Ознакомительная версия.
– Догадайтесь с трех попыток. Вам все понятно? Велено кончать. Иначе двадцать четыре часа на сборы и вон из Москвы. Мы вас предупредили.
Мать после их ухода сидела в зале. Там с ней был только Тимофей. Она уже тогда особо выделяла его. Потом она ушла к себе и снова надолго заперлась. Среди ночи их разбудил ее страшный вопль. Но они не спустились вниз, сидели по своим комнатам в темноте, тревожно прислушиваясь, зная, что нельзя беспокоить ее там, в ее полуночном затворничестве, и нельзя зажигать света – нигде, во всем доме. Иначе – беда.
Мать вышла на следующее утро, и на руках ее снова были бинты. Пятна крови пестрели на ковре, их потом отмыли с порошком. Две любимые материнские канарейки (их клетка была в комнате) сдохли, не пережив той ночи. Тимофей закопал их трупики во внутреннем дворе.
А через пару дней по Москве пополз слух, что Андропов помещен в ЦКБ, что-то очень серьезное с почками. Из больницы, как известно, больше он не вернулся.
ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО ВСПОМИНАТЬ?
КТО ЗНАЕТ – ЗАЧЕМ…
Дубовые панели, сияющие витрины, жирный крем, приторный, как поцелуй…
Августа тем временем ходила вдоль винных стеллажей, выбирая вино и коньяк. В этом отделе больше всего было иностранцев и вообще мужчин. Один – полноватый, крепкий, ровесник по возрасту, – кажется, поглядывал в ее сторону с интересом.
– Советую взять армянский.
– Спасибо за совет.
– Вашему мужу понравится.
– Я не замужем. А вы не видели тут где-то на стеллажах «Массандру» и этот… все время забываю, как он назывался… портвейн «Красного камня»?
Мужчина прошел к дальнему стеллажу.
– Вот здесь, пожалуйста.
– Еще раз большое спасибо.
– Простите… мы не встречались раньше? Вы мне кого-то напоминаете…
Он был крупным мужчиной, хотя и не таким высоким, как хотелось бы, и, кажется, ужасно стеснялся. У него были слегка оттопыренные уши, что делало его похожим на школьника, переминающегося у классной доски с ноги на ногу. «Мы не встречались раньше?» – классический прием съёма. Однако на «съёмщика» обеспеченных дам он не был похож. Мясистое лицо обрамляла аккуратная модная бородка, вместо ботинок – кроссовки.
– Люблю сюда приходить, – сказал он Августе. – Хлеб здесь очень вкусный.
– Да, точно, и пирожные.
– Однако все дорого.
– И не говорите.
– Берут и за место, потому что ГУМ, и вообще за… не знаю, за память, что ли… за удовольствие детство вспомнить, – незнакомец указал на горку, сложенную из синих банок сгущенки. – Везде можно купить, но только тут стоишь и вспоминаешь, как лет этак тридцать назад тайком от матери варил вот такую банку… Чтоб была сгущенка-варенка, а она ка-ак у меня бабахнула, словно граната, и к потолку прилипла.
– Надо же… А я на печенье «Юбилейное» здесь всегда смотрю. В детстве это было что-то вроде хлопьев – разломаешь на кусочки и молоком зальешь, сладко, объеденье.
– Вы очень элегантная женщина. Вы, наверное, спортсменка?
– Совсем нет.
– У вас такая спортивная фигура. Я сам раньше спортом занимался – боксом. Ну а теперь только на силовых тренажерах.
– Что вы говорите…
– У нас свой небольшой бизнес семейный… Я в Подмосковье живу. А вы москвичка?
– Да.
– А тут, в ГУМе, сейчас москвичей мало. Москвичи – настоящие москвичи – сейчас по домам сидят.
– Ну почему? С чего это вы взяли?
– Так, наблюдение жизни. Меня зовут Петр… Петя как-то уж и не по возрасту, а ваше имя?
– Августа. Можно Августина.
– Вы очень элегантная и красивая. А могу я спросить…
– Простите, мне надо идти, вон моя сестра.
– Это кто еще такой? – спросила Руфина, когда они вышли из гастронома.
– Понятия не имею. Сколько коробок ты набрала!
– Так что же ты ждешь? Помоги.
– Давай отнесем это все в машину, потом вернемся, походим тут еще по магазинам, а после кофе выпьем где-нибудь, – Августа забрала у старшей сестры почти все покупки – она была сильной, ей было не тяжело.
– Хорошо, только надо не опоздать домой. У нас сегодня прием с четырех часов.
Уходившись по ГУМу так, что они уже не чуяли под собой ног, купив черные замшевые туфли для Руфины и несколько пар трусов для сестры Ники, они зашли на второй этаж, в кафе над самым фонтаном, сели за столик на галерее и сделали заказ.
– Я есть хочу до смерти, – Августа смотрела меню, – а у них тут только салаты, омлеты… Ничего мясного. Слушай, надо следить, чтобы она носила белье аккуратно.
Руфина кивнула. Речь шла о Нике.
– То есть чтобы она вообще всегда его носила. А то ведь она часто забывает.
– Что ты от нее хочешь? Ты же знаешь ее.
– За столько лет можно было понять, что надо носить трусы, когда в доме толчется с утра до ночи столько народа, – Августа хмыкнула. – Я, что ли, обязана следить за ней?
– И я не обязана.
– Ты ей сестра.
– А ты тоже не… Ладно, я поговорю с ней, внушу ей. Мы должны на какие-то вещи закрывать глаза, не травмировать ее по пустякам, иначе она сорвется, помнишь, как было в тот раз… А если она сорвется, то пострадает наше общее дело, которое, кстати, кормит нас, приносит нам деньги.
– Смотри-ка, а он тоже тут, – усмехнулась Августа. – Этот тип… поклонник из винного отдела. Вон за тем дальним столиком, и сюда смотрит.
Руфина достала из сумки модные очки, нацепила их и, нисколько не смущаясь, обернулась, разглядывая назойливого незнакомца.
– Ничего, вроде солидный, и по возрасту тоже… Живот пивной.
– Петр.
– Успел уже имя свое сказать тебе?
– Успел, успел, – Августа обернулась и помахала поклоннику.
И, словно только дожидаясь от нее поощрения, он быстро поднялся из-за столика и подошел к ним:
– Здравствуйте еще раз.
– Вот это моя сестра Руфина, – сказала Августа.
– Очень приятно… Петя, – мужчина совсем засмущался, зарумянился, но быстро взял себя в руки. – Извините, я подумал… Вот там внизу в театральной кассе билеты были. Я купил два… хорошие места… Я подумал, а вдруг вы не откажетесь. Вот – это для вас, – он буквально всучил Августе билет.
– Да что вы, зачем?
– Хотелось бы продолжить знакомство. Очень хотелось бы.
– Какой спектакль, на какое число?
– На завтра, начало в семь, я буду ждать вас у театра.
– Так какой все-таки спектакль? – вмешалась Руфина, третья лишняя.
– Балет, я не знаю, я спросил, есть что в Большой на хорошие места, кассир предложила вот это… Только это новая сцена, ничего?
– А старой мы, наверное, и не дождемся, – усмехнулась Августа. – Спасибо за билет.
– Балет «Корсар», – Руфина рассмотрела название спектакля уже в машине, когда они отъезжали от ГУМа. – Завтрашний спектакль. Пойдешь?
– А почему нет?
– Думай, что делаешь.
– Я всегда думаю, сестра.
– На кой черт тебе этот бородатый кретин?
– Может быть, найду ему применение… Ты ведь не разрешаешь мне…
– Ладно, с тобой все равно спорить бесполезно, ты всегда все делаешь по-своему.
– Да, уж такая я на свет уродилась, – усмехнулась Августа и прибавила газа.
Серебристый «Мерседес» – гордость сестер-Парок – рванул в сторону набережной, странное дело – в этот час свободной от пробок. Августа обожала быструю езду.
Домой на Малую Бронную сестры не опоздали. Первой в этот день клиентке было назначено на половину пятого. Августа даже успела сытно пообедать бифштексом с жареной картошкой.
Клиентка оказалась чрезвычайно толстой женщиной – с белыми крашеными волосами, густой челкой, закрывавшей лоб, и огромным количеством бижутерии. Несмотря на то что она нещадно красилась и явно молодилась, выглядела она на свои годы – за шестьдесят. Приехала к дому сестер она на «Шевроле», причем сама была за рулем с сигаретой в зубах.
– Записана как Лариса, – сказала Руфина сестре. – Проблемы все те же – пропажа без вести близкого ей человека. Ну почему они все с этим идут именно к нам…
– Я позову Нику и прослежу, чтобы с трусами на этот раз было все в порядке, – Августа направилась к лестнице на второй этаж. – Разберись пока без меня.
По приглашению горничной клиентка Лариса ждала в зале, с сигаретой она так и не рассталась. Руфина, войдя, приветливо с ней поздоровалась, подвинула мраморную пепельницу – чувствуйте себя как дома, я понимаю, как вы взволнованы.
– Итак, я слушаю вас очень внимательно, сейчас придут мои сестры, и мы начнем работать над вашей проблемой. – Руфина оценивала посетительницу: явный мандраж, хочет верить во все и одновременно во всем сомневается. Натура подозрительная, недоверчивая и одновременно легковнушаемая. Что ж, это как раз и неплохо.
– Я пришла к вам, потому что, с одной стороны, мне не к кому больше обратиться по этому вопросу, – голос у клиентки был прокуренный, скрипучий, – а с другой – вы лучшие в своем деле, я читала в газете… Не помню в какой… может, даже в «Комсомольце», про вашу матушку. Когда я была еще молода, все говорили о ней как о новой Джуне… Ванга, Джуна и Саломея. А это правда, что она лечила Брежнева?
Ознакомительная версия.
