– Пойдем в кровать, Моргунчик, – предложила она после того, как все было съедено, они сложили грязную посуду в раковину и допили вино.
Внезапно Райан встревожился: а вдруг один из симптомов его болезни – импотенция? Как выяснилось, напрасно.
В кровати, в движении, он в какой-то момент задался вопросом, а не перегрузят ли занятия любовью сердце, не вызовут ли очередной приступ? Все обошлось.
Потом они какое-то время наслаждались тишиной и покоем. Райан обнимал Саманту, а ее голова лежала у него на груди.
– Я такой идиот, – прошептал Райан.
Она вздохнула.
– Конечно же, ты не мог осознать это только что.
– Нет. Такая мысль приходила мне в голову и прежде.
– И что же напомнило тебе об этом?
Признавшись в абсурдных подозрениях, ему пришлось бы рассказать о проблемах со здоровьем. Он не хотел волновать Сэм, не получив диагноз доктора Гапты и не зная серьезности своего состояния.
– Я выбросил те сандалии.
– Которые изготовили из старых покрышек?
– Я купился на название компании-изготовителя – «Грин футвеэ»[23].
– Ты – прелесть, Дотком, но все равно дурачок.
Довольно долго они говорили о пустяках. Иногда это лучшая тема для разговора.
Саманта заснула первой, золотое видение в свете ночника, а вскоре Райан поменял ее успокаивающий образ на сны.
Один плавно перетекал в другой, пока он не оказался в городе, построенном в океанских глубинах. Храмы, дворцы и башни подсвечивались странным светом, струившимся вверх по куполам, шпилям, циклопическим стенам. Он плыл по залитым водой улицам, тонул в глубоководной тишине… пока не услышал ритмичное басовитое гудение, в котором чувствовалась угроза. И даже зная источник этого звука, он не решался назвать его, ибо назвать означало принять.
Он проснулся в тускло освещенной спальне. Ужас, навалившийся на него, вызывала не непосредственная угроза, но опасность, затаившаяся в будущем, отделенная от него неделями и месяцами, и речь шла не о болезни, а о чем-то более страшном и пока ему неведомом. Сердце не разогналось, но каждый его удар гулко разносился по всему телу.
Хотя простыни благоухали ароматом Саманты, она сама поднялась с кровати, пока Райан спал. В комнате он остался один.
Электронные часы на прикроватном столике показывали 23:24. Проспал он менее часа.
Свет, попадавший в спальню через полуоткрытую дверь, напомнил странное сияние из его сна о городе на дне океана.
Он надел брюки и босиком отправился на поиски Сэм.
В соседней комнате, объединенной столовой и гостиной, рядом с креслом горел бронзовый торшер с абажуром из стеклянных шариков цвета бренди. Пол усыпали шарики-тени.
В кухне, примыкавшей к комнате, Райан увидел открытую дверь. Она выводила на балкон, где они обедали.
Свечи давно уже догорели. Только лунный свет с трудом просачивался сквозь листву, и в густом сумраке ветви старого дерева казались щупальцами.
Запах близкого океана едва улавливался, заглушенный ароматом цветущего в ночи жасмина.
Не нашел он Саманту и на балконе. Лестница с него вела во двор между гаражом и домом.
Доносящиеся снизу приглушенные голоса заставили Райана переместиться от лестницы к ограждению. Посмотрев вниз, он увидел Саманту, потому что лунный свет, падая на нее, обесценил волосы Сэм, превратив их из золота в серебро, и ласкал перламутровый шелковый халат.
Человек, с которым она говорила, стоял в тени, но по тембру Райан понял, что это мужчина.
Слов он разобрать не мог, тональность не позволяла определить характер разговора.
Как и прошлым вечером, когда, стоя в кладовой, он безуспешно пытался подслушать разговор на кухне, Райану стало не по себе. И все то, что казалось простым и ясным, внезапно обернулось таинственным, непонятным, зловещим.
Изменившаяся тональность подсказала Райану, что разговор подошел к концу. И действительно, мужчина отвернулся от Саманты.
Когда незнакомец двинулся с места, тени поначалу прилипли к нему, но потом отпустили. Лунный свет, туманный и загадочный, упал на него, открывая лишь часть того, что хотел бы увидеть Райан.
Высокий, худощавый, с пружинистой походкой, мужчина пересек лужайку, направляясь к проулку, который проходил за гаражом, его седые, подстриженные ежиком волосы напоминали корону из льда.
Спенсера Баргхеста, любовника Ребекки Рич, сострадательного и всегда готового помочь гида самоубийц, Райан видел лишь короткое мгновение. Тени вновь поглотили его, на пару с мешавшей обзору листвой и ветками перечного дерева.
Саманта направилась к лестнице.
Райан попятился с балкона. Переступив порог, повернулся, торопливо пересек кухню и гостиную.
В спальне скинул брюки, вернул их на спинку стула, где они и висели, лег в кровать.
Уже под простыней понял (о чем и не подумал во время отступления), что интуитивно отказался от конфронтации. И теперь засомневался, что принял правильное решение.
Притворяясь спящим, услышал, как Саманта вошла в спальню, потом зашуршал шелк сбрасываемого с плеч халата.
Нырнув под простыню, она прошептала: «Райан?» Не услышав ответа, позвала вновь.
Если б она заподозрила, что он не спит, то поняла бы, что он видел ее встречу с незнакомцем под перечным деревом. Поэтому Райан сонно ответил: «М-м-м-м?»
Она прижалась к нему и ухватилась за что хотела.
Учитывая ситуацию, он бы никогда не поверил, что сможет отреагировать должным образом. И изумился, даже пришел в смятение, когда выяснилось, что падающие на Саманту подозрения в обмане страсти не помеха.
Более всего он ценил в женщине интеллект, остроумие, любовь и нежность. Сэм обладала всеми четырьмя достоинствами и не имитировала первые два, хотя теперь Райан тревожился, что интеллект этот использовался для того, чтобы обманывать людей и манипулировать ими. Он уже гадал, любит ли она его, желает ли добра или всего лишь лицемерит.
Никогда раньше он не занимался любовью, когда в его сердце боролись столь противоречивые чувства, а физическое желание отделилось от эмоций. Собственно, любовь не имела к этому действу никакого отношения.
Потом Саманта поцеловала его в лоб, подбородок, шею. Прошептала: «Спокойной ночи, Моргунчик» – и легла на бок, повернувшись к нему спиной.
Вскоре ее ровное дыхание указало, что она спит. Или притворяется, что спит.
Райан прижал два пальца к шее, чтобы посчитать пульс. Удивился, как медленно бьется сердце, что являлось еще одним обманом, причем обманывал его не другой человек, а собственное тело: делало вид, что оно в полном здравии, хотя могло подвести в любой момент.
Чуть ли не час он смотрел в потолок, но на самом деле прокручивал в голове год, проведенный с Самантой. Пытался вспомнить хоть одно событие, предполагающее, что она лелеяла какие-то темные замыслы, ранее полностью от него сокрытые.
Ему-то казалось, что никакие ее действия не таили в себе обмана. Но теперь, при возвращении к ним, тени ложились там, где их не было и в помине, и каждое воспоминание несло в себе отпечаток скрытых мотивов и тайных намерений.
Райана всегда тревожила паранойяльная подозрительность, которая пронизывала современное общество. Он стыдился того, что и сам, похоже, ничем не отличается от других. Да, он располагал некоторыми фактами, которые вызывали его недоумение, а теперь пытался пристегнуть к ним другие, рожденные распаленным воображением.
Райан тихонько поднялся с кровати. Саманта не шевельнулась.
Лунный свет едва проникал в окно, так что он наверняка наткнулся бы на мебель, если б не знал, где что стоит.
Скорее на ощупь, чем зряче, он нашел одежду, оделся и осторожно покинул спальню. Бесшумно закрыл за собой дверь.
Привыкшие к темноте глаза и знакомство с обстановкой позволили ему добраться до кухни, ничего не свалив на пол. Он включил свет над раковиной.
В блокноте у телефонного аппарата оставил записку: «Сэм, опять напала маниакальная бессонница. Не мог лежать на месте. Позвоню завтра. Люблю, Моргунчик».
Поехал домой, где собрал чемодан.
Тишина в большом доме стояла такая же, как бывает в межпланетном пространстве. Вот Райану и казалось, что каждый шорох гремит словно гром.
Он поехал в отель, где его не стали бы искать ни слуги, ни друзья и знакомые.
В номере, на очень уж мягкой кровати, проспал шесть часов, так крепко, что не видел снов. В субботу утром проснулся в позе зародыша, в каковой и заснул.
Руки болели. Вероятно, он спал, сжав пальцы в кулаки.
Прежде чем заказать завтрак в номер, Райан дважды позвонил. Сначала Уилсону Мотту, детективу. Потом в компанию «Быть, чтобы делать»: он собрался в Лас-Вегас, и ему требовался один из корпоративных самолетов.
