― Ну, чего ты боишься. Подумай ― неужели я захочу сделать родную сестру вдовой? Осиротить родных племянников? В конце концов, я одному из них прихожусь крестным отцом. Нет, тебя ждет другое наказание, тебе больше не видеть от нас работы. Сейчас тебя посадят на самолет ― и отправляйся в Вегас к жене и детям, сиди там. Конни я буду высылать содержание. Вот и все. Но перестань мне твердить, что ты не виноват, ― не делай из меня дурака, не серди меня. Кто к тебе обратился ― Татталья или Барзини?
С мучительной надеждой остаться в живых ― со сладостным облегчением, что его не убьют, Карло Рицци пробормотал:
― Барзини.
― Ну-ну, ― негромко сказал Майкл. Он поманил Карло правой рукой. ― А теперь уезжай. Тебя отвезут в аэропорт.
Карло вышел за дверь первым, другие ― тотчас следом. Уже стемнело, но парк был, как обычно, залит светом прожекторов. Подъехала машина ― его машина, Карло узнал ее. Он не узнал водителя. Сзади, в дальнем углу, сидел еще кто-то. Лампоне распахнул перед ним дверцу.
Майкл сказал:
― Я позвоню твоей жене, что ты едешь.
Карло сел в машину. Шелковая рубашка на нем насквозь промокла от пота.
Машина тронулась к воротам, набирая скорость. Карло Рицци повернул голову, чтобы посмотреть, кто сидит у него за спиной, и в этот миг Клеменца изящным, ловким движением ― так девочка повязывает ленточку своему котенку ― накинул ему на шею гарроту. С силой дернул на себя, и гладкая веревка, рассекая кожу, впилась в тело. Карло Рицци рванулся вперед, забился, точно рыба на крючке, но Клеменца удерживал его крепко, затягивая гарроту все туже, покуда тело его жертвы не обмякло. В воздухе вдруг распространилось зловоние. Сфинктер желудка, расслабясь с приближением смерти, не удержал содержимого. Еще несколько мгновений Клеменца для верности продолжал сжимать гарроту, потом отпустил и спрятал обратно в карман. Переводя дух, откинулся на спинку сиденья. Тело Карло Рицци тяжело привалилось к дверце. Только тогда Клеменца открыл окно и проветрил машину.
Семейство Корлеоне могло торжествовать победу. За те же сутки Клеменца и Лампоне, спустив с цепи свои regimes, расправились с каждым из тех, кто вторгся в пределы владений Корлеоне. Нери был отряжен возглавить regime Тессио. «Точки» букмекеров Барзини разнесли дотла, двух заплечных дел мастеров, людей высшего ранга в его организации, застрелили, когда они мирно ковыряли в зубах после обеда в итальянском ресторане на Малбери-стрит. Убили ангела-хранителя спортивного тотализатора ― знаменитого посредника между семейством Барзини и властями, когда он после удачного вечера возвращался домой с ипподрома. Бесследно сгинули два самых крупных ростовщика из портовых кварталов ― останки их через много месяцев обнаружились на болотах Нью-Джерси.
Единым жестоким ударом Майкл Корлеоне добыл себе славу и вернул семейству главенствующее положение среди преступных синдикатов Нью-Йорка. Показав себя как блистательный тактик, он еще и потому снискал себе уважение, что некоторые из наиболее влиятельных caporegimes у Барзини и Татталья незамедлительно перешли на его сторону.
Да, Майкл Корлеоне вполне мог бы торжествовать победу ― когда б не выходка, которую учинила его сестра Конни.
Конни прилетела домой с матерью, оставив детей в Вегасе. Покуда лимузин не въехал в парковую зону, она еще сдерживала свое вдовье горе. Но там, не дав матери времени помешать ей, бросилась бежать по булыжной мостовой на тот край, где стоял особняк Майкла Корлеоне. Майкл с женой были в гостиной. Когда Конни ворвалась туда, Кей шагнула было ей навстречу, чтобы обнять, утешить, как сестру, ― но остановилась, ошеломленная потоком упреков и проклятий, которые Конни обрушила на голову своего брата.
― Сволочь, подлец! ― истошно орала она. ― Ты убил моего мужа! Дождался, пока умер отец, пока некому стало помешать тебе, и убил! Убил его все-таки! В отместку за Санни ― ты все время держал этот камень за пазухой, все вы на него таили зло! Но обо мне-то ты подумал? Какой там, черта с два! Что же мне теперь делать, как же я теперь?.. ― запричитала она со слезами.
Сзади, вопросительно поглядывая на Майкла, к ней уже подступили два телохранителя. Но он бесстрастно стоял и ждал, когда она выговорится до конца.
Кей потрясенным голосом сказала:
― Конни, опомнись, что ты.
Но Конни уже справилась со своей истерикой. Ее голос был полон мстительной злобы.
― А ты задумывалась, почему он был всегда так холоден со мной? Задумывалась, для чего он держит под боком Карло? Он с самого начала знал, что убьет моего мужа. Только не смел, покамест отец был жив. Отец бы ему не позволил. Он это понимал ― и выжидал. А после, чтобы нас не спугнуть, пошел в крестные отцы к нашему сыну. Скотина бездушная. Думаешь, ты знаешь своего муженька? Знаешь, сколько еще он загубил народу заодно с моим Карло? Почитай газеты. Барзини, Татталья, остальные... Всех уложил мой братец!
Конни успела снова довести себя до точки кипения. Она попыталась плюнуть Майклу в лицо, но в пересохшем рту не набралось слюны.
― Отведите ее домой и вызовите врача, ― сказал Майкл.
Двое сзади мгновенно подхватили Конни под руки и поволокли прочь.
Кей тем же сдавленным, потрясенным голосом спросила:
― Откуда она это все взяла, Майкл, ― какие у нее основания?
Майкл дернул плечом.
― Обыкновенная истерика.
Кей посмотрела ему в глаза:
― Майкл, ведь это неправда ― прошу тебя, скажи, что неправда.
Майкл устало покачал головой:
― Конечно, нет. Верь мне. В этот единственный раз я разрешу тебе спросить о моих делах и дам ответ. Отвечаю ― это неправда.
Никогда еще он не говорил столь убедительно. Он глядел ей прямо в глаза. Все их доверие друг к другу, накопленное за годы супружества, призывал он сейчас на помощь, чтобы она поверила ему. И она поверила. Она покаянно улыбнулась и подставила ему лицо для поцелуя.
― Нам с тобой сейчас самое время выпить, ― сказала Кей.
Она пошла на кухню за льдом и услышала оттуда, как отворилась парадная дверь. Кей выглянула в гостиную ― туда, сопровождаемые телохранителями, входили Клеменца, Нери и Рокко Лампоне. Майкл стоял к ней спиной, и она подалась вбок, чтобы видеть его в профиль. В эту минуту Клеменца торжественно произнес, обращаясь к ее мужу:
― Дон Майкл.
Кей видно было, как Майкл принимал от них почести. Ей вспомнились при взгляде на него статуи, изваянные в Риме, ― античные статуи римских императоров, наделенных священным правом распоряжаться жизнью и смертью своих сограждан. Подбоченясь одной рукой, выставив ногу вперед, он стоял в небрежной и надменной позе; лицо его, повернутое в профиль, выражало холодную и властную силу. Caporegimes почтительно стояли перед ним. В этот миг Кей поняла, что все, в чем обвиняла Майкла Конни, ― правда. Она отступила назад на кухню и залилась слезами.
Год тонких дипломатических ухищрений понадобился Майклу Корлеоне на то, чтобы утвердиться в положении наиболее могущественного из главарей семейных синдикатов Америки и тем завершить наконец кровавую победу своего семейства. Двенадцать месяцев он делил свое время между штаб-квартирой под городом Лонг-Бич и своим новым домом в Лас-Вегасе. Когда год подошел к концу, решил, что пора окончательно сворачивать все операции в Нью-Йорке и продавать имение. И в последний раз привез своих домашних на месяц в Лонг-Бич ― чтобы, пока он будет закругляться с делами, Кей занялась упаковкой и отправкой вещей. Мелких хлопот, связанных с переездом, оставалась тьма-тьмущая.
Теперь, когда главенство семьи Корлеоне стало незыблемым, Клеменца отпочковался от нее с собственным семейством. На должности caporegime остался Рокко Лампоне. В Неваде Альберт Нери возглавил службу безопасности во всех контролируемых семейством игорных отелях. Работал на западный синдикат, возглавляемый Майклом, и Хейген.
Время залечивало старые раны. Конни Корлеоне помирилась с братом ― не долее как через неделю после своих страшных обвинений явилась к Майклу с повинной и уверяла Кей, что наболтала чепухи с горя, что все это неправда.
Конни без труда нашла себе нового мужа ― не подождав из уважения к памяти покойного положенного года, приняла на супружеское ложе отличного молодого человека, поступившего работать на семейство Корлеоне в качестве секретаря. Сына надежной итальянской четы, но со специальным образованием, полученным в одном из лучших колледжей Америки. Естественно, женитьбой на сестре дона он обеспечил свою будущность.
Кей Адамс-Корлеоне, к восторгу мужниной родни, решилась и, пройдя надлежащую подготовку, приняла католичество. Оба сына ее, в соответствии с правилами, тоже, естественно, воспитывались как католики. Что не вызывало особой радости у Майкла. Он предпочел бы видеть своих детей протестантами, как более подобает американцам.
