Мозг быстро произвел нужный расчет. Тридцать километров в час – это получается немного больше восьми метров в секунду. Так. А его лучшие результаты в беге на стометровку – двенадцать с половиной секунд. Выходит, он способен бежать со скоростью восемь метров в секунду. Нет, так не обгонишь. И здесь каменная насыпь, а не гладкая дорожка стадиона.
Между тем промелькнул следующий столб. Две с половиной минуты! Это шесть и шесть десятых метров в секунду. Скорость замедлилась. Теперь можно и потягаться. Какова длина цистерны? Метров пятнадцать-шестнадцать. За десять секунд бега он сможет обойти цистерну.
Еще одно контрольное измерение. Следующий столб появился через сто шестьдесят секунд. Поезд идет еще медленнее. Неужели он тормозит?
Тихон выглянул вперед. Ни светофоров, ни огней станции не видно. Вагоны раскачиваются и гремят больше обычного. Плохой участок с поворотом – вот машинист и сбавил ход. Но скоро он может закончиться, и тогда – никаких шансов. Надо решаться!
Тихон свешивается на согнутых руках справа по ходу поезда. Дожидается удобного момента и прыгает. Кувырок через голову – и он вновь на ногах и несется вперед, как на школьных соревнованиях, когда все девчонки смотрят, кто будет победителем. Цистерна уже сбоку, при желании можно потрогать ее масляный бок. Он бежит быстрее состава! Вот он обгоняет цистерну и забегает между ней и следующей платформой. Еще немного, и он дотянется до края платформы.
Тихон бросает руку вперед. Расставленные пальцы рассекают воздух. Не достал! Он бежит со скоростью поезда, а нужно быстрее. Необходимо последнее сверхусилие.
Но тут цистерна начинает напирать и легко ударяет в спину. Состав прибавил скорость. Тихон устоял, но силы уже заканчиваются. Дотянуться до платформы невозможно! Внизу с тяжелым уханьем колесные пары гнут стальные рельсы.
Еще один толчок в спину многотонной громадины. Ноги спотыкаются, Тихон заваливается вбок, но в последний момент бросается животом на сцепку. Стальные клешни раскачиваются и чавкают с металлическим хрустом. Что-то попало им в пасть.
Когда Заколов смог забраться на платформу, то увидел смятую в лепешку металлическую пряжку ремня. Тихон похолодел, представив, что бы случилось, если сцепка сдавила чуть ниже.
Но жалеть себя было некогда. Крик девушки заставил его рвануть дальше.
С одной из задних платформ высунулся человек и внимательно смотрел на мелькающие шпалы. В руке он сжимал милицейскую фуражку. Человек всматривался, не мелькнет ли под колесами или на обочине раздавленное тело. Но поезд набирал ход, а никаких признаков трагедии не появлялось. Значит, паренек, бежавший вдоль состава, сумел зацепиться.
Равнодушный ранее человек призадумался. Непонятный студент его удивлял все больше. Но пока не мешал.
Девчонка-Ромашка яростно отбивалась и бегала по платформе. Это веселило Каныша. Подбежит, дуреха, посмотрит за борт несущегося поезда, будто там мягкая перина подстелена, и назад. А с другой стороны то же самое. И некуда ей укрыться. В глазах страх, слезинки блещут, медвежонком защищается. Ну, полный цирк!
Есенин разрешил Канышу с девчонкой порезвиться. Поручил выпытать, видела она его в кабинете кассира или нет? И что она вообще видела на станции? Вдруг она – опасный свидетель.
Сам вор устранился. Забился в закуток, где ветра поменьше, покуривает.
Каныша забавляло хватать девчонку за разные места. Он и под кофту ей залезал, и грудь помял, и за ноги хватал. Жаль, что в штанах она сейчас, а не в той юбчонке, где все напоказ. Ну, ничего, и в штаны пробьемся. Пусть пока побегает. Подвижные попки всегда Канышу больше нравились, чем сонные крали.
План у Каныша был прост. Замучить девчонку угрозой насилия, одежонку на ней порвать, а когда она поймет, что нет ей спасения, то пообещать отпустить и пальцем больше не тронуть, если как на духу все выложит. Тут-то она обязательно разнюнится и расскажет, что на том полустанке успела увидеть. Ну а потом можно будет и поиметь ее. А там – и под колеса. Так спокойнее, зачем на зону идти из-за свидетеля. Поезд примнет, разметелит на куски – разбирайтесь потом, товарищи следователи.
Каныш схватил пищащую Нину, сунул руку ей под кофту. Ладонь скользнула по нежной коже, пальцы ухватились за лифчик. Каныш дернул атласную полоску, ткань хрустнула, под кофтой обмякло, руке разом стало теплее и приятнее. Каныш осклабился, притиснул девку, но в ту же секунду острая боль пронзила другую ладонь. Девчонка умудрилась цапнуть зубами.
– Стерва! – Каныш отпихнул и ударил Нину. Девушка упала. Каныш лизнул ладонь. – До крови прокусила! Ну все, игры закончились. Сейчас я тебя разложу здесь. А взбрыкнешь – убью!
Нина в страхе смотрела, как приближается озлобленный бандит. Она отползала спиной назад, не в силах подняться, пока не уперлась в стенку железной конструкции. Панический ужас исказил ее лицо.
Вроде дозрела девчонка, решил Каныш:
– Выкладывай, что ты видела на том полустанке? Тогда отпущу!
– Правда отпустите?
– О чем базар! Не люблю я сопливок. Баклань быстрее, а то под поезд сброшу.
– Мы билеты хотели купить, а там кассир не отвечал… Тихон его поднял, а у него нож торчит. Кассир упал, Тихон в крови испачкался, и мы убежали.
– Где нож торчит? – опешил Ныш.
– У кассира вот здесь, – Нина показала на грудь.
У Ныша опустились руки. До сих пор он думал, что ножом только угрожал, а кассира лишь толкнул. Когда мужик свалился, он схапал деньги и смылся. А нож забыл на столе. Такая получалась картина. Но он был тогда сильно бухой, на взводе, злой на весь свет из-за вояк и толком себя не контролировал. А вдруг он и впрямь пырнул кассира ножом?
Ныш облизал пересохшие губы и испуганно спросил:
– И что кассир?
– Он упал, мы убежали, – повторила Нина.
– Как он упал?! – накинулся Ныш на девушку.
– Как мертвый, – прошептала Нина.
В глазах Хамбиева сверкнула злость.
– А меня ты видела?
– Где?
– Там, на станции!
– Не-ет, – едва слышно шепнула девушка.
Нышу ответ показался неискренним. Девчонка – его враг, решил он. Ее слов будет достаточно, чтобы повесить на него труп кассира. Есенин был прав, ее надо кончать. Но прежде приступим к десерту, рука еще помнила мягкую теплоту груди девчонки. Пожалуй, надо долбануть ей по башке, чтобы не рыпалась.
Он двинулся к беззащитной жертве. Что-то, видимо, изменилось в его лице. Девушка это почувствовала, она словно умылась страхом. Удав и кролик. Такой расклад Канышу нравился. Он – повелитель, она – покорная рабыня.
И вдруг он заметил, что ее глаза ушли в сторону. Лицо разгладилось, ледяной ужас растаял и бесследно испарился. Удивленный Каныш даже успел повернуться вслед за ее взглядом.
Кулак, летящий в глаз, встряхнул поезд под ногами и разом погасил звездное небо.
Есенин услышал грохот упавшего тела и забеспокоился. Тяжело как-то грохнуло, бабы мягче падают. Он вышел из уютного закутка и в первый миг обомлел.
На платформе стоял студент! Тот самый студент, которого он давно стряхнул с двигающегося поезда. Растрепанная девчонка жалась к нему. Бесчувственный Ныш валялся навзничь, из разбитого носа нащупывал дорожку бурый кровяной червяк.
– Назад, Нина, – приказал студент и заслонил девушку корпусом.
– Куда?
– Перелезай на другую платформу, – студент напряженно следил за Есениным.
Вор с трудом преодолевал растерянность. Он не понимал, как этот пацан сумел вновь оказаться на поезде?
– Я не могу! Как? – пищала девица, не в силах отцепить руки от парня.
– Спускайся на сцепку, хватайся за соседний вагон – и туда!
Зашевелился Ныш. Девушка уже стояла за бортиком и смотрела под ноги.
– Я боюсь! – кричала она.
Самое время от них избавиться, подумал Есенин. Немножко толкнуть, остальное доделают стальные колеса. Но сам марать руки, он не собирался.
– Ныш! Вставай, скотина! – крикнул Есенин.
Хамбиев пьяно приподнимался с колен. Студент отступил к бортику:
– Давай, Нина, давай! Смелее! – торопил он девушку.
– Боюсь! – кричала она сквозь грохот колес. Застывшие от ужаса глаза смотрели вниз.
– Не гляди ты туда! Смотри на другой вагон. Он совсем рядом!
Ныш поднялся, провел рукой по лицу. Ладонь обильно заблестела.
– Ну, падла! Ты – труп! – Ныш шагнул к Тихону.
– Нина, быстрее!
Девушка оглянулась, увидела набыченное лицо Ныша. Длинные волосы симметричным занавесом покачивались над злыми глазами, размазанная на подбородке кровь в темноте отливала сталью, оскаленный рот изрыгал ругательства. Больше девушку уговаривать не пришлось. Она быстро шагнула вперед, уцепилась за бортик и перелезла на следующую платформу.
Ныш со злобным криком рассек кулаком воздух. Заколов легко уклонился. Бить надо молча, криком ты только предупреждаешь соперника. Тихон отпихнул, завалившегося всем телом, Ныша. Если бы он этого не сделал, тот мог запросто свалиться под колеса.
