— Пошли вон, сучьи выродки.
Пройдя через дверь справа от алтаря и оказавшись на маленьком крыльце с противоположной стороны храма, Норман увидел повисший на колючем кусте обрывок материи. Наклонился, снял лоскут и поднес к глазам. Слабый лунный свет мешал рассмотреть его, но показалось, что ткань красного или розового цвета. Разве на ней было что-то красное? Помнится, она была в джинсах, впрочем, он не поручился бы. Все смешалось и перепуталось. Даже если и джинсы — сняла же она куртку, которую одолжил ей дружок-сосунок, и бельишко, возможно…
За спиной у него раздался шорох, напоминающий трепетание сигнального флажка на ветру. Норман повернулся, и коричневая летучая мышь вцепилась в его лицо, припав отвратительным ртом и хлопая крыльями по щекам.
При первом же звуке рука невольно опустилась к рукоятке пистолета. Теперь же он медленно разжал пальцы, схватил зверька и скомкал его, смял, чувствуя, как хрустнули крылья. Занес руку над головой и встряхнул летучую мышь с такой силой, что ее тельце лопнуло, и вывалившиеся внутренности упали на носки его ботинок.
— Нечего было лезть ко мне, паскуда, — заявил он летучей мыши, зашвыривая останки в темноту храма.
— С летучими мышами ты расправляешься запросто, Норман.
Господи Боже, до чего же близко — как будто из-за плеча! Он повернулся так круто, что потерял равновесие и едва не свалился с каменного крыльца.
Начинавшаяся у храма тропинка шла под уклон, спускаясь к ручью, и на половине пути среди деревьев, мертвее которых не нашлось бы ничего во всем мире, стояла его маленькая прекрасная бродячая Роза — вот так вот просто стояла себе в лунном свете и смотрела на него. Три лихорадочные мысли одна за другой пронеслись в его голове. Во-первых, прежние джинсы, если таковые на ней имелись, сменило иное одеяние-подобие мини-платья, самое подходящее место которому на бале-маскараде в приюте для идиотов. Во-вторых, она изменила прическу: стала блондинкой, и волосы не обрамляли ее лица, как раньше.
В-третьих, она красива.
— С летучими мышами и женщинами воюешь, — произнесла она ледяным тоном. — Кажется, на большее ты не годишься, верно? Мне даже почти жаль тебя, Норман. Ты всего-навсего карикатура на мужчину. Ты ведь не мужчина на самом деле. И эта глупая маска, которую ты натянул, не сделает тебя им.
— Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКА! — прорычал Норман, спрыгивая со ступенек, и припустился вниз по тропинке к тому месту, где она стояла; рогатая тень послушно последовала за ним, бесшумно скользя по мертвой траве.
Секунду-другую она не двигалась, прикованная к земле, с одеревеневшими мышцами во всем теле, а он мчался к ней, приближался, издавая под отвратительной маской торжествующий вопль. Справиться с оцепенением помог ей лишь образ теннисной ракетки, которой он ее изнасиловал, вызванный в сознании, как Рози заподозрила, верной подругой, миссис Практичность-Благоразумие, — теннисной ракетки с окровавленной ручкой.
Тогда она резко повернулась — на мгновение подол дзата взметнулся, как юбка танцующей цыганки, — и побежала к ручью.
«Камни, Рози… если ты упадешь в эту воду…»
Но она не упадет. Она ведь на самом деле Рози, Рози Настоящая, и ей под силу очень многое. Нет, не сорвется, не соскользнет с камней, если не позволит себе думать о последствиях такого падения. Волна резкого одуряющего запаха ударила ей в лицо, вызвав слезы на глазах… и рот снова наполнился слюной от невыносимой жажды. Рози подняла левую руку, зажала ноздри фалангами согнутых указательного и среднего пальцев и прыгнула сразу на второй камешек, с него на четвертый — и выскочила на противоположный берег. Легко. Легче, чем думалось. Так она считала до тех пор, пока не поскользнулась на траве. Рози упала, растянувшись во весь рост, и тело ее медленно поползло назад к черной воде.
Норман увидел ее падение и разразился смехом. Кажется, она сейчас промокнет.
«Не волнуйся, Роуз, — подумал он. — Я не дам тебе утонуть. Я тебя выужу из воды, а потом задам жару, чтобы подсохла. О да, можешь не сомневаться».
Однако она справилась и вскочила на ноги, бросив короткий панический взгляд через плечо в его сторону… но, похоже, глядела не на него — посмотрела на ручей. Когда Рози поднималась, перед его взором мелькнули обнаженные ягодицы — голые, как в тот миг, когда она появилась на свет, — и произошло нечто, повергшее его в полное изумление: он почувствовал эрекцию.
— Я иду, Роуз. — прохрипел он. Да, и может быть, в скором времени он придет к ней не только как разгневанный, но и как желающий ее муж. Можно сказать, явится в ответ на призыв.
Он поспешил к ручью, затаптывая изящные отпечатки босых ног Рози толстыми подошвами ботинок Гампа Питерсона с квадратными носами, и достиг берега ручья в тот момент, когда она добралась до верхней точки противоположного откоса. Рози остановилась на мгновение, озираясь, и в этот раз явно глядя на него. Затем совершила что-то, не сразу дошедшее до его сознания; словно пораженный молнией, он какое-то время не мог двинуться от удивления.
Она показала ему вытянутый средний палец в понятном во всем мире жесте: «А пошел бы ты…»
Причем сделала это со вкусом и изяществом, насмешливо чмокнув кончик пальца, после чего повернулась и побежала в рощу мертвых деревьев.
«Эй, Норм, старик, ты это видел? — возмутился el toro в черепной коробке. — Паскуда только что отправила тебя сам знаешь куда! Ты видел?»
— Да, — взбешенно выдохнул он. — Я все видел. Ей это даром не пройдет. Все припомню, до мелочей.
Но почему-то у него не возникло желания сломя голову броситься за ней в погоню и пересечь поток — и свалиться в воду. Что-то в этом ручейке ей не понравилось, и ему осторожность тоже не помешает; не оступиться бы — в самом прямом смысле слова. Черт знает, может, в этой сточной канаве полно тех южноамериканских милых рыбок с острыми зубками, которые за один присест обдирают корову до самого скелета. Он сомневался в том, что смерть в галлюцинации способна привести к физической смерти, но с каждой минутой происходящее все больше и больше смахивало на реальность.
«А как она посветила мне своей задницей! — облизнулся он. — Своей голой задницей! Как знать, может, и у меня найдется кое-что, дабы удивить ее… разве не говорят, что любезность должна быть взаимной?»
Норман оскалил зубы в гримасе, которую только слепой мог принять за улыбку, и осторожно стал толстой подошвой гамповского ботинка на первый белый камень. В этот момент луна скрылась за облаком, а появившись снова, застала Нормана на середине ручья. Он опустил взгляд на воду и замер, сначала всматриваясь в поток с любопытством, а потом ощущая, как его сознание наполняется ужасом. Лунные лучи проникали в толщу черной воды не глубже, чем удалось бы им проникнуть в слой жидкой грязи, но не потому у него перехватило дыхание. Отражение луны на поверхности воды было вовсе не луной. Оно показалось ему смутным отражением ухмыляющегося человеческого черепа.
«Испей водицы, Норми, — прошептал череп, покачиваясь на глади воды. — Всоси в себя порцию этого дерьма. Прими ванну, черт побери, если желаешь. Забудь про все свои заботы. Напейся и забудь. Напейся, и ничто и никогда больше тебя не потревожит; ничто и никогда».
Призыв звучал так соблазнительно, так многообещающе. Он поднял голову, наверное чтобы проверить, похожа ли повисшая в небе луна на человеческий череп, привидевшийся ему в воде, но вместо луны взору предстала Роуз. Она приостановилась в той точке, где тропинка углублялась в рощу мертвых деревьев, рядом со статуей мальчика с воздетыми руками и несоразмерно огромным торчащим фаллосом.
— Не-ет, — протянул он, — так легко ты от меня не уйдешь. Я не…
Каменный мальчик пошевелился. Его руки опустились и сомкнулись на запястье Роуз. Она закричала и отчаянно заколотила кулачком по каменным пальцам. Норман увидел, что физиономия мальчика расплылась в довольной улыбке; мальчишка высунул мраморный язык и принялся дразнить Роуз.
— Ах, молодец, — похвалил статую Норман. — Держи-ка ее, только не выпускай.
Он перепрыгнул на другой берег и бросился к жене-беглянке, протягивая к ней большие мощные руки.
— Не хочешь позабавиться со мной по-собачьи? — предложил ей каменный мальчик скрипучим, лишенным живых интонаций голосом. Сжимавшие ее запястье руки представлялись Рози комком острых углов и выступов, они настойчиво тянули ее вниз. Она оглянулась и со страхом увидела, как Норман спрыгнул с камня на берег и побежал вверх по откосу, вонзаясь рогами маски в ночной воздух. Он поскользнулся на сухой траве, но не упал. Впервые с того момента, когда она догадалась, что в полицейской машине сидел Норман, ее состояние приблизилось к паническому. Он поймает ее, и что потом? Искусает, разгрызет на кусочки, и она умрет, крича и задыхаясь от запаха одеколона «Инглиш Ледер». Он…
