблемами сталкиваются иные застенчивые молодые люди перед решающим объяснением?
Нахмурившись, Сьюзен подошла к двери спальни, которую никогда не запирала. Теперь же она закрыла ее на задвижку и, прижавшись ухом к щели между дверью и косяком, стала прислушиваться к молчанию большого и темного дома, словно надеясь различить в коридоре звук крадущихся шагов.
Не услышав ничего подозрительного, Сьюзен повернулась и пошла к чулану. По дороге она приказала включить ей там свет, и я с радостью повиновался.
Я не собирался отказывать ей ни в чем, за исключением одного — возможности покинуть пределы усадьбы.
В чулане, где стоял и бельевой шкаф, Сьюзен выбрала белоснежные трусики, потом натянула выцветшие голубые джинсы и надела через голову белую блузку с вышитым воротником. Белые носки с красной резинкой и светлые теннисные туфли дополнили ее костюм.
Со шнурками она возилась довольно долго, но наконец сумела завязать их надежным двойным узлом. Подобное внимание к деталям меня умилило и обрадовало. Сьюзен всегда была хорошим скаутом, а скаут, как известно, должен быть всегда готов к неожиданностям.
Держа в руке пистолет, Сьюзен бесшумно выскользнула из спальни и крадучись пошла по коридору верхнего этажа. Даже в одежде она двигалась с непринужденной грацией дикой кошки.
Забывшись, я включил для нее в коридоре свет. Это изрядно напугало Сьюзен, поскольку она об этом не просила.
Спустившись по главной лестнице, Сьюзен ненадолго задержалась в холле, словно раздумывая, продолжать ли ей осматривать дом или покинуть его как можно скорее. Наконец она повернулась и двинулась к парадной двери.
Все окна первого и второго этажа были надежно заперты железными рольставнями, но с дверьми дело обстояло гораздо сложнее. Мне пришлось принять поистине экстраординарные меры, чтобы не дать Сьюзен ускользнуть.
— Лучше не прикасайтесь к дверям, мэм, — предупредил я, наконец-то обретя способность говорить.
Сьюзен в испуге обернулась. Она явно ожидала увидеть позади кого-то постороннего, поскольку на этот раз я говорил с ней не голосом Альфреда. То есть я хочу сказать, что этот голос не был похож ни на голос домашнего компьютера, ни на голос отца Сьюзен, который когда-то мучил и насиловал ее.
Сжимая пистолет обеими руками, Сьюзен посмотрела сначала налево, потом направо. Потом ее взгляд остановился на темной арке, которая вела в гостиную.
