Убийца остановился, но начал медленно опускать руки.
— Держи руки так, как держал раньше. Чтобы я их все время видел! — рявкнул детектив.
Мишель поднялась на ноги и стала озираться в поисках пистолета.
— Знаешь что, Шон? Стреляй, и покончим с этим, — равнодушно произнес Эдди. — Тем самым сэкономишь штату целую кучу денег на судебном процессе и казни.
— У нас так дела не делаются.
— А ты сделай так. Все равно я человек конченый. Мне незачем жить.
— Ничего, до суда доживешь как миленький.
— Думаешь?
— А чего тут думать? Я готов держать пари…
— Смотри, опять проиграешь…
Бэттл прыгнул вперед, заводя в прыжке руку за спину, где за поясом торчал пистолет.
Мишель вскрикнула.
Громыхнул выстрел.
Кинг подошел к месту, где распластался преступник, и отбросил носком ботинка лежавший рядом пистолет. После этого осмотрел рану. Пуля ударила Бэттла в плечо, прошла по диагонали сквозь тело и вышла из спины.
— На этот раз пари выиграл я, Эдди.
Убийца изобразил на побелевших губах подобие улыбки.
— Одно деление в сторону, Шон. Одно деление в сторону…
Эдди Бэттл признал себя виновным во всех совершенных им убийствах. Благодаря тому, что он пошел на сотрудничество с властями и ответил на все вопросы следствия, а также по той причине, что у судей возникли некоторые сомнения в его психическом здоровье, защите удалось договориться о сделке, в результате которой он получил пожизненное заключение без права условно-досрочного освобождения. Приговор не мог удовлетворить жаждавших крови обывателей, и сторонники смертной казни организовали демонстрацию, промаршировав по улицам Райтсберга с требованием отставки губернатора, прокурора и проводивших этот процесс судей. Семейство Бэттл, вернее, то, что от него осталось, ежедневно получало десятки писем с угрозами в адрес Эдди. Там говорилось, что, несмотря на строгие условия содержания в тюрьме, куда его поместили, с ним будет покончено в течение месяца.
Кинг почти не принимал участия во всей этой суете и не следил за развитием событий. Ранив Эдди, он после этого помог отнести его и Сильвию на яхту и отвез обоих в госпиталь. Оба совершенно поправились, хотя Шон и сомневался, что Диас после пережитого хоть когда-нибудь снова станет прежней.
«Мне и самому, похоже, тоже прежним уже не стать», — думал детектив.
В свободное время он часто катался на лодке по озеру, созерцая при свете дня места, мимо которых проходил во мраке той ужасной ночи. Они с Мишель иногда разговаривали о том, что произошло, но большей частью старались подобных разговоров избегать, так как это дело совершенно их опустошило и вымотало. Зато Максвелл никогда не уставала благодарить напарника за свое спасение.
Вспоминая об этом случае, она качала головой и говорила:
— Никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной, Шон. И никогда прежде мне не приходилось вступать в схватку с таким физически сильным человеком. Меня все время преследует мысль, что сила Эдди не от мира сего.
— А что? — отвечал Кинг. — Очень может быть…
Такого рода разговоры наводили детектива на разные мысли по поводу того, что связано с Эдди. Более всего ему не давали покоя последние слова, которые тот произнес, лежа на земле и истекая кровью. «Одно деление в сторону, Шон… Одно деление в сторону». Что бы это могло значить?
Эти слова врезались в мозг, и никак не получалось от них избавиться. Встав однажды из-за стола в своем офисе, он решил для прояснения некоторых вопросов съездить к Бэттлам. Ремми дома, проинформировал его Мейсон.
В холле стояли несколько чемоданов.
— Кто-то из ваших отправляется в путешествие?
— Саванна нашла работу за морем. Сегодня отправляется к месту назначения.
«Повезло же ей», — подумал детектив, следуя за вышагивавшим по коридору Мейсоном.
Ремми выглядела несколько более бледной, чем обычно, и тем не менее не без удовольствия пила кофе. Это ее любимый, послеполуденный, вспомнил Кинг.
— Слышал, что Саванна покидает нас, — произнес он, когда дворецкий вышел.
— Да, уезжает в Европу. Но сказала, что, возможно, вернется на Рождество, — ответила Ремми с надеждой в голосе.
«Скорее нет, чем да».
— Доротея уже вышла из реабилитационного центра?
— Вышла. И перебралась в этот дом. Теперь ее комната рядом с моей. Между прочим, я решила помочь ей разобраться с финансовыми проблемами.
— Рад это слышать. Богатство должно приносить пользу. Кроме того, она член семьи. Надеюсь, полиция больше не подозревает ее в убийстве Кайла?
— Да, ее наконец оставили в покое. Полагаю, полицейские никогда не раскроют это дело.
— Кто знает? Никогда не говори «никогда»…
Разговаривали еще некоторое время, но никто не обмолвился даже словом об Эдди. Впрочем, о чем тут можно говорить?
Кингу очень хотелось уйти, поэтому он решил не откладывать дело в долгий ящик.
— Собственно, я приехал к вам, Ремми, чтобы задать пару вопросов. В частности, о вашем бывшем работнике по имени Билли Эдвардс.
Вдова одарила его пронизывающим взглядом.
— Вы имеете в виду автомеханика?
— Точно так.
— И в чем же заключается вопрос?
— Мне нужно знать точную дату, когда он уволился.
— Полагаю, эти сведения есть в записях о выплате слугам жалованья.
— Очень надеялся, что вы именно так и ответите. — Шон выжидающе посмотрел на Ремми.
— Хотите, чтобы я принесла эти бумаги прямо сейчас?
— Если можно.
Когда она вернулась с копиями документов, Кинг повернулся было, чтобы идти, но что-то заставило его в последний момент остановиться и повременить с уходом.
С минуту он молча стоял и смотрел на безукоризненно причесанную, подкрашенную и одетую хозяйку дома, сидевшую в глубоком старинном кресле, являя собой безупречный образ аристократки и светской дамы из южных штатов.
Бэттл подняла на него глаза.
— Что-нибудь еще? — холодно осведомилась она.
— Ну так как — дело того стоило?
— Какое дело? О чем это вы, Шон?
— Стоило ли быть столько лет женой Бобби Бэттла, если принять во внимание, что в результате вы потеряли обоих сыновей?
— Как вы смеете задавать мне подобные вопросы? — взорвалась хозяйка. — Вы не представляете, через что мне пришлось пройти!
— Вы всем так говорите? Я это к тому, что на мой вопрос вы так и не ответили…
— А с какой стати я должна отвечать?
— Назовите это филантропическим актом. Не сомневаюсь, что филантропия свойственна возвышенной натуре такой рафинированной и утонченной дамы, как вы.
— Ваш сарказм на меня не действует.
— В таком случае я спрошу прямо. Бобби-младший был вашим сыном. Почему вы допустили, чтобы он умер?
— Полагаете, у меня был выбор? — вскричала Бэттл. — Уж не думаете ли вы, чего доброго, что я не любила его?
— Произносить красивые слова легко, а вот что-то делать значительно труднее. Например, выступить против мужа и сказать ему примерно следующее: мне плевать, где ты подцепил заразу, но твоего сына надо лечить. Между прочим, эту болезнь не так уж сложно диагностировать, и даже в те годы это делалось без труда. Полагаю, курс пенициллиновой терапии очень помог бы ему и, в случае успешного завершения лечения, оба ваших сына были бы сейчас с вами. Вы когда-нибудь думали об этом в подобном ключе?
Ремми начала было что-то говорить, но потом замолчала, поставила чашку с кофе на стол и сложила руки на коленях.
— Возможно, в те годы я не была такой сильной, какой кажусь сейчас, — произнесла она после минутной паузы, и Кинг заметил блеснувшие в ее глазах слезы. — Но в конце концов я отвела Бобби-младшего к врачу, а потом ходила с ним от специалиста к специалисту. Кому я его только не показывала…
— Слишком поздно отвели.
— Да, — тихо согласилась Ремми. — Я опоздала. А потом у него нашли рак. И он не смог с ним бороться. — Она смахнула с глаз слезы, потянулась было за чашкой с кофе, но на полпути остановилась и посмотрела на Кинга. — Всем приходится в этой жизни делать выбор, Шон.
— И что интересно, очень многие делают неправильный выбор.
Бэттл, казалось, хотела бросить ему в ответ что-то едкое, но детектив избавил ее от необходимости вступать в перебранку, взяв с полки фотографию и продемонстрировав ей. На снимке были запечатлены Бобби-младший и Эдди в нежном возрасте. Ремми посмотрела на снимок и поднесла руку ко рту, словно для того, чтобы подавить рвавшееся из груди рыдание. Потом перевела вновь заблестевший слезами взгляд на Шона.
— Когда мы поженились, Бобби ничем не походил на того человека, каким стал позже. Возможно, я потому все ему с рук и спускала. Все ждала, что он станет прежним.
Кинг поставил фотографию на полку.
— Полагаю, мужчина, не пошевеливший даже пальцем, чтобы спасти собственного сына, не заслуживает подобного долготерпения.
