Ознакомительная версия.
Втоптав в грязь омоновцев майора Живоглотова (ему перепало гораздо больше остальных), конфисковав оружие и лишь по чистой случайности никого не убив, демонстранты помчались дальше, штурмовать отделение милиции, издавна ассоциирующееся у них со змеиным логовом. Ввиду неожиданности подобного оборота событий доблестные защитники закона не оказали ни малейшего сопротивления нападавшим. Самые сообразительные повыпрыгивали из окон (в том числе подполковник Бутылкин, сиганувший со второго этажа в заросли репейника), остальные, менее расторопные, угодили в лапы взбунтовавшихся граждан, припомнивших «ментам поганым» и хамское поведение, и побои, и вымогательство взяток, и многое-многое другое... По отделению разносились стоны, плачи, перемежаемые радостным уханьем победителей, активно работающих кулаками, ногами, цепями и колами. Отметелив до потери пульса злыдня Костоломова, Губошлепов отдышался, вынул из кармана сотовый телефон, набрал номер Лапшеушина и восторженно отрапортовал:
– Шеф! Дела идут превосходно! Омоновцам вломили по первое число! Здание ОВД взяли штурмом! Захватили в плен пятнадцать легавых! Каковы будут дальнейшие инструкции?! Шеф! Шеф! Вы меня слышите?! – В трубке пищали короткие гудки.
«Тьфу, черт, рассоединилось, – подумал порученец-телохранитель, повторно набирая номер, однако дозвониться до Владилена Генриховича не смог. – Телефон испортился, – простодушно решил Паша. – Ну ничего страшного. Покамест сам управлюсь».
– Козлов загнать по камерам! – зычно распорядился он, указуя перстом на кучку окровавленных, измочаленных, хнычущих сотрудников Лозовского ОВД. – А жертв мусорского произвола (Генерала и Бу-Бу) срочно отвезти в больницу!
Да здравствует справедливость!..
В это самое время лидер партии «Борцы за справедливость» Владилен Генрихович Лапшеушин, петляя как заяц, на своих двоих удирал из города. «Ни фига себе, – затравленно думал он. – Вот те и демонстрация! Вот те и электорат! Пропади он пропадом! Пашка, дубина! Робеспьер недоделанный! Разгром отряда ОМОНа! Успешный штурм отделения милиции! Мать-перемать! За такие фокусы мигом за решетку упрячут! Надо смываться от греха подальше! В случае чего «моя хата с краю, ни хрена не знаю». Да! Я произнес речь! Призвал к проведению мирной, подчеркиваю, мирнойдемонстрации, но к дальнейшим безобразиям не причастен! Сразу после речи я уехал... Ну, положим, в Долбищенск, на встречу с избирателями. Не было меня в Лозовске. Не подстрекал! Тем паче не участвовал! Во всем виноваты «паршивые овцы в нашем стаде», например лопух Губошлепов. Пусть суд воздаст им по заслугам!.. Гм, звучит правдоподобно. К тому же депутатская неприкосновенность... Авось выкручусь! Что же касается электората... До выборов есть еще время. Успею набрать очки. Засвечу кому-нибудь по харе на телестудии Останкино, плюну в рожу репортеру... В общем, выплыву! Не впервой!»
Выбравшись из Лозовска, Лапшеушин поймал на шоссе машину и, сунув водителю крупную купюру, потребовал на предельной скорости отвезти его в Долбищенск...
* * *
Лейтенант Олег Бибикин, огульно зачисленный начальником Лозовского ОВД в «снайперы», получив приказ ликвидировать по-тихому мадам Звездовскую и Котяру Пакостного, не испытал особого энтузиазма. Более того, его охватила паника. Лейтенанта не смущала перспектива стать убийцей, но, во-первых, Олег с детства слыл отъявленным трусом, а во-вторых, стрелком, если честно, являлся никудышным. В Бу-Бу он попал совершенно случайно, чему сам несказанно удивился. Однако именно благодаря трусости (с Бутылкиным ссориться опасно! Из-под земли достанет!) Бибикин спорить с начальством не посмел. Стуча зубами, потея и ежеминутно ощущая позывы к мочеиспусканию, он принялся готовиться к роли киллера, используя знания, почерпнутые из просмотренных боевиков, а также арсенал вещдоков, любезно предоставленный майором Бураковым. Бибикин натянул на голову лыжную шапочку с прорезями для глаз, нацепил черный плащ до пят, заткнул за пояс изъятый вчера у Генерала «ТТ», опрокинул для укрепления духа стакан водки и направился к городской мэрии. Редкие прохожие (большинство жителей Лозовска собралось на площади, внимая речам Лапшеушина) удивленно поглядывали на причудливую фигуру, но от комментариев воздерживались. Какая им, собственно, разница? Мало ли психов развелось в наше время, а дурдомы охраняются плохо. Вот и убег!
Никем не потревоженный Бибикин благополучно добрался до мэрии, значительно опередив вторую колонну демонстрантов, возглавляемую Брехунковым, решительно (сказывалась выпитая натощак водка) вошел вовнутрь и пнул ногой дверь кабинета Звездовской. Татьяна Петровна старательно наводила красоту. Занятие в ее преклонные годы ответственное, трудоемкое, отнимающее массу времени. На столе лежала груда косметики.
– Готовься к смерти! – загробным голосом произнес лейтенант, поднимая «ТТ». – Тебе конец!
Госпожа мэр, которой нельзя было отказать в сообразительности, нырнула под стол и завыла, как пароходная сирена:
– Вовик, Толик, Лелик! Меня хотят убить! На помощь!
Решимость незадачливого киллера бесследно испарилась. Он попытался убежать, но не успел. Примчавшиеся на зов клевреты Звездовской сбили его с ног, отобрали пистолет (как потом выяснилось, незаряженный: забыл в спешке вставить обойму) и сорвали маску.
– Ба! Да это ж лейтенант Бибикин! – воскликнул Вовик, врезав пленнику кулаком в рыло. – Бутылкин небось прислал?! Сознавайся, скотина! Башку отверну!
– Да, Бутылкин! – прошепелявил разбитыми губами лейтенант. – Не убивайте! Я больше не буду!
– Что с ним делать, Татьяна Петровна? – обратился к вылезающей из-под стола Звездовской Лелик. – Может, действительно того?! Пока никто не видит?!
Бибикин зашелся в истерическом плаче.
– Не надо! – свеликодушничала успевшая оправиться от испуга госпожа мэр. – Свяжите да заприте покрепче! Заложник нам пригодится. К тому же этот недомерок – отличный компромат против Бутылкина!
«Добры молодцы» скрутили не перестающего рыдать «киллера», попинали от избытка рвения, запихнули в чулан и повесили на дверь массивный амбарный замок. Едва они закончили свою работу, с улицы донеслись шум, гам и мегафонные призывы господина Брехункова «сохранять спокойствие»...
* * *
Сергей Анатольевич Брехунков, в отличие от горячего Паши Губошлепова, революционным действиям предпочитал «переговорный процесс». Однако не по благоразумию или кротости нрава, а из соображений прагматических. Сергей Анатольевич знал по опыту – конфиденциально побеседовав с представителями власти, можно выторговать что-нибудь «вкусненькое» себе лично, а ежели толпа начнет кипятиться – и ей небольшую косточку бросить. В результате волки сыты, овцы целы!
– Граждане, сохраняйте спокойствие! – надрывался он, намертво приклеившись губами к мегафону. – Партия «Борцы за справедливость» уполномочила меня вести переговоры с мэрией.
– Водка заканчивается, – шепнул на ухо оратору один из партийных функционеров. – Люди нервничают!
– Подгони фургон с нашего конспиративного склада, – так же шепотом посоветовал Брехунков.
– Отравятся, – задумчиво пробормотал функционер (на вышеупомянутом складе хранилась отвратнейшая сивуха, сварганенная из технического спирта. Один из основных источников пополнения партийной кассы, а также бездонного кармана господина Лапшеушина).
– Ни черта с ними не сделается! Не такое еще пили, – сохраняя на лице умильную улыбку, злобно прошипел Анатолий Сергеевич и, возвысив голос, крикнул: – Не позднее чем через полчаса прибудет фура с... э-э-э... напитками, которые будут раздаваться бесплатно.
Обнадеженная толпа слегка притихла, а Брехунков, не выпуская из рук мегафона, скрылся в здании мэрии. Там между ним и мадам Звездовской произошел весьма интересный разговор.
– Народ волнуется! – заявил Сергей Анатольевич.
– С какой стати? – изобразила недоумение госпожа мэр.
– Сами знаете! – хихикнул Брехунков. – Дележа бриллиантов просют!
– Каких бриллиантов? Знать ничего не знаю, – сухо отрезала Звездовская.
– Ох не надо! – замахал толстенькими коротенькими ручками «поверенный народных масс». – Мы с вами, Татьяна Петровна, люди здравомыслящие. Сумеем полюбовно договориться!
– Вы полагаете? – навострила уши Звездовская.
– Уверен.
– Хорошо! Ваши предложения?
– Извольте!..
Торг длился не менее часа.
В результате мэрша вручила Анатолию Сергеевичу десять тысяч долларов наличными и поклялась выделить долю сокровищ, к сожалению, недоступных пока из-за милицейского произвола. В свою очередь, Брехунков обещал поспособствовать успокоению возмущенных трудящихся. Обсудив детали, спевшиеся оппоненты вместе вышли на крыльцо.
– Я всей душой болею за вас, дорогие мои! – горячо заверила собравшихся Звездовская.
Ознакомительная версия.
